– Я получила отчет отдела маркетинга и продаж, – сказала она, когда Харрисон вернулся с напитками.
– Хорошо. – Он сел рядом, вытянув длинные ноги.
Фрэнки тут же почувствовала его мужскую привлекательность, тепло и мощь, исходящие от него. Ей понадобится вся сила воли, чтобы направить мысли в деловое русло.
– Мы можем взглянуть на организационную структуру? – спросил он.
– Да.
Она нашла нужный файл. На диаграмме были изображены все подразделения «Грант индастриз».
Харрисон изучил диаграмму.
– А теперь давай посмотрим, какое место мы отведем «Сибериусу».
Фрэнки печатала, почти ничего не понимая из того, о чем говорит Харрисон. Переспрашивать она не стала, поскольку была уверена, что у него имеются на все веские основания. Наконец они приступили к маркетинговому плану. Фрэнки казалось, что отдел отлично поработал, однако Харрисон забраковал пару идей.
– Почему? – не выдержала она. – Это грамотные, продуманные предложения.
Харрисон кивнул и закрыл глаза. Длинные ресницы отбросили тени на его щеки.
– В данном случае они лишние.
Они продолжили изучать предложения отдела маркетинга. Одно из них заключалось в размещении рекламы в торговых изданиях.
– Это вычеркни, – велел Харрисон.
Фрэнки уже ничего не понимала. Когда Джош, начальник отдела, делился с ней соображениями, он утверждал, что ключом к успеху будет реклама.
– Но в США никто не знает о «Сибериусе» и его продукции, – возразила она. – Как компания будет расширяться?
Харрисон покачал головой:
– В наши цели пока не входит расширение компании. Она и так занимает неплохие позиции в своем регионе.
Фрэнки отложила ноутбук и, нахмурившись, взглянула на Харрисона:
– Поправь меня, если я ошибаюсь. Мы должны убедить Леонида в том, что «Сибериус» в составе «Грант индастриз» будет расти и развиваться. По его словам, у компании имеются инновационные разработки. Как мы будем их продвигать?
– Все не прочь заявить, что обладают инновационными разработками, – нетерпеливо бросил Харрисон. – Я никому не собираюсь подавать призрачную надежду. На совете директоров может произойти все что угодно.
– Они, несомненно, поддержат тебя, если это единственный способ заставить Леонида подписать контракт. У них не останется выбора.
– Ты их идеализируешь. Они поступят так, как будет выгодно с точки зрения бизнеса. «Сибериус» занимается почти тем же самым, что и мы. Совет директоров может избрать путь поглощения одной компании другой. Сомнительно, что в этом случае «Сибериус» сохранится без изменений.
– Тогда зачем мы тратим время, разрабатывая этот план? – спросила Фрэнки.
Ответ пришел сам собой. Харрисон не собирался сохранять «Сибериус», однако хотел убедить Леонида в обратном.
Каждая клеточка в теле Фрэнки воспротивилась этому. Компания принадлежала отцу Леонида. Он мечтал ее сохранить. Вот что удерживало его от подписания договора.
– Ты готов заполучить ее любой ценой, верно?
Полуночные глаза Харрисона мрачно сверкнули.
– Я обещал Леониду, что постараюсь сохранить «Сибериус» в неприкосновенности, но не в моей власти сдержать слово, если обстоятельства сложатся по-другому.
– Понимаю, – медленно проговорила молодая женщина.
– Франческа…
Она покачала головой. Следует промолчать, если она не хочет накликать на себя неприятности.
– Ладно, продолжим, – спокойно сказала она, глядя на экран. – На чем мы остановились?
– Франческа, – повторил Харрисон. – Это бизнес. Тебе пора становиться большой девочкой и быть проницательной. Ты понятия не имеешь, что стоит на кону.
Услышав про «большую девочку», Фрэнки взглянула на него, и в ее глазах полыхнуло пламя.
– Диктуй. Но не заставляй меня соглашаться со всем, что ты предлагаешь.
– Таков закон джунглей. – Харрисон еле сдерживал гнев. – Выживают сильнейшие.
– В твоем мире, может быть, – парировала она. – Но не в моем.
– Как я должен, по-твоему, поступить? – вспылил он. – Позволить кому-нибудь еще заполучить «Сибериус», потому что мне вдруг захотелось сглупить и сказать Леониду правду? Этого не будет!
– Я верю в карму, – заявила Фрэнки. – Леонид хороший человек. И он поверил тебе.
– Мне известно о карме все, Франческа. Я знаю о ней больше, чем ты сможешь узнать за всю свою жизнь, поверь.
Фрэнки настороженно наблюдала, как Харрисон подошел к перилам и взглянул на Нью-Йорк, на который опускалась ночь. Их разделяло футов десять, что позволило ей сделать глубокий вдох и овладеть собой. Эта работа для нее – все. Она должна доказать, что отлично справится. Однако не вопреки принципам, в которых ее воспитали.
– Я не хочу упорствовать, – спокойно сказала Фрэнки, – но мой отец научил меня ценить честность. Он считает: если возникнет ситуация, которая заставит тебя заключить сделку с совестью, лучше выйти из игры.
Харрисон повернулся, прислонился к перилам и положил на них локти.
Фрэнки почувствовала, как на нее дохнуло холодом.
– «Грант индастриз» основал мой дед, но только благодаря уму и чутью моего отца, модернизировавшего достаточно успешную на тот момент компанию, она стала игроком, с которым стал считаться весь мир. Он почти всю жизнь провел в офисе, пожертвовал ради нее всем, и его жертва вскоре окупилась. Мне было десять лет. Однажды отец вернулся домой поздно вечером с широкой улыбкой на лице и сказал нам, что «Грант индастриз» вошла в список ста самых прибыльных компаний Америки. – Харрисон поднял бровь. – Ты только представь! Мне было десять, Кобурну – восемь лет, но мы поняли, что это значит.
Фрэнки автоматически кивнула, не понимая, зачем он ей это рассказывает.
– После окончания университета мы с Кобурном стали работать в компании. Это было у нас в крови, как и в крови отца. Но мы не предполагали, что скоро ответственность за судьбу компании целиком ляжет на наши с Кобурном плечи.
Потому что его отец покончил с собой.
– Нечеловеческий труд моего отца мог продолжаться без перерыва два, а то и три дня. Он приходил в офис, заставлял свою команду работать в таком же бешеном темпе, затем возвращался домой, чтобы немного поспать, и снова уезжал на работу. Сначала нас это не беспокоило, мы привыкли, что, когда отец хочет чего-нибудь добиться, все остальное перестает для него существовать. Но сценарий стал повторяться все чаще и чаще, а дома он появлялся все реже. Однажды отец пришел домой и заговорил так быстро, что мы ничего не поняли. Заставить его отдохнуть мы не смогли, поэтому пригласили врача. Он поставил диагноз: маниакально-депрессивный психоз.
