Поднявшись со всем достоинством независимой женщины, самостоятельно зарабатывающей себе на жизнь, Файлин задрала нос и направилась к стоянке, торопясь изо всех сил. Они все еще трусили за ней, призывая подождать, когда она в ярости захлопнула дверь, включила зажигание и рванула с места так, что гравий из-под колес полетел в разные стороны.
Черт подери! Она едва не врезалась в задний откидной борт Гаса, который остановился, ожидая, когда он сможет влиться в транспортный поток.
— Поделом тебе, — сердито пробормотала Файлин. Когда Гас негодующе загудел, она высунулась из окна и пронзительно закричала: — Смотри хорошенько, мерзкий распутник, потому что ближе ко мне ты никогда не подберешься!
Нет, ей просто не верится, что они подумали, будто она недостойна большего, чем Гас Матиас! Ну и друзья! Так им и надо, если она подаст заявление об уходе.
Келл узнал машину, которая стремительно выехала с церковного двора. Она едва не врезалась в пикап, который замешкался на дороге. Келл намеревался купить жареного мяса и провести свой последний вечер в Мадди-Лэндинг, разыскивая соучеников отца. Беда в том, что он ни на чем не мог сосредоточиться, все его мысли были о Дейзи — о том, как она упала в его объятия, а потом попыталась сделать вид, что ничего не произошло.
Дейзи захватила его врасплох. Ему следовало удовлетвориться теми сведениями, которые он получил, и уехать вчера, вместо этого он задержался и заказал билет, чтобы вылететь завтра из Норфолка. Значит, ему придется снова прилететь сюда, чтобы забрать машину. Это произойдет после того, как он разберется с ситуацией дома — с Клэрис, Мокси и шефом Тейлором.
У него есть то, ради чего он приехал, и большего ему не узнать. Что касается остального, то хочется думать, что к тому времени, когда он снова появится в Мадди-Лэндинг, он придет в себя. Или по крайней мере поймет, было ли все это мимолетной вспышкой влечения или чем-то более серьезным.
Несмотря на то что сама мысль о чем-то «более серьезном» чертовски его пугает, он не привык избегать проблем. Умышленно или нет, но Дейзи — определенно проблема.
Он услышал, как она отъехала от дома, увозя несколько коробок, одна из которых была украшена пурпурным бантом. Его пригласили, рассудил Келл, так чего ему ехать в Барко, когда можно поесть здесь, в Мадди-Лэндинг?
К тому времени, когда он нашел церковь и место для машины, решение было принято. Если ему придется выложить все до копейки, чтобы купить эту чертову коробку, он сделает это и проведет последний вечер с некой сероглазой блондинкой, от которой пахнет свиным жиром и розами. Что произойдет потом, будет зависеть от нее. Если он провалится снова, так пусть это будет с треском!
Келл сразу увидел Дейзи, которая совещалась с Сашей и Марти. Он начал пробираться через толпу, но потом решил, что будет интереснее, если у него появится законное основание претендовать на общество Дейзи. А пока он не будет терять из виду пурпурный бант.
Келл смотрел, как аукционист продемонстрировал первую коробку со снедью, затем еще одну, каждый раз громко читая имя владелицы и выкликивая ставки. Наконец аукционист поднял для всеобщего обозрения коробку с пурпурным бантом. Узнав в ней ту, которую Дейзи отнесла в машину, Келл поднял руку и услышал, как чей-то знакомый голос сделал первую ставку в пять долларов.
На другой стороне церковного двора Дейзи жалобно простонала:
— Мне просто не верится, что я зря затратила столько усилий. Говорила же я вам, что это дурацкая мысль!
— Слушай, но ведь прежде у нас получалось, — возразила Марти. Благотворительные ужины были их излюбленным способом сводить пары. Марти и Саша покупали продукты, Дейзи стряпала и приготавливала лишнюю коробку. Затем они делили расходы на три другие коробки, распускали небольшую сплетню и принимались искать кандидатов для следующего проекта.
Саша посмотрела на свои высокие каблуки, опасаясь, не прилипла ли к ним грязь.
— Зато ты опустошила холодильник. Значит, ты уже скоро выедешь из этого мавзолея.
— Это произошло бы скорее, если бы я осталась в доме и работала вместо того, чтобы зря торчать здесь весь вечер, — раздраженно проворчала Дейзи. — Файлин не нужен мужчина. Ей нужна пара ног, которые не болят, и прибавка к жалованью.
— Пять долларов. Кто предложит десять? — раздался металлический голос из громкоговорителя.
Кто-то выкрикнул семь, с трудом перекрывая пронзительные голоса и смех детей, игравших вокруг столов.
— Я думаю, что, так как Гас уехал, больше никто не будет делать ставки на нашу коробку, — сказала Марти. — Поднимай руку, Саша.
— Десять! — выкрикнул другой голос, опередив Сашу.
— Пятнадцать, — последовало быстрое контрпредложение.
— Похоже, что… — неуверенно начала Дейзи.
— Что ж, вы очень щедры, сэр. Кажется, я слышу «двадцать»? — провозгласил аукционист.
Он услышал «двадцать пять», затем почти немедленно — «тридцать пять». Не тридцать, а тридцать пять. Дейзи попыталась смотреть поверх голов. Марти, самая высокая из них, встала на цыпочки, тихо свистнула и сказала:
— Ну и ну! Вполне возможно, что вся эта шумиха не закончится полным фиаско.
Хотя уже не раз случалось, что их планы рушились в последнюю минуту, Дейзи не нуждалась в дополнительном разочаровании. С нее хватит.
— Послушайте, если вы не возражаете, я поеду домой, съем миску хлопьев, допью остатки вина и лягу спать. Можете присоединиться к тому, кто купит коробку Файлин, или объяснить ему, что ей пришлось срочно уйти. Придумайте что-нибудь, у вас это хорошо получается.
Взяв сумку и жакет, который она захватила на случай, если похолодает — как и произошло, — Дейзи поднялась из-за стола, когда внезапно наступившую тишину нарушил громкий голос аукциониста:
— Продано! Продано за сто долларов джентльмену в черной рубашке! Господи боже!
У Саши отвисла челюсть.
— За сто долларов? Кому?.. — Она влезла на скамейку и, ухватившись за макушку Марти, чтобы сохранить равновесие, попыталась разглядеть покупателя.
Дейзи закрыла лицо руками, когда поняла, что знает человека, который проявил неслыханную щедрость, она узнала его голос. Скосив глаза, она увидела, что «привлекательный джентльмен» — ковбой, появившийся перед ней однажды в дождливый день, — стоит в той же позе, в какой впервые предстал перед ее глазами на похоронах Харви. Скрестив руки на груди и расставив ноги, обутые в ковбойские сапоги, Келл являл собой вид человека, точно знающего, чего он хочет, и не собирающегося уйти с пустыми руками.
Пришел, увидел и — черт подери! — победил.
Только на этот раз дождя не было и заходящее солнце золотило высокие, резко очерченные скулы. Даже на расстоянии его глаза казались ослепительно яркими.
— Господи, да это же твой ковбой! — Саша слезла со скамейки и драматическим жестом прижала руку к пышной груди. — Пригласим его поужинать с нами?
