– Ну, не скажи, – послышался голос Харрисона.
Фрэнки подняла голову и увидела своего любовника. Пульс ее зачастил. Мешки под глазами говорили о том, что в последнее время он не так много времени уделяет сну, возможно, потому, что на следующей неделе должна состояться его схватка с Антоном Марковичем. Однако Харрисон оставался для нее самым красивым мужчиной на свете.
В глазах Харрисона вспыхнула подозрительность, когда он уставился на Кобурна. Фрэнки нравилось, когда он ревновал, так как это делало его хоть чуточку уязвимым.
– Привет, – приветствовал брата Кобурн. – Деннисон тебя отпустил?
– Я отменил встречу.
Кобурн отошел от ее стола – подальше от линии огня.
– Полагаю, ты пришел не ради меня. В таком случае пока. Я встречаюсь с друзьями.
Харрисон кивнул:
– Увидимся завтра утром.
В глазах Кобурна что-то мелькнуло. Он попрощался и пожелал спокойной ночи. Фрэнки было ясно, что между братьями пролегла пропасть.
– Ты задеваешь его, – укоризненно сказала она.
– Если не хочешь оказаться меж двух огней, лучше не встревай, – посоветовал он.
– Так было всегда?
– Нет. Когда-то мы были близки. – Харрисон обхватил ее за талию и прижал к себе. – Но мы пошли разными дорогами. Это началось давно. Не хочу вспоминать.
– Ладно, – пробормотала она, чувствуя, что от его объятий начинает кружиться голова. – Здесь повсюду камеры видеонаблюдения, ты не забыл?
Но Харрисон прильнул к ее губам. Его жар растопил ее сопротивление. Ухватившись за лацканы его пиджака, Фрэнки вернула поцелуй.
– Поужинай сегодня со мной, – с легкой хрипотцой в голосе сказал Харрисон. – Если, конечно, у тебя нет других планов.
– Пицца и книга. – Фрэнки отодвинулась, изучая его усталое лицо. – Почему ты отменил встречу?
– Я не могу думать, когда они на меня набрасываются.
И он выбрал ее. Фрэнки затопила теплая волна.
– Закажешь пиццу? – Она провела пальцем по его щеке.
Харрисон заказал пиццу и бутылку кьянти.
– Знаешь, – пробормотала Фрэнки, когда они съели пиццу на диване в гостиной, – интерьер пентхауса ничего не говорит о тебе.
Он усмехнулся:
– Я заметил, что тебе здесь не нравится.
– Дело не в этом. Твой дом больше похож на музей, а не на место, где живут люди.
– Это обычное вложение денег.
– Но ты собираешься здесь жить?
– Пока планы не поменяются.
Если он не окажется в Вашингтоне…
– Что бы ты изменила, будь у тебя такая возможность? – спросил он.
Фрэнки осмотрела пентхаус.
– Я добавила бы цвета. Ковры для тепла. Может, что-нибудь экзотическое.
Харрисон взял бокал с вином.
– Думаешь, это отражает мой характер?
– Да, он у тебя интересный, – со смехом согласилась Фрэнки. – Но ты вовсе не холоден. Ты – как капуста, у тебя много слоев. Ты способен на глубокие чувства, только прячешь их.
К ее удивлению, Харрисон не стал спорить. Его лицо было задумчивым.
– Сейчас я не могу позволить себе быть эмоциональным, – наконец сказал он. – Мне нужно сохранять голову на плечах.
– Мой отец учил меня слушать то, что говорит сердце. Оно не обманывает.
– Что, если сердце не знает, как поступить?
– Тогда нужно понять почему.
Харрисон откинулся на спинку дивана, глядя на две прекрасные картины Шагала, висящие рядом.
– Откуда у тебя желание заняться политикой? – поинтересовалась Фрэнки. – Ты хочешь этого сам, или о том мечтал твой отец?
Она сжала ножку бокала, пульс ее участился. Готов ли он к откровенности? Харрисон покрутил свой бокал в руках, глядя на рубиновую жидкость.
– И то и другое, – наконец признался он. – Политика у меня в крови. Мой дед был конгрессменом, отец мог стать губернатором. Есть много вещей, которые я хочу изменить. Я знаю, что смогу их изменить. Но гожусь ли я для этой роли? Речь не о том, чего хочу я. Речь о том, что нужно людям.
Фрэнки понимала, что, как ответственный человек, Харрисон отдает себе отчет, насколько сложна эта работа.
– Думаю, людям нужны надежда и перспектива, – спокойно сказала она. – Им нужен человек, которому они смогут верить. Я видела тебя в деле, Харрисон. Ты сумел восстановить компанию, которая была готова исчезнуть с лица земли, и сделать ее успешной.
Харрисон довольно долго молчал.
– Иногда непомерные амбиции могут уничтожить человека, – наконец произнес он.
Неожиданно Фрэнки поняла, что не давало ему покоя после сделки с Леонидом. Он боялся повторить судьбу отца. Да и кто на его месте не боялся бы?
Она поставила бокал и села к нему на колени.
– Ты не твой отец, – мягко проговорила она, обхватывая ладонями его лицо. – Он был болен. Ты здоров и силен.
Фрэнки почувствовала, как напряглось его тело – как у кошки, готовящейся к прыжку, – однако продолжала смотреть ему в глаза. Харрисон глубоко вдохнул, раз, другой. Его теплое дыхание защекотало ей щеки.
– Он сломался накануне того дня, когда должен был объявить, что собирается стать губернатором. На него очень сильно повлияла афера Марковича.
Сердце Фрэнки рвалось на куски.
– С тобой все иначе. Ты можешь совершать поступки, на которые не способно большинство людей. Ты делаешь то, что недоступно обычному человеку.
Харрисон невесело усмехнулся:
– Однажды и я могу не оправдать ожиданий, Фрэнки.
Она улыбнулась:
– Я знаю об ожиданиях все. Я сейчас работала бы в «Массериас», если бы делала то, чего от меня ждали, хотя это неверный путь. Сначала ты должен убедиться, что это именно то, чего ты хочешь. Если да, постарайся осуществить мечту. Если нет – даже не ступай на этот путь.
Харрисон поймал ее пальцы. От глубины чувств, отражающихся в его глазах, сердце женщины перевернулось.
– Лекция окончена, – прошептала Фрэнки и принялась расстегивать пуговицы его рубашки. – Может, поговорим о погоде?
– Только если прогноз рекомендует раздеться, – улыбнулся он.
– Само собой.
Она прижалась губами к его мускулистой груди, а ее пальцы продолжали ловко расстегивать последние пуговицы. Харрисон снял рубашку и откинулся назад. Фрэнки расстегнула ремень его брюк и провела языком по его животу. Дыхание мужчины участилось, кровь вскипела.
– Черт, Фрэнки…
Харрисон сбросил брюки и снял с нее платье и белье. Она не возражала. Он лег и уложил ее на себя.
