– Сестренка, прости пьяного идиота! Столько навалилось всего… Я не хотел тебя обижать, правда, сам не знаю, как вышло. Скажи, что не сердишься.
Она освободилась от его объятий и отошла к окну, глядя во двор. И вдруг что-то не понравилось ей в мирном, будничном пейзаже… Вроде ничего особенного – в песочнице возятся малыши вроде Егора, ковыряют лопатками мерзлые комья, неподалеку стоят группкой мамочки, оживленно что-то обсуждающие. Какая-то бабуля в стареньком сером пальтишке кормит слетевшихся прямо к ней под ноги голубей, сыплет им из кармана семечки… На стоянке у подъезда припаркованы несколько машин… Стоп! Вон та коричневая «шестерка»! Да, Марина видела ее еще в аэропорту, удивилась тогда, почему в столице ездят с такими грязными номерами, за подобное у них в городе штрафуют нещадно… И вчера вечером она стояла здесь, и не уезжала никуда – крыша, капот, багажник – все запорошено снегом, а он шел ночью…
– Дима, подойди сюда, – попросила Марина, и, когда он подошел, показала на неприметную «шестерку» с заляпанными грязью номерами. – Вот эта машина… она была в аэропорту, когда мы прилетели, и стояла здесь вчера вечером…
Генералу МВД объяснять дважды не было нужды, Дмитрий взял телефон, и через десять минут во дворе было полно народа, а пассажиры «шестерки» смирно отдыхали на асфальте со скованными за спиной руками. Марина наблюдала за действом из окна, Хохол все пытался разглядеть лежащих получше, но она сказала, что вряд ли Кадет послал кого-то из людей Беса, скорее всего, это его собственные парни.
– Ну вот, сеструха, можешь спать спокойно, – отрапортовал Дмитрий, возвращаясь с улицы, когда шоу закончилось. – По твою душу ребята приехали, один хлипкий оказался – два удара, и все выложил. Уезжать тебе надо, и как можно скорее. Что нужно – сделаю.
– Паспорт Егорке нужен, с остальным папа поможет.
– В Англию? – догадался брат, обняв ее за плечи.
– Больше некуда. Я оставлю там Егора с Веткой, ты можешь заказать с ней переговоры от своего имени? Я не хочу звонить ей ни домой, ни на мобильный, потому что наверняка это все уже под контролем – она моя единственная подруга.
– Хорошо. Сегодня вечером. Ты бы хоть сказала, что у тебя произошло.
– Да ничего нового, опять разборки. Клуб у меня хочет оттяпать один деятель, обложил кругом – не дернешься. – Марина взяла сигарету и посмотрела на брата. – Дим, а с чего ты вчера так взъелся на меня? Что я сделала такого?
– Мариш, прости, я на самом деле просто водки перебрал. Тут у нас совещание было, и кто-то ввернул про тебя, мол, не родня ли, ну я отвечать не стал, а потом сам себе противен сделался – от родной сестры вроде как отрекаюсь. – Димка тоже закурил, тяжело опустившись на стул и глядя куда-то на стену.
– У тебя неприятности в связи с этим? – догадалась она, и он кивнул:
– Да, служебное расследование назначили.
– Я не родная сестра, сводная, к тому же никогда вместе с тобой не жила.
– Малявка, да не в том дело – просто я мешаю кому-то, и этот кто-то нашел предлог, чтобы выдавить меня из министерства, вот и все. Да и черт с ними, уйду, только и свету, что в окошке! – Брат поглаживал ладонью столешницу и старался не смотреть Марине в глаза, но и без этого она видела, что он переживает обрушившиеся на него неприятности. – Пойду в Академию МВД преподавать. И вообще – хватит уже. Как там сын мой, почему не звонит, не приезжает? – перевел разговор Димка.
– Работы много, он же у меня правая рука, всем в клубе заправляет. Да, сначала были огрехи, но ведь опыт – дело наживное. – Коваль тоже была рада поговорить о чем-то другом, чувствуя себя виноватой. – Да ты сам бы приехал – у Кольки нормальный дом, места полно, пожил бы с сыном.
– Он не женился еще?
– Нет.
Вот здесь бы вполне логично было поинтересоваться у брата обстоятельствами его связи с ее дорогой подругой, но вид Дмитрия не располагал к подобным беседам, Марина прекрасно понимала, что творится сейчас у него в душе. И потому не стала копаться еще и в личной жизни.
– Знаешь, малявка, мне иногда очень хочется махнуть на все рукой, бросить дела, уехать… – признался вдруг брат, беря новую сигарету и рассеянно вертя ее в пальцах. – Вот хоть к тебе, например.
– И что бы ты стал у меня делать?
– Да жил бы просто рядом, а что еще? Охранял бы…
– Вот уж этого добра у меня достаточно! – она улыбнулась, вспомнив немалый штат своей охраны. – Ты ж понимаешь, я уже давно не выхожу из дома одна, всегда только в кольце из огромных мордоворотов, иначе сейчас не сидела бы тут с тобой. У меня даже с Егоркой гуляет бывший спецназовец, особенно после того, как началась эта канитель с клубом. И потом, Дима, пока ты живешь в Москве, у меня дома никто особо не роет, кто есть мои родственники, но стоит тебе приехать и задержаться ненадолго… Мне уже однажды предъявляли за связь с ментом…
– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался неожиданно брат, подавшись к ней. – Этого я еще не слышал.
Марина вздохнула – рассказывать о Ромашине почему-то не хотелось, словно этот роман уличал ее в чем-то постыдном, запретном. Да, собственно, так оно и было – женатый человек, забывший дом и семью ради возможности быть с ней, переступивший через все табу, накладываемые его работой, – разве все это украшало? Скорее – нет.
– Я не хочу говорить об этом, тяжело вспоминать… Поверь, мне иной раз кажется, что совершенно не зря меня окрестили Черной Вдовой, хотя и зовут так только за глаза. Вокруг меня остаются трупы людей, любивших меня, и это я убиваю их уже тем, что просто живу на свете, тем, что все они имели несчастье оказаться рядом со мной…
Брат ошеломленно смотрел на нее, не в состоянии произнести ни слова, не зная, как и что нужно говорить. Коваль уставилась в одну точку и тоже молчала. Такие мысли в последнее время очень часто посещали ее больную голову, Марина вновь и вновь перебирала в памяти всех своих мужчин. Получалось, что в живых остался только Хохол, и ей становилось очень страшно думать дальше. Когда она пыталась обсудить это с самим Женькой, он только хохотал в ответ, уговаривая не мучиться дурью:
– Я бессмертный, котенок, даже думать не смей об этом – я никогда не умру, никогда тебя не брошу.
– Тоже мне – Горец нашелся, Дункан Маклауд! Нет бессмертных, Женечка, а уж мы с тобой вообще в группе риска.
– Мне все равно – только бы ты была рядом.
…К Дмитрию вернулся дар речи, и он начал воспитывать сестру:
– Тебе нужно к психотерапевту, дорогая моя, причем срочно! Нельзя таскать за собой такой огромный груз вины перед всем человечеством! Ты пойми, малявка, судьба – это цепь случайностей и обстоятельств, и мы не в силах изменить их или как-то повлиять на закономерность их появления.
– Умно сказал. Только непонятно.
– Скажу проще – перестань обвинять себя в том, чего не делала, – отрезал брат, стукнув кулаком по столу. – Уверен, тебе и так есть о чем сокрушаться по этой жизни, так не бери крест больше, чем можешь унести.
