Слезай, приехали! — съехидничал я. — Почетный караул выстроен.
Снова за свое! — Музыкант злобно глянул на меня и стал крутить седеющей головой. Видимо, он тоже ничего не мог толком понять. В любой цивилизованной стране гостей обязательно встречают. А тут мы словно попали на малообитаемый остров, где царило всеобщее затишье. Однако делать было нечего, мы подхватили чемоданы, едва не забыв футляр со скрипкой, осторожно двинулись к выходу через зал ожидания. Меня лично не покидала надежда, что вот-вот нас окликнут…
На небольшой площади, окруженной диковинными деревьями, стояли три автомашины. И вдруг, словно джины из кувшина, выскочили двое парней, удивительно похожие друг на друга. Я мгновенно обозвал их «близнецами». И впрямь, «близнецы» были одеты в длинные куртки, на головах — одинаковые шапочки с пластиковыми козырьками, на глазах — темные очки в золоченых оправах. Почему-то парни направлялись прямо в нашу сторону.
Вы, простите, кого встречаете? — на плохом английском поинтересовался Музыкант, но ответом удостоен не был. «Близнецы» едва ли не вырвали из наших ослабевших рук нехитрые пожитки, повели к черному сверкающему лимузину с затемненными стеклами. Мы приостановились и переглянулись: идти за ними или вызвать полицию? Однако вовремя спохватились: полиция здесь явно была бы лишней.
Господа-товарищи, вы, случайно, не ошиблись? — продолжал допытываться Музыкант, не выпуская из рук футляр со скрипкой. — Мы из России, слышали про такую страну?
Если вы из полиции, — вмешался я, — то поясню: мы не «челнок», нас пригласили для выступления.
Один из парней, кажется, слегка кивнул головой, и это вселило в наши души слабую надежду. Возможно, не так плохи наши дела, как нам показалось.
…Серая «симка» плавно взяла с места, мгновенно набрала скорость, помчалась, шурша шинами, в сторону пока невидимого нами города.
Хороша машина, правда, Дылда? — спросил меня Музыкант, явно пытаясь нарушить молчание, вызвать на разговор странных парней, но вопрос, как говорят, повис в воздухе.
Салон «симки» был непривычен для русского глаза — все вокруг сияло. На каждом из восьми мест лежали экзотические мягкие подушки. Тихо играла музыка. А на приборной доске высвечивались цифры, значение которых нам было непонятно, словно водитель на ходу принимал шифровку из центра.
Мы занимали места позади водителя. «Близнецы» дышали нам в затылки. То и дело парни поглядывали в какие-то выдвижные окошечки, похожие на зеркала, наверное, видели каждую жилочку на наших напряженных лицах.
На пожар что ли гоним? — буркнул я. Был крайне обижен, уязвлен. Мечталось увидеть древний Пафос, святые места, где когда-то проповедовал апостол Павел, но «симка», видимо, мчалась в объезд и вскоре запетляла по горным серпантинам. Сквозь стекла мы могли видеть только ярко-оранжевые пятна, тем и довольствовались.
Мне душно! — Музыкант решительно протянул руку к кнопке регулирования стекол, но один из «близнецов» резко обернулся, ловко перехватил его руку. Музыкант выругался, скривился от боли, понянчил руку, легонько покачал ею и затих.
Однако сия сценка возымела, видимо, свое действие. Водитель, не спросив «близнецов», опустил стекло с правой стороны, и мы шумно задышали. Наверное, «симка» шла неподалеку от моря, ибо в салон ворвался солоноватый освежающий воздух.
«Чего только не насмотришься в жизни, — подумал я, когда наша автомашина вкатила под зеленый свод и затормозила перед парадным входом современной виллы. Наши «близнецы», эти роботы с квадратными плечами, разом выскочили из автомашины. Отворили обе дверцы и жестами предложили нам выйти. Я с радостью выполнил эту просьбу-приказ, осмотрелся и присвистнул: «Живут же люди!» Впереди, метрах в ста, в окружении лимонных и апельсиновых рощ, расположенных на аккуратно возделанных террасах, словно мираж в пустыне, покачивались белоснежные домики. А сама вилла была перед нами. К главному входу вели два ряда совершенно одинаковых, незнакомых нам деревьев, похожих на кавказские кипарисы. Они, словно солдаты почетного караула, застыли при нашем появлении.
Идите прямо к выходу! — совершенно неожиданно для нас, на чистейшем русском языке проговорил один из «близнецов». — Вас там встретят! — Более не церемонясь с нами, парни вручили нам вещички, сами отступили куда-то за деревья, будто растворились в воздухе.
Что ты обо всем этом думаешь, дорогой друг? — спросил меня Музыкант. Он был бледен, встревожен, более не шутил и не ерничал, только поминутно вытирал потное лицо.
Наверное, нас выкрали террористы, проживающие на вилле, — съехидничал я. — Теперь потребуют выкуп от российского правительства. — Что я еще мог сказать, если сам был в полнейшем неведении? — А вилла, честно говоря, мне нравится, я больше отсюда никуда не поеду. И климат по мне. Хорошо! А ты, Музыкант, не робей, воробей! Нас старых морских волков, на мель не просто посадить. Вспомни молодость, из моржовых объятий вырывались, а тут… семечки. И потом… кому нужны нищие из России? «Новые русские» своих не тронут.
Закончив эту оптимистическую тираду, я, не дожидаясь Музыканта, двинулся к главному входу, напустив на лицо выражение блаженной радости, мол, какое счастье, наконец-то мы встретились с дорогими друзьями. Страх прошел, теперь меня прямо-таки раздирало любопытство: кто же, черт возьми, хозяин этих великолепий? Банкир-грек? «Новый русский»? Может, просто обожатель нашей многострадальной родины. Сейчас в мире таких превеликое множество. Сами утопают в роскоши и нас хотят поддержать. Нет, не похоже. А чего, собственно, гадать, еще несколько шагов, туман рассеется.
Больше всего мне в эти минуты хотелось есть. Не ко времени разыгрался аппетит. Да и выпить с устатку не помешало бы. А затем, как говорили на флоте, завалиться бы в холодок, под пушку, и придавить на одном боку минут триста.
Послушай, оптимист, — Музыкант приостановился, он задыхался, обливался потом, — почему «близнецы» заговорили по-русски? Хорошо хоть мы в дороге ничего плохого в их адрес не отпустили.
Всему свое время, — философски заметил я, — торопить его — укорачивать жизнь. Есть хочу, как после блокадной зимы, в голове все перемешалось: «близнецы», говорящие по-русски, закрытое авто, повсюду таинственность. Зачем все это? Гастролеров из России должны встречать с музыкой.
Будет здесь нам с тобой особая музыка, которую сочинил товарищ Шопен…
Умопомрачительной красоты двери с фигурной мозаикой при нашем появлении, казалось, отворялись сами собой, легко и бесшумно разъезжались в разные стороны, скрывались в невидимых глазу нишах. Музыкант каждый раз вздрагивал, останавливался, словно ожидая встречающих служителей или хозяев, но тщетно. Сговорились, что ли наши «новые русские» потешить бедных служителей муз таинственным своим поведением.
— Я где-то читал, у товарища Сталина в апартаментах двери тоже растворялись сами по себе! — жалко пролепетал Музыкант. Так хотелось мне его отчитать, но… не стал этого делать. Остановился перед легкой позолоченной дверью, ведущей, несомненно, в главные комнаты виллы.
