– Отлично! Шеф как раз на месте, попробую у него отпроситься.
– А что, может не отпустить?
– Да запросто. Он сегодня процесс проиграл, злой сидит, как черт.
– Так, может, я одна съезжу?
– Нет, нет! Или… Ты не хочешь, чтобы я… Ты скажи, я пойму…
– Я очень хочу, чтобы ты поехал с нами. Мне… Мне с тобой спокойнее. Правда.
– Ну, тогда не сбивай меня с мысли. Значит, выезжаем рано утром, где-то в половине шестого… На твоей машине поедем?
– Да. Там детское кресло есть.
– Тогда утром жду у подъезда!
– Да, поняла. Пока.
– Пока, Лиза…
Странное спокойствие пришло к ней после звонка. Будто гора с плеч свалилась. И с чего бы вдруг? Просто побеседовали по делу, определили завтрашний день… А на душе так спокойно, так светло… Будто завтра не в Озерск ехать, а в космос лететь, звезды руками трогать. И музыка нежная внутри звучит…
Боже, о чем она думает, какой космос, какая музыка! Совсем с ума сошла. Надо же о том в первую очередь думать, как Сонечку подготовить! Объяснить ей что-то про папу… Еще не-известно, как Анатолий себя поведет, когда Сонечка его увидит в этом Центре судебно-медицинских экспертиз… Господи, зачем она все это затеяла? Наверное, не надо было? Расхлебывай теперь…
Но дело пошло, не остановишь. Завтра в дорогу. Главное – утром не проспать!
А утро опять выдалось праздничное, как по заказу. И трасса была почти пустая. И солнце кружилось в прозрачном небе, и желтый осенний лес за окном…
Сонечка мирно спала в своем кресле. Саша обернулся, долго смотрел на нее. Потом произнес шепотом:
– Лиза, она улыбается… Наверное, что-то хорошее снится.
– Да, наверное… – ответила Лиза шепотом.
Так и шептались почти всю дорогу, пока Сонечка спала. Конечно, можно было и не шептаться, нормально разговаривать, у нее сон крепкий. Но шептаться было приятнее…
– Ты на меня не сердишься, Лиза?
– За что?
– Ну, что я психовал прошлый раз, как дурак… И вопросы дурацкие задавал…
– Нет, не сержусь, Саш.
– А я переживал… Думал, ты обиделась. Я больше не буду, правда.
– И психовать не будешь?
– А психовать буду! Если твой бывший опять начнет приставать к тебе с дурацкими вопросами!
– Значит, ему нельзя с дурацкими, и ты не будешь с дурацкими!
– Да, точно… Тогда я буду!
– Ну, ты уж определись как-то…
Наверное, они несли чушь несусветную, если со стороны послушать. Но так хорошо было плавать-летать в этой чуши несусветной! Может, кому и чушь, а кому и космос и звезды, которые можно потрогать руками! Маленький хрупкий мир, нарождающийся в салоне отдельно взятой машины. И Лизе вовсе не хотелось думать, куда их везет машина…
Пусть везет. Пусть будет, как будет. Уже не важно. Главное, чтобы по-прежнему звенел хрупкий мир, никуда не пропадал. И космос не пропадал. И звезды. И чушь несусветная.
Когда подъехали к серому зданию прокуратуры, лица у обоих были растерянными, будто их слегка припылило недоумением – зачем они здесь? Едва втиснулись на стоянке в автомобильный ряд, еще сидели минуты две молча…
– Надо идти, Лиза. Иначе опоздаем. Буди дочку.
– Да, надо идти. Да, я сейчас…
Потом долго шли по коридору, отыскивая двести пятый кабинет. Саша открыл дверь, пропуская ее и Соню вперед…
– Папа! Папочка! – трепыхнулась у нее в руке Сонина ладошка и вырвалась на свободу. – Папочка, я здесь!
Соня молнией пролетела к черному кожаному дивану, на котором в обществе Семена Яковлевича сидел Анатолий, и тот радостно подхватил ее, обнял, прижал к себе, блаженно прикрыв глаза. Семен Яковлевич вздохнул, задумчиво качнул головой, развел в стороны руки. Лиза дернулась было, чтобы забрать Соню, но Саша удержал ее за локоть. И потом руку не убрал, так и стоял, ничуть не смутившись под прицельно насмешливым взором Семена Яковлевича.
– Папа, ты всех обезьянок спас? – озадачила Анатолия вопросом Сонечка. – Мама сказала, что ты уехал обезьянок спасать, как доктор Айболит… В страну, где река Лимпопо…
– Да? А вообще да, Сонечка, мама права… Так оно и было на самом деле! Какая у нас умная мама, правда?
– А обезьянки живы остались? Ты их спас?
– Надеюсь…
– Какой ты молодец, папа! А мы с мамой в лесу живем! Только там обезьянок нету, но я видела настоящую белочку! Я ее кормила орешками! А еще в лесу птички живут, очень много птичек!
– В лесу?.. В каком лесу вы живете, Сонечка?
– В красивом… С Юлей и с тетей Олей… И с дядей Олегом, он вечером приезжает!
Анатолий быстро взглянул на Лизу, но спросить ничего не успел – в кабинет вошла суровая тетка в белом халате, натягивая на ходу резиновые перчатки и шевеля пальцами. Оглядев лица, спросила у Семена Яковлевича:
– Ну что, все собрались? Можно начинать?
– Да, Анна Марковна, все на месте! – угодливо подскочил он ей навстречу.
– Тогда документы предоставьте, пожалуйста… И ребенка подготовьте к процедуре.
Лиза подошла к Анатолию, молча взяла Соню на руки, уселась на диван. Соня спросила деловито, указывая на тетку в белом халате:
– Мам, это доктор, да? Будет зубки смотреть?
– Да, Сонь, это доктор…
Анатолий сидел рядом, нервно сцепив ладони, смотрел, как тетка возит во рту малышки длинной палочкой. Лицо его побледнело, и Лизе показалось, будто пробежала по нему судорога страшной неловкости, переходящей в страдание. И комок вязкой досады застрял у нее в горле – чего теперь-то лицом трепыхать, лучше сестрице Жанне спасибо скажи! Ага, теперь и сам рот раскрывай, сиди, как дурак, терпи процедуру… И опять Жанне спасибо скажи! Спасибо за твою сестринскую любовь, дорогая Жанна! Или у них меж собой тоже такая договоренность есть – чтоб никакой любви в семейном хозяйстве не водилось? Ну, что ж… Все верно, все правильно. Живи, дорогая Жанна, спокойно и счастливо, не будет в доме твоего брата ни жены, ни дочери…
– Ну, все! Результат будет готов через десять дней! – торжественно проговорила тетка, глядя на Семена Яковлевича. – Ждите!
– Как через десять дней? – возмущенно переспросил Анатолий. – А быстрее нельзя?
– Нет! Быстрее нельзя, – холодно осадила его женщина.
– А если без очереди? За дополнительную плату?
– Нет!
– Ну, в порядке исключения!
– Семен Яковлевич, да что это такое, в конце концов! – капризно проговорила тетка. – Успокойте своего клиента, почему я должна свои нервы тратить?
– Да, Анна Марковна, конечно… – придвинулся ближе к Анатолию Семен Яковлевич, зашептал ему на ухо: – Понимаешь, раньше никак… Это и без того крайний срок.
