– Белое иногда придает моему лицу унылый вид, – заметила Доротея, усомнившись в выборе платья, которое леди Мередит собиралась ей предложить. – Мне кажется, красное шелковое подойдет гораздо лучше.
– Имеется множество оттенков белого, – возразила леди Мередит, прикладывая платье к груди девушки. – Вот этот оттенок особенно удачно подчеркивает цвет ваших волос и глаз. Слабый блеск атласа позволит представить вас в лучшем свете. Вдобавок белое эффектно подчеркнет то, что маркиз Атвуд прислал вам.
Леди Мередит подала знак служанке, и та протянула Доротее маленький мешочек из черного бархата. Поспешно распустив золотой шнурок, Дороти достала пару изумрудных сережек в форме капли и точно такой же кулон. Она восхищенно ахнула. Сверкающие зеленые камни загадочно мерцали в скудном свете угасающего дня, ослепительные в своем блеске.
– Они великолепны! – воскликнула Доротея.
– Что сказано в записке? – спросила леди Мередит.
– «Прекрасные драгоценности предназначены для прекрасной леди. Я надеюсь, вы исполните мою просьбу и наденете их сегодня вечером».
Доротея вздохнула. Этот романтический поступок вызвал в ее душе вихрь противоречивых чувств. Неужели маркиз ухаживает за ней? Старается сделать ей приятное или только произвести впечатление? Вооружает ее для предстоящей встречи с отцом? Мысль о том, что последнее предположение, вероятно, и было его главным побудительным мотивом, оставила в душе Доротеи неясное чувство досады и неудовлетворенности.
– Решено. Вы наденете эти изумруды сегодня с вашим белым платьем, – сказала леди Мередит. – Они придадут вам величественный вид и убедят герцога, что вы достойны его сына.
Доротея с сомнением приняла великолепные драгоценности. Она была обеспокоена тем, что леди Мередит назвала наиболее вызывающую у нее тревогу причину, по которой, вполне возможно, ей был преподнесен столь ценный подарок. Однако позже, глядя на свое отражение в высоком зеркале, Доротея немного успокоилась. Леди Мередит была права. Это платье и драгоценности придали ей благородный, величественный вид, значительно укрепив пошатнувшуюся уверенность в себе. Наверное, причина для подарка не так важна, как результат.
Одобрительная улыбка, которой встретил ее Картер, когда она вышла в главный холл, еще больше воодушевила ее. Доротея сердечно поблагодарила его за драгоценности и даже рискнула бы поцеловать, если бы не лорд и леди Дарлингтон да еще с полдюжины слуг, внимательно наблюдавших за ними.
Картер развлекал ее занимательной беседой, пока они ехали в карете, и Доротея почувствовала, как напряжение отпускает ее. Ей удалось сохранять спокойствие вплоть до того момента, когда они, сняв верхнюю одежду, передали ее двум безмолвным, облаченным в роскошные ливреи лакеям.
Рядом с Картером Доротея проследовала за дворецким через холодный, отделанный мрамором холл, прилагая все силы к тому, чтобы сдержать дрожь. Внутреннее убранство величественного особняка герцога было еще более впечатляющим, чем его внешний вид. Но общее впечатление не пробуждало теплых чувств. На всем этом великолепии лежал отпечаток некой безликости, безотрадной мрачности, лишавшей исключительную красоту бесценных предметов всякой привлекательности.
Шаг девушки утратил уверенность, но она тут же почувствовала крепкую ладонь Картера на своем локте.
– Постарайтесь не волноваться. Вы прекрасно справитесь.
Доротея беспокойно оглянулась через плечо, опасаясь, как бы ее не услышал один из лакеев, расставленных вдоль стен подобно часовым.
– А что, если я не понравлюсь герцогу? – поднявшись на цыпочки, прошептала она на ухо Картеру.
– Тогда выходит, что он осел.
Это беззаботное заявление не успокоило ее нервы – она-то не могла осмелиться так дерзко пренебречь мнением человека столь высокого положения и возможностей. Человека, создавшего всю эту роскошную обстановку и комфортно проживающего в ней.
– Думаю, мне следовало спросить об этом раньше, но не могли бы вы дать мне совет, как вести себя этим вечером?
– Держитесь естественно, дорогая, оставайтесь собой. Не нужно вставать в позу и напускать на себя значительный вид. И никакой притворной лести. Герцог терпеть этого не может.
Замечательно. Лесть и притворная заинтересованность беседой с другим человеком относились к числу тех светских навыков, которые всегда давались Доротее с трудом.
Звук приближавшихся шагов мгновенно вернул ее мысли к действительности. Внезапно заледеневшими пальцами Доротея оправила белый атлас юбки своего платья и приготовилась к встрече с герцогом.
Он был одет во все черное. Единственное исключение составляли белая рубашка и галстук. Такой строгий костюм на торжественных приемах был обычен для джентльменов, но дома герцог в своем элегантном наряде выглядел до некоторой степени мрачно и чопорно.
Доротея нашла очень мало сходства между отцом и сыном и решила, что Картер, должно быть, больше похож на мать. По внешности и, очевидно, по характеру, слава богу, потому что никогда не держался с таким глубокомысленным, почти угрюмым видом, который так естественно демонстрировал его отец. Или она ошибается? Доротея решила, что слишком мало времени провела в обществе маркиза Атвуда, чтобы судить, насколько он в действительности походит на своего грозного отца.
Картер представил девушку отцу. Довольно долго герцог игнорировал ее, пристально глядя с недовольством на сына. Когда же он наконец обратил на нее внимание, у Доротеи сердце ушло в пятки. Похоже, герцог получал удовольствие, глядя на нее свысока с мрачным выражением, не предвещавшим ничего хорошего.
– Вы опоздали, – неприветливо произнес он.
Опоздали? Доротея была не в состоянии ни думать, ни говорить. В растерянности она присела в глубоком элегантном реверансе. Выражение лица герцога не изменилось. Поднявшись, девушка страшно смутилась. Ясно, что ей не удалось произвести на герцога благоприятного впечатления. Пока все складывалось просто ужасно.
– Мы не опоздали, сэр, – ответил Картер. – Учитывая крайне короткий срок, предоставленный приглашением, я бы даже сказал, что мы успели как раз вовремя.
– Хм.
– Правда, вам еще повезло, что мы вообще здесь.
Глаза герцога вспыхнули гневом. Для большинства людей это послужило бы предостережением вести себя сдержаннее. Но Картер, очевидно, придерживался иной точки зрения, когда дело касалось его отца.
– И если нас в какой-то момент что-то не устроит, мы вынуждены будем уйти, – добавил Картер.
Доротея растерянно заморгала. Он что, совсем потерял разум? Нарочно дразнит отца? Чуть ли не подбивает его дать им повод с возмущением удалиться?
Они прошли в просторную гостиную с двумя облицованными мрамором огромными каминами, расположенными по одной очень длинной стене. Доротея устремила взгляд на украшенную затейливой резьбой полку ближайшего из каминов, стараясь успокоить нервы.
