Вот его поле деятельности — и именно тут пролегает путь в амаранты, именно здесь предлагает ему работу Бэзил, обещая поддержку. Разумеется, ему сначала будет трудно. Придется много учиться. Но Бэзил прошел через все это и теперь уже приближается к Сердам.
Вэйлок задумчиво шел дальше, дошел до башни Пелагис Индастри и поднялся на лифте на верхнюю площадку.
Вид был исключительный. Горизонт расширился до пятидесяти миль. Он видел реку Шант, Глэйд Каунти, Карневаль и даже далекое море. Внизу лежал город, извергающий низкие звуки, вверху сиял беззвучный купол неба. Вэйлок подставил лицо ветру и волна энтузиазма охватила его. Кларжес! Блистательная цитадель цивилизации в море дикости и варварства. Он, Гэвин Вэйлок, уже раз вознесся над ним.
Он сделает это еще раз!
5
К северу от Мерсера река огибала Семафор Хилл и втекала в долину Ангелов. Затем она извивалась среди холмов Вандун Хайленд — самая красивая местность в Кларжесе. На северном холме расположился Балиас, тоже красивое место, не менее престижное. Здесь, в основном жили Вержи и Серды, а также богатые гларки, которые компенсировали отсутствие фила экстравагантным образом жизни.
Паллиаторий был расположен всего в нескольких сотнях метров от Риверсайд Роад. Вэйлок вышел из сабвея на станции Балиас, поднялся на поверхность и очутился перед Паллиаторием. Он прошел в приемную.
Там он спросил, где ему найти Бэзила Тинкопа, и был направлен на третий этаж в 303 кабинет. Найти его оказалось несложным. На двери висела табличка: «БЭЗИЛ ТИНКОП, психиатр» и чуть ниже, более мелким шрифтом: «СЭТ КАДДИГАН, психотерапевт».
Вэйлок вошел.
За столом сидел и работал человек. Он отчеркивал линии на листе бумаги. Вероятно, это и есть Сэт Каддиган. Он был высоким, но немощным, с костистым лицом, растрепанными рыжими волосами и чересчур длинным носом. Он нетерпеливо посмотрел на Вэйлока.
— Я хотел бы видеть мистера Бэзила Тинкопа.
— Бэзил на конференции. — Каддиган вернулся к работе. — Садитесь. Он скоро вернется.
Вэйлок не стал садиться, а подошел к стене посмотреть на фотографии. Это были групповые съемки, очевидно, персонал Паллиатория. Каддиган искоса наблюдал за ним. Внезапно он спросил:
— А зачем вам мистер Тинкоп? Может, я помогу вам? Вам нужно место в Паллиатории?
Вэйлок рассмеялся.
— Разве я похож на сумасшедшего?
Каддиган наблюдал его с профессиональной беспристрастностью.
— Словно сумасшедший не несет в себе научной информации. Мы, врачи, редко используем его.
— Вы ученый? — спросил Вэйлок.
— Считаю себя таковым.
На столе лежал лист, на котором было что-то изображено красным фломастером. Вэйлок взял лист.
— И художник к тому же.
Каддиган взял лист, поднес его к носу, положил на стол.
— Этот рисунок, — ровно сказал он, — сделан пациентом. Он нужен для диагноза.
— А я думал — это ваша работа.
— Почему?
— В ней чувствуется что-то необычное.
Каддиган снова посмотрел на рисунок.
— Вы действительно так считаете?
— Да, конечно.
— Вероятно, у вас те же мании, что и у больного, рисовавшего это.
Вэйлок рассмеялся.
— А что это?
— Пациента попросили нарисовать его мозг.
Вэйлок заинтересовался:
— У вас много таких рисунков?
— Очень.
— Вы как-то классифицируете их?
Каддиган показал на какой-то прибор.
— Пытаемся с его помощью.
— А когда проведете классификацию, что тогда?
Каддиган явно не хотел отвечать. Наконец он сказал:
— Вы, конечно, знаете, что психология как наука, развивается не так быстро, как другие науки.
— Я это предполагаю, — задумчиво сказал Вэйлок. — Психология мало привлекает талантливых людей.
Каддиган поморщился:
— Трудность и сложность нервной системы человека и отсутствие точных методов контроля. Уже набрано громадное количество материала — например, диагностика по рисункам. — Он показал на лист бумаги. — Я надеюсь, что моя работа внесет небольшой вклад в это дело. Психология бурно развивается, но всегда наталкивается на основную трудность — сложность мозга и отсутствие точных методов. О, кое-что уже сделано. Можно вспомнить амарантов Аброяна или Сашевского, Коннели, Меларсона… Но несмотря на это, паллиатории полны больных и наши методы лечения ничем не отличаются от методов во времена Фрейда и Юнга. — Он устремил на Вэйлока пронзительный взгляд:
— Вы хотели бы стать амарантом?
— Очень.
— Решите одну из 20 основных проблем психологии — и вы на вершине славы. — Он склонился над столом, как бы говоря о конце беседы. Вэйлок улыбнулся, пожал плечами и пошел по комнате.
Внезапно раздался пронзительный, леденящий душу вой. Вэйлок посмотрел на Каддигана.
— Старый добрый шизофреник, — сказал тот. — Наш хлеб.
Дверь открылась. Вэйлок повернулся. В дверном проеме стоял Бэзил Тинкоп в строгой серой униформе.
Во второй половине дня Гэвин Вэйлок покинул Паллиаторий. Усевшись в воздушный кар, он полетел над городом. Солнце опускалось в оранжевый туман за Глэйд Каунти. Башни Мерсера горели в последних лучах солнца, затем погасли. В городе начали зажигаться огни. 3а рекой веселой россыпью засветился Карневаль.
Вэйлок думал о своем новом деле. Бэзил был несказанно рад, увидев его, и сказал, что Вэйлок сделал правильный выбор.
— У нас работы столько, Гэвин, горы работы! Работы и слопа!
Каддиган с легкой ухмылкой смотрел на восторги Бэзила. Он явно считал его дилетантом.
Сейчас главное, думал Вэйлок, овладеть терминологией, жаргоном. Однако нужно все время стараться избежать рутины, в которой запутались и застряли сотни его предшественников.
Он должен изучить это дело критически, не поддаваясь никакому влиянию, абсолютно непредвзято.
Он должен остаться в стороне от всех доктрин и теорий, однако четко понимать, что дает каждая из них.
А пока не представится возможность для повышения фила — или пока он сам не создаст ее, — он должен приобрести репутацию, которая поможет ему скидывать одного за другим тех, кто стоит выше его. Вверх к слопу! К дьяволу всякие предрассудки!
Он очутился в Флориандер Ден, в самом сердце Октагона, всего в трех минутах ходьбы от его квартиры.
