– Напугал! – с облегчением выдохнула Марина, отметив про себя, что и он не спит, переживает. – Я молока хочу с медом, уснуть не могу…
Женька усадил ее на барную стойку, мимоходом чмокнув в щеку:
– Посиди, я сделаю.
Она болтала ногами, наблюдая за тем, как Женька наливает молоко в высокий стакан, как добавляет туда же чайную ложку меда, ставит в микроволновку… «Как же я люблю, когда он вот так ухаживает за мной, заботится… Люблю, когда он ночью укрывает меня одеялом, когда застегивает мою шубу и надевает на голову капюшон, если я вдруг уезжаю без него, люблю, когда он звонит мне по нескольку раз на дню».
– О чем задумалась? – обняв ее, спросил Женька, и Марина честно сказала, прижавшись лбом к его лбу:
– О тебе. О том, что мне нравится, когда ты что-то для меня делаешь.
– Я для того и рядом, чтобы делать что-то для тебя, – целуя ее в нос, проговорил Женька. – Пойдем, твое молоко согрелось.
Сняв Марину со стойки и прихватив стакан из печки, он пошел наверх, в спальню.
– Пей, а я в душ.
К тому моменту, когда свежий и пахнущий гелем для душа Хохол вернулся, Коваль уже дремала, свернувшись клубочком… Сквозь сон она услышала, как он тихонько прилег рядом, обнял ее и прошептал куда-то в разметавшиеся по подушке волосы:
– Любимая моя… я с тобой, отдыхай спокойно, я всегда с тобой.
Поездка к Бесу началась со ссоры с Хохлом – ничего нового, все, как всегда: «Да зачем тебе это надо, да куда ты опять собралась с утра пораньше, да давай лучше в город смотаемся, проверим клубы…» Марина, разумеется, разоралась, ну и… Женька психанул, рявкнул в ответ, за что тут же получил по лицу, развернулся и уехал куда-то на «Навигаторе». «Да и черт с тобой!» – подумала она, выбрасывая окурок и направляясь к своему джипу, уже готовому везти ее туда, куда она скажет.
– К Бесу, Марина Викторовна? – обернулся с водительского сиденья Юрка, Коваль кивнула, не в состоянии нормально ответить от клокочущей внутри злости. – А надолго?
– Рот закрой! – сорвалась она, и Юрка аж голову пригнул к рулю. – Где, на фиг, два этих урода?! – Это относилось уже к телохранителям, которые замешкались, садясь в машину. – Что, это так сложно – не опаздывать?!
– Извините, Марина Викторовна! – пробормотал Сева.
– Ну?! Теперь кого ты ждешь?! – продолжала бесноваться Коваль, срывая на охранниках и водителе злость. – Мы долго будем стоять?
– Так ворота, Марина Викторовна… – начал Юрка, за что поплатился тут же:
– Да?! Так давай я схожу, открою! В чем проблема?!
Юрка выскочил из машины и бегом рванул к воротам, на ходу матеря застрявшего где-то Кота. Наконец ворота открылись, и джип вылетел на трассу, направляясь на окраину поселка к дому Беса. За те семь минут, что они добирались до него, Марина успела немного успокоиться, взять себя в руки и даже извиниться перед охраной и водителем. От нее, правда, не укрылась кривая ухмылка Юрки, прекрасно знавшего, отчего блажит сегодня хозяйка.
«Да и черт с ними, пусть знают!»
У ворот Гришкиного коттеджа Марину уже ждал Бармалей. Он помог выйти и повел по расчищенной дорожке к крыльцу:
– Марина Викторовна, давно не были у нас, дела, да?
– Ох, отвали хоть ты! Давно не была, говоришь? А в подвале у вас кто сидел, не я?
Бармалей замялся, поняв, что напомнил о неприятном.
– Ладно, я ж без претензий, понимаю, что вы ни при чем. – Марина взяла его под руку, и Бармалей покраснел. – Бес вон как-то даже сам приходил, не побоялся.
– Так мы что ж, Марина Викторовна… Мы ж люди подневольные… – пробормотал он. – Я, будь моя воля, перемочил бы этих беспредельщиков к едрене-фене, чтоб знали, как с детьми да с бабами… – И закрыл рот ладонью, но она рассмеялась:
– Расслабься, я не обижаюсь. Это жизнь.
Бармалей распахнул двери, впуская ее в прихожую. В доме было жарко натоплено, видимо, огромный камин кочегарили. Марина скинула шубу на руки Бармалея и прошла в гостиную. Там, к ее удивлению, в огромном кожаном кресле сидела укутанная в теплый халат и мягкий плед Веточка. Коваль бросилась к ней, обняла, поцеловала в щеку:
– Привет, красавица моя! Ну как ты, девочка?
Ветка чуть отстранила ее, вглядываясь в лицо, потом притянула снова и поцеловала, прошептав:
– Ты приехала… Маринка моя, приехала… – По щекам покатились слезы, Коваль начала вытирать их, успокаивая плачущую подругу:
– Ветуля, не надо, не плачь. Ну все ведь хорошо, зачем ты расстраиваешься?
– Я боялась, что ты никогда больше не приедешь ко мне, что ты не простишь мне того, что случилось с Егоркой…
– Тьфу, бестолковая! Да что случилось-то с ним? – перебила Марина, сжав ее пальцы. – Он в полном порядке, даже испугаться толком не успел, его ж почти сразу Хохлу отдали, как только я приехала. Спасибо Гришке – если бы он не уперся рогом, не знаю, что было бы.
– А ты? – погладив ее по щеке, спросила Ветка. – Гришка говорил – нос тебе сломали?
– Ну нам, привычным, сама знаешь! – развела Марина руками, засмеявшись. – Я и не такое видела, так что нос – это полбеды, прооперировали – и почти незаметно. Ты-то как?
Ветка помолчала, глядя куда-то поверх ее головы, потом тяжело вздохнула, но не ответила. Коваль обняла ее, присев на подлокотник кресла, и они замерли в такой позе. И только появление Беса в шелковой пижаме прервало молчание:
– О, привет, родственница! А я думаю, что это мой Бармалей шуршит в кухне? Ветуля, как ты, солнышко? – Он наклонился к Ветке и поцеловал в щеку.
– Хорошо, Гриша, не волнуйся, – прошелестела она, не выпуская Маринину руку. – Ты дай нам пообщаться, хорошо? И пусть Маринке текилу принесут с лимоном…
– Конечно, дорогая, конечно! – засуетился Гришка, выходя из гостиной.
Коваль проводила его удивленным взглядом, потом посмотрела на абсолютно спокойную и какую-то равнодушную Ветку.
– Ну ты даешь! Как пудель побежал!
– Твоя школа, – чуть улыбнулась она. – Он ведь замуж меня зовет, Маринка… Говорит, теперь времена другие пошли, никто не скажет, что нельзя…
– Так и о чем ты думаешь?
– Не знаю… Я совсем разучилась видеть будущее, и теперь мне страшно, – призналась Ветка шепотом.
– Не думай об этом, просто дай себе расслабиться и жить спокойно, – ласково сказала Марина, поглаживая ее по плечу. – Гришка нормальный, насколько можно быть нормальным при нашем образе жизни, поверь мне.
– Он столько раз тебя подставлял…
– Да это мои разборки, Ветка, и к тебе они не имеют и не будут иметь никакого отношения. Ты просто подумай – разве будет еще такой шанс? Я вижу, как он смотрит на тебя, слышу, как о тебе говорит… Поверь, это не поза – он тебя по-настоящему любит, Ветуля. Я так хочу, чтобы ты была счастлива…
