ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На другой день я проснулся и, как всегда, приступил к зарядке. Начинаю я обычно с бега. Забираюсь на деревянную вертушку и бегаю, пока совсем не устану. И вот бегу я себе, бегу и тут вдруг слышу:
— Фредди!
Ага, Энрико и Карузо. И что им понадобилось от меня с утра пораньше? Наверное, опять придумали какую-нибудь дрянь! Они ведь такие, их хлебом не корми, дай кого-нибудь подразнить!
— Чего? — отозвался я, глядя на них из своей клетки, которая стояла высоко на книжной полке.
— Мы хотим тебе кое-что сказать! Только спустись, пожалуйста, к нам вниз. А то как-то неудобно разговаривать.
Ладно, придется слезть. Я все-таки воспитанный хомяк и должен держать марку.
Я был, конечно, недоволен, что они меня оторвали от дела, но тем не менее выбрался из клетки и стал спускаться по веревочной лестнице.
— Ну, что у вас там? — сурово спросил я.
— Фредди, — начал Энрико. — Ты, наверное, видел, с какой серьезностью мы отнеслись к подготовке оперы.
Я кивнул. Действительно. Что правда, то правда.
— Это наша первая настоящая работа, — добавил Карузо.
— И поэтому мы решили, что отныне нам нужно уделять больше внимания своему облику, своим манерам, своему поведению, — продолжил Энрико.
Я снова кивнул. Что тут возразить, все верно. Им уж точно не помешает кое-чему поучиться.
— Первым делом мы решили пересмотреть свое отношение к тебе! — торжественно провозгласил Карузо.
— Очень интересно, — ответил я, сохраняя полное спокойствие. Посмотрим, что будет дальше.
— Даже не отношение, а наши дурацкие шутки, — уточнил Энрико.
— Да, нам очень стыдно за все эти глупые песенки, — признался Карузо.
— Ну, там про хвост хомячий… — уточнил Энрико.
— Можно не повторять, я помню, — сухо перебил я.
— И вот еще ту, про эксперта и тощую мышь, — зачем-то добавил Карузо.
— Да, а еще была, помнишь, отличная, про то, как он «чуть что, давай шипеть, и фукать, и шерститься»! — с непонятным восторгом воскликнул Энрико.
— Нет, а мне больше нравилась, где про семечки, ну, знаешь, это — «коли возьмет с собою семечек полтонны, что разместил он за щекою так фасонно», — гнул свою линию Карузо.
— Все, хватит! — резко оборвал их я. — Я все ваши шедевры уже наизусть выучил, и мне не нужно повторять!
Интересно было бы знать, что они все-таки затеяли? Ведь не так же просто они вызвали меня сюда, чтобы устроить этакий утренник воспоминаний!
— Нет, ты послушай, нам правда очень стыдно! Вот и недавно, когда мы придумали эту дурацкую пьесу «Третий лишний»…
Опять пошло-поехало!
— Не понимаю, какое это имеет отношение к сегодняшнему дню? — не выдержал я.
Моему терпению постепенно приходил конец.
— Просто мы хотели бы, так сказать, подвести черту! — воскликнул с подозрительным жаром Энрико.
— Чтобы начать новую жизнь! — заверил Карузо.
— Мы хотим тебе пообещать, что впредь никогда не будем дразниться! — заявил Энрико.
— И почему я должен вам верить? Вы сначала перестаньте дразниться, а я уж посмотрю. А то что вы тут меня сказками кормите?
— Да мы и не предполагали, что ты нам поверишь на слово, — преспокойно ответил Карузо.
— Мы просто хотели поставить тебя в известность о своем намерении, — пояснил Энрико.
— И все? — искренне изумился я.
— Да, — ответили хором Энрико и Карузо еле слышно.
— И ради этого вы заставили меня бросить все дела и спуститься к вам вниз?! — Моему возмущению не было предела. — Только ради того, чтобы сообщить мне о своем благом намерении? — Я развернулся и молча отправился к себе.
Они что, меня за идиота считают? Какая наглость! Ну просто сказочное свинство! Неслыханно!
Я был вне себя от ярости.
И тут — я уже был почти на самом верху — снизу донеслось:
Какие тут у нас бушуют страсти,
Хомяк во гневе — будьте-здрасте,
Ужасен и прекрасен он, как разъярится,
Чуть что, давай шипеть, и фукать,
и шерститься.
Он страшен в ярости, как дикий носорог,
как стадо бешеных коров.
Шутить не надо с ним, дружок,
Сотрет тебя он в порошок!
А затем последовали довольное хрюканье, визг, писк — все как всегда! Я тут же развернулся. Сейчас я им задам, сейчас они у меня получат! Ну почему, почему они все время подначивают меня, почему они только и ждут повода…
Я остановился на полдороги. Вот ведь какая штука… Мысли лихорадочно вертелись у меня в голове. Н-да… Я медленно пополз обратно к себе в клетку. Как это было? «Они только и ждут повода» — вот оно, я все понял! Они не ждут повода. Повод даю им всегда я сам! Эти морские свинки не такие уж и глупые. Они просто очень внимательные. Тут было над чем подумать.
Вечером к нам должна была прийти Софи.
Задолго до ее прихода я все подготовил и сто раз проверил, как получается. Мы заранее обсудили с мастером Джоном план действий. Но все равно я не находил себе места. Я сновал туда-сюда и страшно нервничал.
— Фредди, — строго сказал сэр Уильям. — От того, что ты тут разводишь суету, она быстрее не придет. Так что угомонись, пожалуйста!
И вот настал наконец долгожданный час. Сначала я услышал ее шаги на лестнице, потом до меня донесся ее запах, и вот она уже вбежала в комнату!
— Привет, Фредди!
Она сразу увидела меня, хотя я встречал ее не в клетке, как обычно, а на письменном столе мастера Джона. Причем сидел я рядом с клавиатурой. Экран при этом был выключен.
Услышав ее «Привет, Фредди!», я по обыкновению встал на задние лапы. Далее я должен был бы помахать ей. Так у нас заведено.
Но я махать не стал.
Я продолжал сидеть и смотреть на нее.
Софи уже собралась было восхититься моим цирковым трюком, но так и застыла с открытым ртом.
— Фредди, ты не заболел?! — с ужасом спросила она. — Почему ты не машешь мне лапой?!
И тут я нажал на кнопку. Раздался мелодичный звук, и экран компьютера осветился ровным светом.
Все, можно начинать! Не давая Софи опомниться, я забегал по клавишам и быстро набрал текст:
Зачем махать подруге лапой?
Зачем лукавить и мудрить?
Когда он может тихой сапой
Текст на компьютере набить?
Но стоит ли ему скрываться,
Зачем же сапой ему быть?
Когда он может постараться,
И текст любой из тех открыть,
Что приготовил он давно
Подруге милой. Вот оно —
Послание в стихах,
Что Фредди сочинил и
Маленькой Софи
На праздник подарил.
— Фредди! — воскликнула Софи.
