— Ежели не угодил, извините, только не уходите, пожалуйста.
— Соскучились по разговорам?
— Нет, просто вы — идеальный образ для моего нового романа. Откуда это у вас?
— Что именно?
— Целый арсенал достоинств и недостатков, красота и жесткость в разговоре, обаяние и прямолинейность, глубокий ум и, простите, вульгарность?
— Ответ лежит на поверхности: я — богата! Очень богата! И могу себе позволить быть свободной и в словах, и в поступках. А вдруг вы мне понравитесь?
— Кто вы, Ольга Михайловна? — вырвалось у меня. — Ангел-хранитель или дьявол-искуситель?
— Я — артистка. Не театральная, не эстрадная, артистка жизни. Иначе бы мне не удалось освоиться в чужом краю, сделать хороший бизнес, изучить язык, обзавестись друзьями, стать своей.
— И что же вам это дает?
— Что я могу себе позволить? — вскинула на меня удивленные глаза женщина. — О, я могу совершить кругосветное путешествие по высшему классу. Могу подняться с проводником-шерпом на вершину Гималаев, я все могу! Представляете, ощущение всемогущества? Весь мир у твоих ног! — Я не сразу разгадал: шутит она или говорит вполне серьезно, ибо какая медсестра в состоянии совершить «кругосветку»? — У вас на языке застыл вопрос, кто я? Что я? Зачем это знать? Мы друг другу приятны, и этим все сказано.
— Вот это и есть гениальная мысль! — Я посмотрел прямо в ее глаза, и мне стало неловко — Ольга Михайловна вновь преобразилась, сделалась чопорной аристократкой, с брезгливой миной на лице.
— Милый друг! — напыщенным тоном сказала она. — Потяну я роль баронессы де Монсельро?
Я расхохотался. Разулыбалась и Ольга Михайловна, продемонстрировав мне свои артистические способности. Я глядел на нее и думал, где же ты была на заре моей юности, почему мне на долгом жизненном пути не встретилась такая. Чтобы замять паузу, я подошел к холодильнику, достал пластиковую бутыль с минеральной водой, налил себе и ей в запотевшие бокалы. Ольга отказалась, а я стал жадно пить, охлаждая себя. Никогда бы не поверил, что в моей душе с такой силой может вспыхнуть давным-давно забытое чувство любви и восторга.
— Давайте, дорогой, сменим пластинку! — вовремя нашлась Ольга Михайловна. — Впервые встречаю «живого» писателя, и, как любитель беллетристики, рада общению, так много хочется узнать. Давайте поговорим о вашем творчестве, о вас.
— Скучная тема.
— Для кого как. — Ольга Михайловна ловким, заученным движением поправила и без того безукоризненную прическу, — Задам штамповый вопрос: «Над чем вы сейчас работаете? Новый роман? О чем?»
— Хочу скрупулезно проследить развитие любви в пожилом возрасте, — лихо придумал я, хотелось заинтересовать эту даму, удержать подольше возле себя, — ведь правильно говорят: любви все возрасты покорны.
— Кто по профессии ваши герои?
— Заурядные, но очень красивые душевно люди. Он — журналист, она — врач. — Меня заинтересовало, как отреагирует на эту нехитрую уловку Ольга Михайловна, догадается ли, на что я намекаю?
— Врач у вас, надеюсь, от Бога? Обязательно сделайте его верующим, пусть он знает не только курс медицинских наук.
— Что вы под этим подразумеваете?
— Хотите, расскажу недавний случай, который взбудоражил полгорода?
— С удовольствием послушаю.
— Месяц назад в нашем городе хоронили восемнадцатилетнюю гречанку, дочь известного адвоката. А ровно 18 лет назад в их доме был на постое старый врач. Неожиданно в дом постучали. Хозяйку дома, а она была фельдшерицей, вызывали принять роды. Старый врач сказал: «Сейчас вы примите роды, на свет появится девочка, она несчастна». «Почему несчастна?» «Увидите сами, только… прежде чем идти в дом, выгляните в окно, на кухне первого этажа». Женщина так и сделала. Заглянула в окно кухни и увидела… девушку в петле. Женщина, конечно, промолчала. Прошло ровно 18 лет, и предсказание странного врачевателя сбылось. Спросите, зачем я вам это рассказала. Отвечу: краем уха слышала, будто и вы предсказываете судьбу.
— Человеку многое дано, — ушел я от прямого ответа.
— Попробуйте отгадать мою судьбу? — игриво попросила Ольга Михайловна. И у меня от ее колдовского голоса, казалось, остановилось сердце. Опоила, видать, меня красотка зельем или сглазила, или я совсем оглупел под этим нежным солнцем.
— Не стану оглашать ваши финансовые возможности, — лихо начал я фантазировать, — остановлюсь на личных проблемах.
— Оно! Уже «тепло», — заулыбалась Ольга Михайловна. — Это главная моя боль. Продолжайте, милый лжец!
«Милый лжец!» — да что она со мной делает? Слово «лжец» я мысленно опустил, а «милый» оставил. И впрямь, когда мы влюблены, мы — глупы.
— В вашей жизни, мадам Ольга, вскоре произойдут большие перемены. Сначала в лучшую, потом в худшую, а уж потом, окончательно, в самую лучшую сторону. Дайте вашу руку! — Я с трепетом взял ее мягкую ладонь, сделал вид, будто рассматриваю линию жизни. — О, тут есть одна заковырка.
— Выкладывайте! — требовательно проговорила женщина.
— Вряд ли стоит… однако если вы требуете… одна из дальних поездок обернется бедой, а потом счастье воссияет над вашей прекрасной головой. Вы запечалились?
— Сразу все хорошо не бывает, — Ольга Михайловна одарила меня загадочной улыбкой. И неожиданно призналась: — Странные существа, мы, — женщины. Когда одиноки, мечтаем о суженом, боготворим любую посредственность, убеждаем себя, что будем горячо, страстно любить, угадывать все его желания, а как только ухватим мужчину за штаны, мгновенно улетучиваются из наших ветреных голов мечты и идеалы.
Мы замолчали, подошли к окну, наблюдали, как темнело море, отражая береговые огни. А когда подул свежий ветер, я затворил окна. Наверное, со стороны мы могли показаться сумасшедшими: сидели напротив друг друга и беспричинно улыбались, попивая кофе со сливками. А вскоре гостья покосилась на крохотные золотые часики, встала:
— Ну, провидец, спасибо за беседу. Мне пора! Гора с горой не сходится, а человек с человеком обязательно сойдется при одном условии.
— Нельзя ли узнать это условие?
— При остром обоюдном желании, — Ольга Михайловна встала таким образом, что спиной загородила дверной проем, осторожно протянула мне узкую полоску бумаги. И, поправив перед зеркалом, вышла с гордо поднятой головой. Я сразу догадался: женщина проделала этот трюк, чтобы закрыть собой «глаз» электронного сторожа, который нагло следил за каждым нашим движением, такой же «глаз» я заметил и на балконе.
Держа в ладони клочок бумаги, я вошел в туалетную комнату. Прочел записку: «Ночью никому не открывайте двери. Вам грозит опасность. Особенно не волнуйтесь, я доложу общему другу. Записку немедленно уничтожьте…»
«ЮЛА, БРОСЬ ОРУЖИЕ»
Я смял записку, изорвал в клочья, выбросил в унитаз, спустил воду. Что-то опять все не складывалось. Все смешалось, перепуталось, трудно было разобрать, что происходит. Кажется, я нужен буквально всем. Василаке надеется с моей помощью отыскать фамильный алмаз. Блювштейн желает стать членом совета директоров нашего металлургического комбината. Адвокат Эдик и Миша-островитянин также имеют на меня свои виды. А Ольга Михайловна? Стало очевидным: она навестила меня не ради обмена полушутливыми глупостями, решила предупредить меня об опасности. С какой стати? Ей-то что от меня нужно? Глупец! Осмелился предположить, что я ей не безразличен.
