– Ну это вы у него и спросите, – развел руками телохранитель. – Меня еще смутило, что он оружие бросил, так не делают, насколько я знаю. «СВД» – не «калаш», не пистолет, такая штука хороших денег стоит.
– Значит, с оружием ему не выйти было, – задумчиво проговорил Бес, пощипывая подбородок. – И как вообще он попал на больничный чердак?
– Я тебя умоляю! – раздраженно бросила Марина. – Полчаса назад ты отстегнул двум охранникам, и они спокойно отвалили. Думаешь, киллер не мог сделать то же самое? Здесь вообще проходной двор – вон наши все с оружием тут толкутся, и хоть кто-то поинтересовался, по какому, собственно, праву? Ни фига! Так что попасть куда угодно и пронести туда что угодно не такая уж большая проблема. Важно другое – кто тебя заказал?
– Не представляю даже, – признался Гришка. – Но Ветку надо увозить прямо сейчас – мало ли…
– Я попробую договориться. – Коваль достала мобильник и набрала номер Кулика, попросив его созвониться с заведующим отделением и разрешить отдать Ветку под расписку. Валерка исполнил все, что просили, и через час они уже ехали в «Парадиз».
Домой Марина попала только к утру, не могла уехать, не убедившись, что с подругой все в порядке. Мобильник отключился еще на выезде из города – села батарея, а позвонить от Беса она просто не догадалась, да и не до этого было. В доме было темно, если не считать отблесков пламени камина на первом этаже в ее любимой комнате. Едва Марина вошла в прихожую, как из каминной вылетел разъяренный Хохол, схвативший ее за плечи и встряхнувший так, что лишь чудом не отлетела голова:
– Ты… ты что, сучка, вытворяешь, а?! Ты где была?! Почему телефон молчит?!
Коваль вырвалась, разозленная такой встречей, молча скинула шубу прямо на пол и присела на пуфик, чтобы стянуть сапоги, но ручищи Хохла сорвали Марину с него, зашвырнули в каминную. Чудом ей удалось не упасть и не сломать себе что-нибудь, и это стало последней каплей. Коваль встала посреди каминной, уперев руки в бока, и уставилась на влетающего следом за ней Хохла:
– Охренел?!
– А ты?! – заорал он в ответ. – Я спросил – где была?!
– Я, помнится, тоже спрашивала, куда ты поехал вечером. И что услышала? Ни-че-го! Вот и ты обламывайся.
– Да?!
– Да! – отрезала она и, пройдя к себе в спальню, заперла дверь на ключ и даже в душ не зашла.
Так и рухнула, скинув свои тряпки на пол рядом с кроватью, забывшись моментально глубоким, крепким сном.
Очнувшись только к обеду, Марина спустилась вниз, накинув халат. Хохла не было видно, в кухне восседал за столом Егорка с морковкой в руке, а Даша готовила обед, то и дело поворачиваясь и проверяя, чем занят ее помощник.
– Привет! – Коваль чмокнула сына в макушку, за что была вознаграждена улыбкой и морковкой. – Спасибо, мой сладкий, я не хочу. Даша, кофейку свари, пожалуйста.
Она уселась рядом с сыном, потянула к себе вазу с фруктами, вытащила грушу и откусила кусочек. Егорка наблюдал за ней затаив дыхание, словно боялся пропустить что-то. Марина подмигнула ему, и он засмеялся, шлепая ладошкой по столу. Даша поставила перед ней чашку с дымящимся кофе, Коваль отодвинула ее подальше от Егорки, чтобы не опрокинул случайно.
– Спасибо, Дашенька. А где Хохол?
– Не знаю, уехал куда-то еще утром, мне Егора сунул. А у меня дел уйма, ничего не успеваю, Катерина приболела, в доме не убрано, обед только-только и успела… – зачастила домработница, вытирая со стола крошки и капли сока, пролитого, видимо, Егором.
– И не сказал, когда вернется?
– Не сказал. Марина Викторовна, я не против с Егоркой возиться, но ведь и дела стоять не должны…
– Даша, я поняла – все будет оплачено.
– Ой да я про это разве! – всплеснула руками порозовевшая Даша. – Просто тяжело одной, а Катя…
– Что – Катя? – хозяйка отпила кофе, поставила чашку обратно.
– Не знаю, как и сказать… – мялась домработница, и Марине это не понравилось – обычно прямолинейная Даша не юлила, а сразу выкладывала все, как есть.
– Ну?
– Марина Викторовна… вы, конечно, можете мне и не поверить…
– Так, короче! – Коваль начала терять терпение, и Даша выпалила:
– Она к Женьке подкатывает, да так недвусмысленно!
– И что? – спокойно спросила Марина, удивив ее до немоты.
– Ну… как?
– Вот именно – как? Неужели ты думаешь, что я опущусь до выяснения отношений с горничной? Я не настолько себя не уважаю и не настолько в себе не уверена. – Она взяла сигарету и отошла к окну, открыв его и закуривая. – Даже Егора я не ревновала – что говорить о Хохле?
Даша опешила слегка от этого заявления. Но Марина и в самом деле не волновалась на эту тему – зачем? В том, что Хохол никогда не променяет ее на кого-то, она не сомневалась, но даже если это и произойдет, что с того? Мало ли желающих…
Даша замолчала, отвернувшись к плите и помешивая что-то в кастрюле, Егорка возил по столу морковкой и пыхтел, как паровоз, а Марина курила, глядя на улицу. По двору носилась спущенная с цепи Тайга, за ней семенили два толстых, неповоротливых щенка. Этих лохмашек притащил откуда-то Кот, убедив хозяйку, что одна собака это не охрана. И еще он посоветовал начать понемногу приучать Егора к животным, пока они маленькие.
– Вырастут вместе, подружатся, привыкнут, – убеждал Кот, держа на руках смешной лохматый комок, гордо именуемый Абреком. – Смотрите, какой классный!
Коваль поддалась на уговоры и разрешила Егорке играть со щенками, но при условии, что Тайга в это время будет сидеть на цепи и в наморднике – все еще хорошо помнилось, как псы чуть не разорвали мальчика.
– Егорка, гулять пойдем? – затушив сигарету, обратилась Марина к сыну, и тот радостно закивал, стараясь выбраться из стульчика.
Мать помогла ему, и они пошли наверх, собираться на улицу. Когда, наряженные в лыжные комбинезоны, оба стояли в прихожей, во дворе послышался звук въезжающей машины.
«Вернулся, блудный попугай…»
Игнорируя курившего на крыльце Хохла, Марина с Егоркой на руках спустилась по ступенькам, оказываясь на расчищенной от снега дорожке.
– Ну пойдем санки искать? – Она поставила сына на ноги, поправила шарфик и направилась к сараю, где стояли приспособления для зимних игр.
Краем глаза Марина видела, что Хохол никуда не уходит, наблюдает за ней, стоя на крыльце в расстегнутой дубленке и без шапки. Поскольку виноватой Коваль себя не считала, то и заговаривать первая тоже не собиралась – пусть подумает, кого хватает руками и швыряет по комнате, как тряпку. То, что она позволяла ему спать с ней, вовсе не означало, что с ней можно обращаться, как с телкой из борделя, как привык Женечка.
– Мариш… – раздалось с крыльца, но она не отозвалась, не обернулась даже, усаживая на санки Егорку. – Можно тебя… на минутку?
