«Черт, ненавижу эти расшаркивания, даже челюсти сводит, но делать нечего, тут так принято, придется как-то смириться. Хорошо, что ненадолго».
– Конечно, мисс, – ответила тем временем Сара. – А мистер Грег с вами прилетел?
А вот об этом Коваль и не подумала, здесь ведь никто не знает, что Егор мертв…
– Н-нет, – с запинкой призналась она, лихорадочно соображая, что бы такое сказать. – Он не приедет, у него… много срочных дел в России… Словом, я прилетела сюда с сыном, а мистер Грег остался в Москве, вот, – извернулась, наконец, Марина, мечтая, чтобы Сара не стала расспрашивать дальше.
– Тогда мы увидимся к вечеру, я приготовлю ужин.
– О, не стоит беспокоиться, Сара! – Все, что угодно, только не Сарина знаменитая стряпня, по сравнению с которой, наверное, сечка на зоне выглядит блюдом из VIP-ресторана. – Я хочу вечером прогуляться по городу, так что ужинать дома все равно не буду, не утруждайте себя.
– Как хотите. До вечера, мэм.
– Да, до вечера.
«Уф, слава богу, можно ехать…»
Позвонив Хохлу на мобильный, Марина велела выходить к машине. Сунув ей на переднее сиденье Егорку, Женька затолкал чемоданы в багажник и вопросительно глянул на Марину.
– Что?
– Ты сама поведешь?
– Женя, я хоть немного знакома со здешними правилами и манерой езды, а ты моментально влипнешь куда-нибудь. И потом, это левостороннее движение – что-то кошмарное даже для пассажира, а уж для водителя… Да что я рассказываю, сам сейчас все увидишь, дорога-то дальняя.
Столько мата уста Хохла в ее присутствии никогда не извергали. Коваль хохотала, глядя в зеркало на его выражение лица, припоминая свою первоначальную реакцию на езду «не по-нашему».
– Что, страшно?
– Какой урод додумался такую схему движения сделать? Полное ощущение, что по встречке прешь! – возмущался Женька, прижимая к себе задремавшего Егора. – Ты не гнала бы слишком-то, вдруг не успеешь среагировать.
– Я и так не гоню, это ж не Россия, тут полисмену деньги не всунешь – не принято, могут и закрыть. – Марина и в самом деле ехала предельно аккуратно, не нарушая ничего и внимательно следя за дорогой.
– Ты не устала?
– Нет, а ты остановиться хотел?
– Да, покурить бы да ноги размять. Кабанчик наш тяжелый, отлежал мне все, – пожаловался Женька.
Коваль остановилась у небольшого придорожного кафе, вышла из машины, сбросив шубу, в которой стало жарковато. Хохол, осторожно уложив спящего Егорку на сиденье и прикрыв своей дубленкой, тоже подошел к ней, обнял за плечи:
– Ну, что? Теперь можем вздохнуть спокойно?
– Думаю, да. Как тебе здесь?
– Пока не знаю. Да и что можно рассмотреть из окна машины? Поживем немного, осмотрюсь, потом скажу, – улыбнулся Женька, легонько щелкнув ее по носу. – И потом, мне хорошо везде, где есть ты. Кофе хочешь?
– Было бы неплохо. Только машину надо замкнуть и периодически выходить. Здесь нельзя оставлять ребенка без присмотра – оштрафуют.
– Беспредел похлеще нашего, – определил Хохол, направляясь к дверям кафе.
Марина закрыла машину, вошла следом за Женькой, усевшимся уже за столик в самом углу зала, взяла протянутую официанткой карту. Ей почему-то сразу приглянулось это заведение, милое, уютное, скорее всего, хозяева – какая-нибудь пожилая семейная пара и все их работники стараются поддерживать домашнюю атмосферу.
– Есть будешь что-нибудь?
– Не отказался бы, – признался Женька. – Чем кормят-то?
– Хочешь рулеты из бекона? Это вкусно.
– Давай.
Марина сделала заказ, попутно узнав, чем сможет покормить ребенка, когда он проснется, и вежливая девушка предложила омлет и молоко с хрустящими булочками. Пока они пили кофе, в кафе вошли три девушки, явно студентки какого-нибудь колледжа, возвращающиеся из Лондона. Усевшись за столик напротив, они принялись изучать Марину и ее спутника, на что Хохол презрительно фыркнул и, наклонившись через стол, без всякой боязни быть понятым, проговорил:
– Ну если тут все бабы такие, я прекрасно понимаю Малыша!
Коваль захохотала, откинувшись на спинку стула – девчонки были и впрямь как на подбор – страшненькие и безвкусно одетые.
– Пойду, может, Егор проснулся. – Хохол поднялся и вышел, а Марина отломила кусочек булочки, вдохнула умопомрачительный запах свежей выпечки, откусила, чуть прижмурив глаза.
Она очень редко ела хлеб не потому, что боялась испортить фигуру, просто организм не требовал, но сегодня почему-то так захотелось хрустящей корочки, вот так, без всего, просто горбушку. Пока Марина прислушивалась к ощущениям, вернулся Женька с Егором на руках, вид у ребенка был обиженный, глаза заплаканные. Увидев мать, он протянул ручки навстречу и заголосил:
– Мамуя!
– Не вопи! – приказал Женька, снимая с него теплую пуховую куртку и шапку. – Чего ревешь? Не мужик, что ли? Представляешь, подхожу к машине, а он голосит не хуже сигнализации!
– Он просто испугался, да, мой маленький? – Марина взяла сына на руки, поцеловала в щеку. – Ты нас потерял? Ну все, мы нашлись, давай кушать будем.
Егорка успел порядком проголодаться, а потому она только успевала подносить ложку к его открытому рту. Очень быстро справившись с омлетом и булочкой с маслом и джемом, он выпил молоко и потянулся к блюдцу с шоколадкой, потом хитро посмотрел на Марину и сунул кусочек ей в рот. Хохол улыбнулся:
– Подхалим! Такой шкет еще, а уже знает, как к женщине подъехать.
Коваль прижала сына к себе, спрятав лицо у него на шейке, и Егорка, боявшийся щекотки, завизжал. Убиравшая с соседнего столика официантка улыбнулась:
– Какой у вас симпатичный малыш, мэм! И так похож на вас!
– Спасибо. Принесите счет, если можно.
– Минутку, мэм.
Девушка убежала, а Хохол пожаловался:
– Как я тут перекантуюсь, ведь ни слова не понимаю?
– Учи, – пожала плечами Марина, и он засмеялся:
– Ага, как в кино – девушка? Чувиха!
– Прекрати. Терпеть не могу, когда ты стараешься казаться глупее, чем есть на самом деле. Стоит только захотеть и немного напрячься – и все поправимо, вот увидишь. Хочешь, я с тобой позанимаюсь?
– Хочу. И не только языком… – прошептал он, опуская руку под стол и касаясь ее колена.
– Балда! Я тебе не о том…
– А я о том. Я соскучился по тебе, котенок. Скоро доедем-то?
– Еще час примерно.
– О-о-о! – простонал Женька, закрывая глаза. – Я не вынесу!
Неожиданно поваливший мокрый снег замедлил продвижение часа на два, если не больше, на дороге образовались огромные пробки, ездить по покрывающейся ледяной коркой трассе англичане не привыкли, а потому двигались с черепашьей скоростью, нервируя Марину – она-то неслась бы по-прежнему. Женька задремал, прижав к себе Егорку, который тоже клевал носом после вкусного обеда. Когда, наконец, Коваль въехала в Бристоль и нашла поворот на улицу, где стоял дом Малыша, было уже около семи часов вечера, смеркалось, но во дворе горел фонарь – значит, Сара здесь. Так и было – ее зеленый «Мустанг» стоял под самым фонарем, и на крышу медленно падали крупные снежные хлопья, переливаясь в ярком свете лампы. Марина остановила машину, повернулась назад и дотронулась рукой до Женькиного колена:
