Весь день Маша провела в спальне Марины, там же они и пообедали, хоть Женька и ворчал, что ему пришлось бегать туда– сюда по лестнице с подносом, полным посуды. Но они не обратили на его жалобы никакого внимания, все говорили и говорили. Тем нашлось немало – последний раз Мышка приезжала около года назад и новостей накопилось предостаточно, да и вспомнить тоже было что.
Вечер воспоминаний затянулся за полночь, и только к часу Хохол спохватился:
– Так, девки, а ну – по койкам! Ночь на дворе, а они все чирикают!
Он проводил Машу в ее комнату, зашел проведать Егорку и только потом вернулся в спальню. Коваль курила, облокотившись на спинку кровати, и задумчиво смотрела в темное окно. Женька разделся и прилег рядом, потянул на себя одеяло, и Марина вздрогнула:
– Напугал, черт...
– Ну ты здорова, мать, в себя уходить! Так и вынесут из дома – не заметишь! – улыбнулся он, осторожно притягивая ее к себе, но Коваль вывернулась, села и, поддерживая забинтованную руку, зло спросила:
– Ты на хрена это сделал?
– Сделал – что? – не понял Хохол, и она разозлилась еще сильнее:
– Что ты дурака тут мне изображаешь?! Ты зачем Машке позвонил? Не понимаешь, что тут происходит, да?! Не понимаешь, что девка ни за что пострадает?!
– Марин, Марин, погоди! – попытался остановить ее Женька, но тщетно – Коваль орала все громче, распаляясь от собственного крика:
– Ты идиот, Хохол!!! Как ты не можешь понять, что ее вообще нельзя втягивать – зачем ей еще и это, когда своего по горло?! Ты ведь прекрасно знал, что она все бросит и прилетит! Нельзя играть людьми, как шахматами!
– Это сейчас ты сказала – или мне послышалось? – насмешливо протянул Хохол со своей неизменной ухмылочкой. – Ты – про шахматы? Ты – которая в легкую отправляла людей на тот свет одним кивком головы?
Марина уставилась на него, ничего не понимая. Давно уже Женька не позволял себе разговаривать с ней в таком тоне.
– Ты... ты что, а?
– А что – не нравится? Если хочешь знать, так это не я – это она сама мне позвонила. Сказала: чувствую что-то, а что – не могу понять, вот и звоню. И что я, по-твоему, ей должен был сказать? – Хохол сел на кровати и повернулся лицом к Марине. – Ну? Молчишь?
Коваль опустила голову. Да, у Машки бывало такое – она чувствовала, что с Мариной происходит неладное, и могла позвонить сама. И часто оказывалась права, объявлялась именно в тот момент, когда Коваль было плохо. Так что обвинять Хохла сейчас неправильно.
– Прости...
– Да ладно, – опять усмехнулся Женька. – Спи давай, чудовище.
Сам он уснул почти мгновенно, сказались бессонные ночи и наполненные суетой дни, а вот Марина еще долго не могла уснуть, все смотрела широко распахнутыми глазами в потолок и думала. Вот как все повернулось... И теперь еще один источник переживаний – Мышка. Постоянно влипающая вместе с ней за компанию Мышка, недавно вышедшая после очередной «отлежки» в больнице, маскирующая следы от капельниц длинными рукавами, а сильно поредевшие волосы выкрасившая в черный цвет. Как убедить ее уехать, не оставаться здесь, не подвергать себя опасности? Марина не желала нести груз ответственности еще и за нее. Да, добрая девчонка прилетела, едва узнав, что Марина ранена, но она даже не представляла себе, насколько осложнила своим приездом и без того непростую ситуацию.
– Черт, ну почему, почему Женька не мог удержать за зубами свой длинный язык?! – пробормотала Марина, щелкая кнопкой светильника и беря с тумбочки стакан с соком и таблетку снотворного.
– Потому что она все равно вытрясла бы из меня правду. Она такая же, как ты, – невозмутимо и совсем не сонно ответил Хохол, заставив Марину вздрогнуть. – Ты ведь знаешь – от нее точно так же нельзя ничего скрыть.
– Да не гони ты! – сморщилась Коваль. – Ты просто захотел поделиться с кем-то своими проблемами, а тут Машка подвернулась. И даже не подумал, чертов бугай, что ей лучше бы не волноваться.
– Ну прости, хотел как лучше, – вздохнул Женька. – Ложись уже, а? Только задремал – тут ты с этим светом...
– Я таблетку пила, уснуть не могу, – виновато пробормотала Марина, выключая ночник и ложась. – Ты меня обними, ладно?
* * *
Через два дня Марина впервые вышла на улицу. Ее сопровождал Хохол, заботливо поддерживал под локоть, чтобы не поскользнулась и не упала на скользкой брусчатке двора. У ворот в сторожке вместо Кота сидел новый охранник, молодой парень из комбаровских. Матвей, узнав о произошедшем, прислал к хозяйке своего доверенного человека, этого самого Казака. Хохол долго общался с ним с глазу на глаз, выяснял, что за фрукт, но потом решил, что парень с головой и ему вполне можно доверять.
– Пойдем в беседку, посидим, – попросила Марина, и Женька послушно свернул с дорожки в глубину двора.
Они уселись на скамью, Марина полезла в карман за сигаретами, но прикуривать одной рукой оказалось неудобно, и недовольный Хохол сам прикурил ей сигарету:
– Голова закружится.
– Отстань.
Она курила, глядя куда-то перед собой, лицо ее казалось совершенно беззаботным, спокойным, и Хохол мысленно взмолился, чтобы только никто сейчас не приехал, не позвонил и не разрушил это ее состояние. Даже Егора с няней он не хотел подпускать близко, увидел краем глаза, что они показались на крыльце, и отчаянно замахал руками, чтобы шли гулять за дом, не приближались к беседке.
Марина продолжала молчать, только щурилась на яркое солнце, прорывавшееся через облака и припекающее уже совсем как весной.
– Сезон скоро начнется у футболистов, – проговорила она вдруг, пряча здоровую руку в карман куртки.
– Что? – не понял Хохол, а потом добавил: – Начнется – и ладно.
– Да не ладно, Женя, – вздохнула она. – Я не справлюсь одна, и даже Матвей не поможет – там столько всяких подводных камней, что нужен отдельный человек, чтобы рулить.
Хохол не ответил, недовольно и настороженно глядя на приближающегося к беседке Казака.
– Чего тебе? – спросил неласково, предчувствуя конец тихих семейных посиделок.
– Там такси, Жека, – остановившись на небольшом расстоянии от беседки, проговорил Казак.
– И что? Мне пойти рассчитаться с таксером, что ли? – прищурил глаза Хохол. – Иди, узнай, кто и зачем.
Казак бегом удалился к воротам, переговорил с приехавшим через окошечко в двери, потом вернулся:
– Говорит, Николай, племянник Марины Викторовны...
– Открывай ворота, пусть заходит, – опередив вставшую с лавки Коваль, велел Женька. – Ну, вот, котенок, проблема твоя решилась: Колька вернулся.
Племянник не вошел – вбежал, чуть прихрамывая, в ворота, бросив чемодан, кинулся к тетке, и только вмешательство Хохла остановило его:
