«Когда я увидела его, то решила, что он хочет рассказать мне сказку, – вспоминала Дафни. – Неожиданно он выхватил нож». Энтони потащил ее за дом, сообщив, что цель его жизни – убить всех женщин и что она станет его первой жертвой. Хотя он все же отпустил ее, позже, в ноябре 1972 года, Бакеланд зарезал свою мать. После того как в июле 1980 года его выпустили из тюрьмы, он напал и на свою 87-летнюю бабушку. «Помню вкус крови во рту, – говорит Дафни. – Я была как в трансе; а необходимость уговаривать человека, который явно был не в своем уме, сбивала с толку».
[710]
В девятнадцать лет Дафни вышла замуж за грека Спироса Ниаркоса, наследника судоходной империи, и родила от него трех детей. Они развелись в 1999 году, и Дафни вернулась в Лондон. «Она жила в позолоченной клетке Фаберже, которая постепенно выжимала из нее все соки, и тогда она вышла из нее, как Венера из раковины», – сказал ее друг Робин Херлстоун.
[711] Дафни была знакома с Изабеллой Блоу почти всю жизнь – бабушка Изабеллы, леди Вера Делвз Бротон, была любовницей прадеда Дафны, лорда Мойна. В 1997 году Изабелла и Дафни встретились в отеле «Кларидж», где праздновали 19-летие родственницы Дафны Морин, маркизы Дафферин-Ава. «Это был торжественный вечерний прием; дамы обязаны были прийти в тиаре, а у меня тиары, конечно, не было, поэтому я сделала себе головной убор из перьев и массы черного шифона, – вспоминала она. – Иззи пришла в полный восторг от моего фантастического наряда».
[712]
Изабелла очень хотела познакомить Дафни с Маккуином, но Дафни очень стеснялась и отказывалась. Кроме того, ей не хотелось, чтобы дизайнер подумал, что она чего-то ждет от него. Она покупала много его вещей, сделанных для Givenchy, и, по ее словам, была совершенно счастлива знать его только через его творения. «Кроме того, я не хотела, чтобы Изабелла считала меня еще одной Аннабелл [Нейлсон. – Э. У.]», – добавляла она.
Однажды, переходя Лестер-сквер, Дафни услышала, как сзади ее окликают: «Эй, на вас мое пальто!» Она обернулась и увидела Маккуина. «Вы Александр?» – уточнила она, перенимая манеру Изабеллы называть его средним именем. «Да, а вы – та самая, кто мной пренебрегает, – ответил он. – Почему вы не хотите со мной познакомиться?» Оба рассмеялись и зашли в ближайший паб, где «надрались». Первое впечатление Дафни от Маккуина было таким: голубоглазый, добрый, честный, с хорошим чувством юмора. «Он был по-настоящему умен, ум так и сочился из него», – сказала она.
Дафни, которая после развода получила 20 миллионов фунтов и, помимо того, была обладательницей собственного состояния, собрала громадную коллекцию вещей от-кутюр; она часто одалживала Маккуину разные предметы одежды, и тот внимательно изучил их.
«Он возвращал их без подкладки, потому что распарывал все вещи – ему хотелось проверить, как поработали портнихи», – вспоминала Дафни. Новых друзей объединял бунтарский дух – они рассказывали друг другу о своих выходках в школе и о том, что детьми они везде чувствовали себя чужими. «Если вспомнить, кто я такая, можно подумать, что мы находились на разных полюсах, но мы оба были впечатлительными и очень сочувствовали друг другу, – сказала она. – Для меня он стал кем-то вроде отца, всегда старался подбодрить меня, потому что ему казалось, что я вечно выбираю не тех мужчин. Он всегда очень опекал меня и приходил в ярость, когда ко мне плохо относились. Именно он всегда отговаривал меня от глупостей. Его влекло к раненым, обиженным судьбой».
Дафни вскоре узнала, что ее новый друг якшается с людьми, которые добывают для него наркотики и поощряют их употреблять. «Изабелла была решительно настроена против наркотиков; она считала их злом и очень не одобряла то, что Александр их употребляет, – сказала она. – Она считала, что наркотики – для неудачников. Если я и получила какое-то влияние на Александра, то, наверное, только в том, что я беседовала с ним о наркотиках и самосохранении».
[713]
24 мая 2000 года Маккуин и Аннабелл Нейлсон посетили вечеринку у бассейна в «Бич-отеле» в Монте-Карло, устроенную итальянским Vogue в честь восьмидесятилетия Хельмута Ньютона. За столиком с Ли сидели Наоми Кэмпбелл, Стелла Маккартни, Мег Мэтьюс и Джон Гальяно. «Их столик был самым шумным, – вспоминал кто-то из гостей, чьи слова процитировали в газете. – Они громко радовались и явно что-то затевали. Гальяно заметил, что прием излишне натянутый, и решил добавить театральности».
[714] Они с Маккуином нырнули в бассейн одетыми; за ними последовали Мег и Аннабелл. Говорили, что кто-то порвал Мег юбку на талии, и, когда она вылезла из воды, «ей пришлось семенить в черных трусиках-танга», а тонкое платье Аннабелл, похожее на паутину, стало совершенно прозрачным и ничего не скрывало. По слухам, устроители вечера потребовали предварительного просмотра всех фотографий, которые передавались в прессу. «Те, что вы не видели, превосходили все ожидаемое», – заявил один очевидец.
[715]
Несмотря на свою невоздержанность, Маккуин не терял наблюдательности и сосредоточенности. В ту ночь он заметил в толпе мужчину, способного, как он считал, изменить его жизнь. Речь идет о Доменико Де Соле, исполнительном директоре группы Gucci и конкуренте Бернара Арно, босса Маккуина в концерне LVMH. В апреле Маккуин связался с Марианной Теслер, президентом Givenchy, и предложил купить пакет акций его компании. Судя по всему, ни Теслер, ни Арно предложение Маккуина не заинтересовало. «Они говорили: «Да-да-да» – и ничего не менялось». Поэтому Маккуин решил попытать счастья в другом месте.
[716] Он очень оживился, узнав, что группа Gucci скупает акции других компаний. «Бывает, предлагают хорошие возможности. Есть компании, которые можно купить. Но у меня есть предел. У меня есть 2,5 миллиарда», – сообщил Де Соле чуть раньше, в мае, в интервью журналу «Тайм».
[717]
В ту ночь в Монте-Карло Маккуин подошел к Де Соле, представился и попросил сфотографировать их вместе, пошутив, что его так и тянет послать снимок Арно. «Я еще подумал: он – то, что мне нужно», – сказал Де Соле, который предложил Маккуину встретиться в Лондоне.
[718] Ли понимал, что играет в опасную игру – в 1999 году Арно начал процесс поглощения компании Gucci, тайно скупив более 20 % акций Gucci. Затем он предложил владельцам 5,9 миллиарда фунтов. Чтобы защититься от такого рода нападок, Gucci сделала «ход конем» и обратилась к Франсуа Пино, чья компания Pinault-Printemps-Redoute (PRP) приобрела 42 % акций группы за 2 миллиарда фунтов. Итак, Ли прекрасно понимал, что ведет опасную игру. Зачем же он так поступил? «Это все равно что иметь бойфренда, о котором заранее знаешь, что порвешь с ним, – говорил Маккуин о своих отношениях с Givenchy. – Единственная разница заключалась в том, что в данном случае я ни о чем не жалел».
[719]
