Ева забеспокоилась.
– Почему ты решила, что была не нужна своему отцу?
Тесс встала, решив не уступать попыткам добродушной Евы всегда видеть в людях лучшее.
– Он выгнал меня из дома, когда мне было пятнадцать лет, и мне пришлось жить с моей теткой. Мне кажется, это довольно убедительное доказательство.
– О, Тесс, это ужасно. – Расстроенная Ева округ лила глаза. – Я не знала об этом. Это было после смерти твоей матери?
– Да. Через три года после ее смерти.
– Это ужасно. Как он мог? Мне очень жаль.
Тесс кивнула, отмахиваясь от чувства вины в ответ на сочувствие Евы. Дело в том, что поступки отца Тесс не были нелогичными. После смерти матери Тесс начала разгульную жизнь. На самом деле она превратила жизнь отца в сущий ад. Однако это вряд ли оправдывает то, что он с головой ушел в работу, часами сидел в рабочем кабинете и практически игнорировал Тесс. Он уделял ей внимание только тогда, когда она влипала в неприятности, а таких случаев было очень много.
Тесс уставилась на лупящего по пластиковому столу ложкой Кармина, сгорая от стыда за то, как она вела себя, будучи подростком. Ее нынешняя проблема не связана с отцом.
– Спасибо, Ева, но не нужно сожалеть. Я смирилась с тем, что произошло много лет назад. – Раньше Тесс возлагала всю ответственность на своего отца, но теперь понимала, что сама была во многом виновата. Однако она не намерена пересматривать свои прежние поступки прямо сейчас. – Дело в том, что Натан Грейстоун не захотел меня слушать, когда я впервые рассказала ему о беременности. И я не уверена, что он передумал.
– Но тебя приглашают на переговоры с ним, а это положительный знак. Возможно, он хочет воспитывать ребенка, – тихо произнесла Ева. – Разве он не заслуживает второго шанса?
– Но я не желаю, чтобы он воспитывал ребенка, – решительно сказала Тесс, стараясь убедить саму себя. Не потому ли она солгала ему шесть дней назад? Почему она уже не уверена, что поступила правильно? И отчего она никак не забудет нежного прикосновения его пальцев к ее щеке?
Ева вздохнула, чтобы успокоиться.
– Ты должна пойти завтра на эту встречу и сказать ему правду о ребенке. Тебе не помешает его финансовая поддержка.
– Да, но… – Тесс замолчала, когда до нее дошло, почему именно Натан настаивает на переговорах. – По-моему, он уже обо всем знает.
– Тесс, ты побледнела. В чем дело?
– Теперь понятно, зачем он привлек адвокатов. Он планирует заставить меня сделать аборт.
Ева ахнула:
– Это отвратительно. Не надо так говорить. – Однако шок и возмущение Евы не помогли Тесс избавиться от подозрения.
Жаль, что она не такая оптимистка, как Ева. Тесс вынуждена быть реалисткой.
Оставаясь реалисткой, она выжила, когда отец отправил ее жить с сестрой матери и сказал, что она может вернуться, когда научится прилично себя вести. Тесс плакала и умоляла его не прогонять ее, но он оставался непреклонен.
Потребовалось несколько месяцев слез и истерик, чтобы Тесс в конце концов поступила в новую школу и начала жизнь заново. Однако ее отношения с отцом оставались напряженными и сдержанными до конца его жизни. Она так и не вернулась в его дом. И она не простила его за то, что он от нее отмахнулся.
Забавно, но она предполагала, будто Натан Грейстоун похож на ее отца. Но оказывается, он еще хуже.
К сожалению, ирония не смягчит горького разочарования или суровой реальности, с которой Тесс придется столкнуться завтра.
Глава 7
– Как вы видите, размер предлагаемого содержания… – пожилой адвокат сделал паузу, пролистывая несколько страниц увесистого документа, копию которого он передал Тесс, приехавшей на переговоры десять минут назад, – указан на третьей странице договора. Оно очень щедрое и должно удовлетворить ваши потребности в обозримом будущем.
Тесс вцепилась пальцами в договор, когда Уолтер Дженсен снял очки и уставился на нее суровым взглядом. Она смотрела на него в упор, отказываясь читать договор, который лежал закрытым у нее на коленях. Траурная атмосфера в офисе «Дженсен и партнеры» была почти такой же устрашающей, как пристальный взгляд Натана Грейстоуна, вперившийся в затылок Тесс.
Дженсен поднял густые брови:
– Мне перечислить правила выплаты содержания?
– Нет, спасибо, – твердо ответила она, ее пальцы начали подрагивать. – В этом нет необходимости.
Тесс не намерена ни принимать, ни обсуждать это чертово содержание от Натана Грейстоуна.
Она положила документ на стол. Договор приземлился на полированную столешницу с громким шлепком.
– Мне не нужны деньги Грейстоуна, – сказала она. – Я могу сама себя обеспечить.
Ее заявление отразилось эхом от деревянных панелей на стенах кабинета, в котором пахло старыми книгами и полиролью с ароматом лимона. Тесс почувствовала, что теперь на нее смотрят все, кто присутствует на переговорах: и Натан Грейстоун, и Дженсен, и помощник Дженсена, Грант.
– Я понял, – наконец, произнес Дженсен. Она заметила, что он удивился, но быстро замаскировал эту эмоцию. – А если мы увеличим размер содержания?
Слова были произнесены спокойным и примирительным тоном, но Тесс пришла в ярость.
Она встала, ее тело дрожало от напряжения.
– Я уже сказала, что мне не нужны деньги Грейстоуна, – отчеканила она, не обращая внимания на то, что Натан проворчал и выругался.
Тесс посмотрела на Дженсена:
– Мой ребенок и я, мы не продаемся.
Прищурившись, Дженсен смерил ее взглядом.
– Значит, вы все-таки беременны? – спросил он. – Несмотря на то, что вы сообщили моему клиенту неделю назад.
– Ну, я… – Она услышала, как Натан Грейстоун постукивает ногой по полу, и насторожилась. Атмосфера в комнате накалялась. – Это не ваше дело. – Она посмотрела на Натана, отказавшись от намерения его игнорировать. – И это не касается Грейстоуна, – прибавила она с ложной бравадой.
Натан осуждающе нахмурился и сжал кулаки на подлокотниках кресла.
Тесс перевела взгляд на Дженсена, не замечая, что Натан теряет терпение. Пусть он думает о ней что хочет. У нее были причины, чтобы ему солгать. И она совсем в этом не раскаивается.
– Если вы забеременели от моего клиента, – встрял адвокат, – то, боюсь, это его касается напрямую. – Дженсен снова заговорил миролюбивым тоном. – Присядьте, мисс Тремейн. Давайте поговорим как взрослые люди?
От его заботливых слов Тесс почувствовала себя блудным ребенком, которого порицает отец. На ее глаза навернулись жгучие слезы. Она запретила себе плакать в присутствии стольких свидетелей.
– Нам нечего обсуждать, – сказала она максимально уравновешенным тоном, хотя ужасно злилась. – Повторяю, мне не нужны деньги Грейстоуна.
