– Котенок, проснись, – шепотом попросил Женька, прикасаясь губами к ее щеке.
Она открыла глаза, захлопала ресницами:
– Ты... ты чего... такой... взмыленный?
– Бежал... как ты, родная моя? – он заглядывал в ее лицо, пытаясь определить, как она себя чувствует.
– Нормально... только голова... кружится... – прошептала Марина, облизывая губы.
– Попить хочешь?
– Нет... Егор где?
– Он с няней гуляет, – соврал Женька, поняв, что она на самом деле спала и ничего не слышала.
Он снова поцеловал ее в щеку и пошел вниз, к лежащему на диване в гостиной Гене. Через полчаса приехал Кулик, обработал рану, наложил повязку, а потом тихо спросил у присутствовавшего при этом Хохла:
– Жека, что происходит у вас? Второй раз за день – не часто?
– Часто, – угрюмо кивнул Хохол. – Но это не твое дело, Валера. Сам разберусь.
Проводив доктора, Женька направился в коттедж охраны, где в Дашиной комнате играла с ребенком Наталья Марковна. Увидев отца, Егор радостно залопотал:
– Папа! Папуя! – И потянулся к нему руками, но няня перехватила его:
– Евгений Петрович... на вас кровь...
– А? – не понял Хохол и, оглядев себя, заметил, что все джинсы и свитер в кровавых пятнах, и сказать, чья это, не сможет даже он сам... – Да-да, я сейчас... Я хотел вас попросить: останьтесь сегодня здесь. Марина Викторовна... приболела, а Даша одна не справится...
– Хорошо, останусь.
– Вот спасибо! – обрадовался он. – Погоди, сынок, я переоденусь и приду к тебе.
Женька снова поднялся в спальню и там увидел, что Марина полусидит в постели, стараясь достать стакан с водой с тумбочки. Хохол бросился к ней, подал:
– Мариша, котенок, ну что – трудно было позвать? – спросил укоризненно, глядя на покрытый испариной лоб.
– Я... сама.
– Вечно ты... – начал он, но осекся, наткнувшись на ее взгляд. – Все, молчу. – Он осторожно забрал стакан и вытер ее влажный лоб полотенцем. – А я в душ пошел, весь в кровище, как будто барана зарезал...
Тонкие холодные пальцы вцепились в его запястье:
– Кто разрешил?
– Давай не будем сейчас про это говорить, а? – попросил Хохол, высвобождая руку из ее пальцев. – Ты поправляйся, потом разберемся.
– Нет, сейчас! – в голосе звякнуло железо, и Хохол вздохнул:
– Мариш... а что, по-твоему, я должен был делать? Что ты сделала бы на моем месте? Молчишь? Я тебе скажу почему – потому что сама вытворяла и похуже, помнишь? Вот и я сегодня сделал то, что был должен. – Он осторожно погладил ее по щеке. – И абрека поганого накажу. И Кота, ублюдка...
– Кого? – не поняла Марина, и Женька мысленно выматерил себя за болтливость. Но говорить пришлось...
– Костика нашего, охранника, мать его... сука, сдал тебя Ашоту – не охнул и Генку инвалидом сделал, чухонец болотный. А ты и не слышала ничего, моя родная... Этот гад с топором к тебе шел, а Генка догнал. Еле успел голову прикрыть, так бы наглухо, а теперь... кисть левую отрубил ему козел этот...
Марина сжала зубы и зажмурилась, помолчала, потом спросила:
– Егор где?
– Не волнуйся, котенок, с ним Наталья Марковна. Они в коттедже охраны были. Я сейчас помоюсь и заберу его.
– Принеси его ко мне, – велела она, не открывая глаз.
– Не надо бы, Маринка, – попробовал возразить Хохол, но Марина повторила чуть громче:
– Я же сказала – принеси мне моего сына!
– Хорошо, как скажешь. Только я сначала все-таки в душ схожу, а то напугается опять, хватит ему на сегодня.
– Иди. – Марина откинулась на подушку и сбросила одеяло. – Жарко...
Хохол уменьшил мощность радиатора и ушел в душ, долго плескался там, потом вернулся, держа в руках джинсы и свитер: – Выброшу на фиг, а то вдруг чего – менты сразу прицепятся...
– Брось в камин, все сгорит, – не открывая глаз, сказала Марина.
– Вонять будет, я лучше пацанам скажу, чтобы баню затопили. Ну, ты как? – Он сел рядом на кровать и пощупал Маринин лоб.
– Лучше. Только слабость какая-то.
– Так понятно! – криво усмехнулся Женька. – Крови-то потеряла прилично.
– Женя, Кота без меня не трогать, – негромко велела Марина. – Я встану через пару дней, сама хочу в эти глаза бесстыжие посмотреть.
– Как скажешь. Я его в смотровую яму в гараже посажу и приставлю кого-нибудь, хоть Аскера, что ли.
– Давай. И Егора... – напомнила она, просительно глядя на сидящего рядом любовника.
– Сейчас, котенок. Может, ты поешь что-нибудь?
– Потом...
Женька пошел в детскую, куда уже перебрались няня с мальчиком, поманил его пальцем:
– Пойдем к маме, хочешь?
Егорка проворно поднялся на ножки и заковылял к отцу:
– Папа, на, на! – И протянул руки, чтобы забраться к нему.
– Может, сам прогуляешься? – улыбнулся Хохол, но Егор отказался, цепляясь за его спортивные брюки. – Ох, хитрый ты жук! – засмеялся Женька, поднимая мальчика с пола и отправляясь в спальню. – Только смотри мне, маму не трогай, она болеет!
Увидев сына, Коваль вдруг заплакала. Ей пришло в голову, что она могла потерять его сегодня, не посети ее какое-то предчувствие. Вот оно, то, чего она постоянно боялась раньше – страх за ребенка, самый сильный страх на свете. Даже собственная жизнь не казалась такой ценностью по сравнению с жизнью маленького человечка, прижавшегося носом к груди и сопящего тихонько...
– Будешь реветь, я его уведу! – пригрозил Женька. – Ничего не случилось, он жив-здоров, наелся, наигрался. Сейчас купать его пойду и спать укладывать.
– Ты не понимаешь... – выдохнула Марина, здоровой рукой поглаживая темные волосенки мальчика. – Я не прощу себе, если вдруг...
– Так, все! – резко оборвал ее Хохол. – Что ты раскисла? Теперь Генка будет его личным охранником – с одной-то кистью больше все равно никуда не годен, а с пацаном в самый раз.
– Как он, кстати? – вспомнила Марина, вытирая глаза.
– Нормально. Его Валерка в больницу увез, сказал, что надо понаблюдать, все-таки много крови потерял, да и чисто по– человечески... без руки остался... Но он мужик крепкий, справится. Все, вы нализались? Егору спать пора. – Женька забрал у нее ребенка и, выходя из комнаты, сообщил: – Я вернусь, ты не засыпай. Поговорить надо.
* * *
Плечо болело, Марина старалась не шевелиться, чтобы не тревожить рану, но лежать неподвижно было сложно, а потому боль только усиливалась. Коваль прикусила губу, чтобы не взвыть, но сил терпеть уже не было, и тогда она встала и побрела вниз, опираясь на стену здоровой рукой. От перемены положения сразу закружилась голова, но Марина смогла спуститься на первый этаж и добраться до кухни, где в шкафу хранилась аптечка. Там, в кухне, и застал ее Хохол, уложивший Егора и не обнаруживший Коваль на привычном месте в спальне. Обхватив ее за талию, он рявкнул в самое ухо, едва не оглушив:
