– Давайте я ее отнесу в спальню, Григорий Валерьевич! – предлагал Виктор, но Грач только отрицательно качал головой:
– Не трогайте, пусть отдохнет.
– Да у вас же колени затекут, потом судороги будут, – пробовал хоть как-то повлиять на хозяина Боксер, однако и это не помогало.
Грач так и просидел почти до вечера, охраняя сон жены. Когда Алена открыла глаза и обнаружила, что спала в машине, то удивилась:
– Гриш… а что мы тут делаем?
– Ты спишь, я сижу с тобой, чтобы никто не мешал, – улыбнулся он, поправляя ее растрепавшиеся волосы. – Отдохнула?
– Да… – Алена сладко потянулась, потом снова прижалась к мужу и прошептала: – Тебе ведь нельзя так долго в одной позе, Гриш… вредно.
– Ничего. Я не устал.
Он наклонился и поцеловал Алену в губы, чуть задрав за подбородок ее голову.
– Проголодалась?
Алена кивнула и открыла дверку машины, махнув рукой курившему на крыльце Виктору:
– Витя, помоги мне!
Боксер легко сбежал с крыльца, подкатил к дверке инвалидную коляску и помог Грачу перебраться в нее. Алена взялась за ручки и покатила мужа к пандусу. Виктор чуть подтолкнул коляску вверх, и она легко закатилась на крыльцо. Григорий уже практически не обращал внимания на свое положение, не отказывался от помощи, когда она была нужна, однако там, где мог, предпочитал обходиться своими силами. Только от Алены принимал любые знаки внимания, только ее забота была необременительна и приятна.
Сегодня они вдруг затеяли банный день, ушли в подвал, где находилась огромная сауна с бассейном. Виктор помог только переместить Григория из кресла в парную, остальное Алена собиралась сделать сама.
– Ты не справишься! – возражал муж, однако она стояла на своем:
– В конце концов, если не справлюсь, крикну Виктора. Успокойся и расслабься.
Она легла на полок рядом с ним, но прежде вылила целый ковш кипятка на раскаленную каменку. Горячий пар окутал их, стало трудно дышать, но вместе с тем Алена почувствовала, как уходит напряжение и тревога, сопровождавшая ее весь день. Она повернулась на бок, чтобы видеть лицо мужа, и удивилась его стиснутым зубам и прищуренным глазам:
– Гриша… тебе плохо? – обеспокоенно спросила она, прикоснувшись влажной ладонью к его лицу.
– Нет, Аленка, дело не в том, – вздохнул Григорий, перехватывая ее руку и прижимая к груди. – Просто я сейчас вот о чем подумал – лежит рядом со мной красивая молодая женщина, а я – как бревно, ничего не чувствую, ничего… тебе не обидно, а?
– Грачев, ты идиот! – разозлилась Алена, сев на полке, поджав ноги. – Как еще я должна объяснить тебе, что мне не нужно от тебя ничего, кроме одного – тебя, тебя, понимаешь? Мне абсолютно все равно, как бревно ты лежишь или еще как что-нибудь! Я, в конце концов, не настолько любила секс, если ты это имеешь в виду, мог бы и помнить!
– Алена, Алена, подожди… – попробовал успокоить ее муж, однако она разошлась не на шутку:
– Грачев, когда ты уже поймешь наконец, что в жизни есть другие ценности, кроме денег и секса? Просто человеческие отношения, а? Или ты привык все измерять хрустящими бумажками и количеством оргазмов за ночь? У нас сын растет, а ты все думаешь, что я живу с тобой ради какой-то корысти!
– Прекрати! Я никогда так не думал! – вклинился Грачев, рукой закрывая ее рот. – Я всегда знал, кто ты на самом деле – чистая, наивная девочка, которой безразлично, кто я и что, и сколько у меня этих самых денег. Мне просто жаль тебя сейчас…
– Гришка, не жалей меня – я самая счастливая женщина, поверь, – перебила она, снова возвращаясь к нему под бок. – Разве может быть еще что-то лучше – мы с тобой вместе, на днях сын вернется. Даже с матерью я помирилась – и тоже благодаря тебе. Гришка, не бывает большего счастья, понимаешь?
Она поцеловала его, обняла влажными руками за шею и забралась сверху, прижалась высокой грудью к его груди и заглянула в глаза – Грачев улыбался, придерживая ее обеими руками.
– Хочешь, я тебя веником попарю? – предложила она. – Давай!
Грачев с трудом перевернулся на живот, подложил под голову руки и улыбнулся стоящей с веником наготове Алене:
– Ну, что замерла? Давай.
– Конец тебе, Грачев, сейчас ты мне заплатишь за все! – зловеще прошипела она, пряча улыбку.
Она опускала веник на покрасневшую спину мужа до тех пор, пока Григорий со смехом не взмолился и не попросил простить ему все грехи.
– Что за фурия в тебя вселилась? Ты ведь чуть насмерть меня не засекла! – хохотал Грач, обнимая лоснящееся от пота тело Алены. – Если так пойдет, я буду бояться оставаться с тобой наедине – ведь я все-таки больной инвалид!
– Прекрати! – попросила она. – Ты не инвалид, ты мой муж…
В это же время Ванька Мазеев лежал в постели с Маргаритой и обдумывал, как начать разговор о том, что пора бы им расстаться. Он уже понял, что толку от девчонки нет, помочь приблизиться к Коню она не сможет. Вернее, сможет, но совсем не так, как планировал Мазей. Заказать собственного папеньку – это ж только скажи кому! Вот это дочка – врагов не надо. Хотя… ничего удивительного, если знать Коня.
– Рит… как мы с тобой дальше жить будем? – спросил он, осторожно намотав на палец прядь ее волос.
Девушка не ответила, только прижалась к нему сильнее. Иван все оттягивал тот момент, когда придется все-таки сказать ей о том, что они расстаются. Он не любил женских истерик и слез, не выносил разборок. В Риткиной сумочке запиликал мобильник, девушка протянула руку и нашарила трубку:
– Да, тетя Оля! Нет, я не скоро. А что нужно? В аптеку? Да?! Ну хорошо, зайду, как освобожусь.
Она сунула телефон обратно и обняла Ивана за шею, принимаясь целовать.
– Кто звонил? – отвечая на ее поцелуи, спросил Мазей, и Ритка пробормотала:
– Тетка моя… пацаненок заболел, просит в аптеку заехать.
– Что за пацаненок?
– Да отец с полгода назад привез откуда-то, маленький мальчишка, год ему с небольшим. Папаша сказал – без родителей остался…
В голове Ивана что-то тревожно зашевелилось, но Ритка постоянно отвлекала его, сбивала с мысли, и в конце концов Мазей решил не сопротивляться. Какое ему дело до какого-то там мальчишки…
– Рит… – осторожно начал Ванька спустя какое-то время, поглаживая пухлое плечико девчонки. – Слушай… я тут в командировку уезжаю…
– В какую? – пробормотала Ритка, не открывая глаз.
– В дли… – договорить он не успел – дверь квартиры вылетела, вынесенная ударом с площадки, и в комнату ввалились трое в кожанках, и среди них – разъяренный Конь собственной персоной.
– Ах ты, тварь подзаборная! – рявкнул он, выхватывая Маргариту из постели и даже не обращая внимания на то, что та совершенно раздета. – Шлюха, дешевка драная! – Он отвесил девчонке такую оплеуху, что Ритка отлетела к балкону. – И с кем?! С кем, курва безмозглая?! – Конь повернулся к кровати и вперил в Мазея взгляд, не предвещающий ничего хорошего.
