Иногда на лекции Ли перебивал приходящих преподавателей или дизайнеров и начинал оспаривать их точку зрения. Некоторым студентам его поведение казалось настолько неприемлемым, что они пожаловались на него Бобби Хиллсон. «Ко мне пришли три или четыре человека; они пожаловались на Ли и спросили, зачем я вообще приняла его на курс. Я ответила, что считаю его невероятно талантливым. Заверила их, что со временем он успокоится. Он был по-настоящему умным мальчиком, только необразованным и не умел себя вести… Любопытное сочетание».
[234] Впрочем, иногда уличная смекалка Маккуина оказывалась кстати. Ребекка Бартон вспоминает, как к ним в колледж пришел один дизайнер и предложил студентам поработать над одним проектом. «Ли отказался; он уверял, что этому пройдохе хочется стащить наши идеи… Он рассуждал цинично, но знаете, что получилось? Я придумала футболку с красным крестом, а тот дизайнер в самом деле присвоил ее и стал продавать под своим именем. «Я же тебя предупреждал, – сказал Ли. – Ну, ты и лохушка!»
Чем дальше, тем больше времени Ребекка и Ли проводили вместе, в основном в ее квартирке в Вестминстере, а позже – в другой квартире на севере Лондона. Друзья разработали взаимовыгодный план: Ли готовил (особенно удачной у него выходила макаронная запеканка, которую он, видимо, научился делать в Италии), а Ребекка в обмен, когда ложилась спать, разрешала ему смотреть порнофильмы по своему видеомагнитофону. Маккуин по-прежнему страдал от воспаления десен; проснувшись, Ребекка часто видела, что Ли, который спал в одной с ней постели, запачкал кровью всю подушку. «Когда он говорил, то иногда плевался кровью, – вспоминает она. – В то время он был не очень привлекателен: толстый, прыщавый… Он постоянно менял сексуальных партнеров. Иногда он пропадал на всю ночь, а когда возвращался, делился со мной неаппетитными подробностями. Он находил партнеров на рынке Камден-Лок, и они занимались сексом где-то в переулках. Он ни в чем не знал удержу». Однажды они вместе выбрались в ночной клуб, но Ли сказал Ребекке, что она плохо двигается и он не может находиться с ней на одном танцполе. «У Ли было неплохое чувство ритма, но он слишком усердствовал», – вспоминает Ребекка.
[235]
Саймон вспоминает первый совместный вечер с Ли. Перед тем он провел несколько недель на греческих островах со своим бойфрендом, а вернувшись, понял, как скучал по Маккуину. Саймон позвонил ему, и они пошли на вечеринку, которую устраивали по средам в гей-клубе «Рай», расположенном под железнодорожным вокзалом «Чаринг-Кросс». «Тогда мы впервые были вместе; нам очень понравилось, – говорит Саймон. – Мы оба любили танцевать и развлекались вовсю: шутили, озорничали, снимали мальчиков и, в общем, наслаждались жизнью». По словам Саймона, какой-то красавчик весь вечер крутился вокруг Ли; он подошел к его другу и заговорил с ним, а потом быстро скрылся. Саймон спросил Ли, что произошло, и тот ответил: «Я спросил, большой ли у него член». Саймон заметил: «Ли, нельзя сразу спрашивать о размере члена». Но он истерически расхохотался.
[236]
С Ревой Ли ходил в паб «Ученик», славившийся суровыми нравами, в окрестностях Олд-стрит, или в разные «гей-клубы Ист-Энда».
[237] По словам Ревы, там было «слишком, слишком много развлечений… ничто не казалось нам слишком рискованным или пикантным… Он стремился побывать там, где было весело. Клубов было столько, что сейчас я с трудом их вспоминаю. Но больше всего нам нравилось милое, нормальное диско».
[238]
Кроме того, Ли и Рева стали завсегдатаями в магазине Ad Hoc («Эд Хок», буквально: «Специальный») на углу Мур-стрит и Олд-Комптон-стрит. Там одевались люди с нетрадиционной ориентацией. В магазине можно было подобрать костюм, подходящий для любых фантазий, – в Ad Hoc продавались брюки для садомазо, жилетки из ПВХ, женские туфли больших размеров. Покупатели представляли собой пеструю смесь: тусовщики, проститутки, геи-качки, трансвеститы, а также стилисты и дизайнеры. «Однажды я работал там, как вдруг вошли Анна Суи, Марк Джейкобс, Стивен Мейзел и Анита Палленберг и накупили много всего, – вспоминает Фрэнк Франка, ставший фотографом в Нью-Йорке. – В другой раз пожилой мужчина захотел купить женские туфли. Он вошел и ползал по залу на четвереньках». Владельцы клубов приносили в магазин свои рекламные листовки; в результате Ad Hoc стал настоящим центром сведений о лондонской ночной жизни. «Тогда движение панков переживало возрождение, и Ad Hoc стал его эпицентром, – вспоминает Фрэнк, который в ту пору познакомился с Ли.
[239] Управляющий магазином Эрик Роуз, выросший в Ванкувере, но переехавший в Лондон в конце 1980-х годов, вспоминает, что Маккуин часто заходил в магазин и перебирал костюмы. Ли нравилась живость канадца, его специфический юмор и умение общаться с представителями самых разных кругов. В свою очередь, Эрика в Маккуине привлекало стремление того к анархии. Эрик вспоминает, как однажды отправился с Ли и Дэвидом Каппо, который торговал париками в подвальном этаже Ad Hoc, на домашнюю вечеринку в Мейфэре в честь Кайли Миноуг. «Мы выпили все, что там было, и решили уйти, – говорит он. – Ли сказал: «Тоска тут, нам пора». Когда мы вышли на лестницу, Маккуин включил пожарную тревогу. Я спросил: «Ты что творишь?» – а он ответил: «Там можно от скуки подохнуть, если мы их не расшевелим, они не пошевелятся». Мне тогда показалось, что он поступил эгоистично. Ему хотелось веселиться, а на остальных плевать».
[240]
Часто по пятницам Ли встречался с Ребеккой Бартон в пиццерии возле колледжа в Сохо. Друзья часто вырезали купоны из газеты «Ивнинг стандард», по которым можно было купить две пиццы по цене одной. «Чаще всего за еду платила я, а он добавлял пенни», – вспоминает Ребекка. Именно там однажды ночью Ли рассказал ей о сексуальных домогательствах, которым он подвергался в детстве. «В подробности он не вдавался, но, насколько я поняла, речь шла не об одном разе». Ребекка вспоминает: во время учебы в колледже Святого Мартина Ли устроил для нее в одном пабе в Сохо вечеринку с сюрпризом по случаю ее дня рождения. В другой раз он подарил ей цепочку, изготовленную им самим, и свой странный черно-белый портрет, где он обнажен выше талии и завернут в нечто похожее на пищевую пленку. На обороте снимка он нацарапал: «Моей милой Бекке. С любовью Ли». «Он был настоящим лапочкой, – говорит Ребекка. – Милым, смешным и озорным».
[241] Кроме того, Ли проводил много времени с другой своей подругой, Таней Уэйд, с которой познакомился как-то ночью в клубе SubStation («СабСтейшн»). Таня жила недалеко от клуба, на Шефтсбери-авеню, и под утро приглашала всю компанию к себе переночевать. «Мальчики спали рядами на полу, – вспоминает она. – Кто-то укрывался наволочкой, а кто-то фланелевым или посудным полотенцем. Среди них был и Ли… Его невозможно было не обожать, он был такой веселый». Таня познакомила его с Maison Bertaux («Мэзон Берто»), кондитерской, принадлежавшей ее сестре Мишель; он заказывал чизкейк с фруктами или открытый пирог с яблоками и чай «Эрл Грей» и занимал место наверху на длинной банкетке. «Он часто предлагал что-нибудь сшить мне; никогда не забуду, как он сидел за швейной машинкой, – говорит Таня. – Он был всецело поглощен своей работой, как маньяк, как безумец. Я говорила ему, что никак не смогу влезть в некоторые платья, сшитые им для меня: чтобы одеть меня, нужно человек пять. А некоторые вещи, на мой взгляд, вообще невозможно носить. А он в ответ называл меня глупой коровой». Однажды, когда Таня была у него, он попросил передать ему материю, из которой он собирался сшить ей платье. Она огляделась по сторонам, но не заметила ничего подходящего. «Оказалось, что он собирался раскроить махровое покрывало «фитильки».
[242]
