Доротея постаралась приглушить свой страх. И тогда майор начал говорить. Он поведал историю настолько неслыханную и неправдоподобную, что Доротея потеряла дар речи. Его голос был тихим и бесстрастным, но слова обладали могучей силой. Она ясно слышала каждый звук, но ей с трудом удавалось их осмыслить. Его рассказ привел ее в замешательство.
Сначала она не могла поверить в то, что он говорил. Нет, такая нелепость не могла произойти на самом деле. Но когда внимательно вгляделась в лицо майора, то ясно увидела всю глубину его страданий. В эту минуту все ее сомнения исчезли. В его взгляде было слишком много боли, чтобы все рассказанное было ложью.
Глаза ее затуманились слезами сочувствия, и Доротея поддалась порыву, исходившему из самого сердца. Она обвила руками широкие плечи майора и крепко обняла его, стараясь утешить. Некоторое время он стоял неподвижно, опустив руки, потом медленно поднял их и обнял ее в ответ.
– Вы мне верите? – прошептал он.
– Конечно!
– Благодарю вас.
Доротея закрыла глаза и обняла его крепче. Но внезапно Ролли был резко вырван из ее рук. Она услышала удивленное мужское ворчание, за которым последовал звучный удар кулаком по телу. Охваченная ужасом, она увидела, что майор с трудом пытается удержаться на ногах, и потрясенно уставилась на мужчину, который так бесцеремонно ударил его.
– Картер! – У Доротеи сжалось сердце. – Что ты здесь делаешь? Я думала, ты уехал в Лондон несколько часов назад.
– Так значит, таков был твой план, Доротея? – рявкнул Картер, задыхаясь от ярости. – Подождать, пока я уеду, и встретиться с любовником?
– Не говори глупости. Даже если бы в твоих абсурдных словах была хоть капля правды, откуда я могла узнать, что ты уедешь сегодня утром? Ведь это письмо твоего отца вынудило тебя уехать.
Глаза Картера горели негодованием.
– Если Роллингсон скрывался где-то поблизости, не трудно было послать ему сообщение, как только представилась возможность. Вся прелесть свидания была в том, что я ничего не узнаю. Но мой конь потерял подкову в нескольких милях отсюда, и мне пришлось в поводу привести его назад.
Доротея старалась не замечать ледяного презрения Картера, но его обвинения больно ранили ее. Как он мог подумать, что она изменила ему с другим мужчиной, когда она так искренне его любит?!
– Ты так мало мне доверяешь? – спросила она, дав волю раздражению.
Проигнорировав ее вопрос, Картер повернулся к Роллингсону.
– Излишне спрашивать, чем вы тут занимались с моей женой, когда я все ясно видел, – заявил Картер. Выражение его лица не сулило ничего хорошего.
– Прекрати! – выкрикнула Доротея. – Ты все неправильно понял, Картер! Майор Роллингсон пришел поговорить со мной по делу чрезвычайной важности.
– По какому делу?
– По очень личному.
– Как с любовницей? – усмехнулся Картер.
– Как с другом, – возразила Доротея.
И что теперь? Захочет ли майор открыть свою историю Картеру? Она подняла глаза на Ролли, и они молча обменялись взглядами. Картер это заметил. Его ярость вспыхнула с новой силой.
– Да поможет мне Бог, я не позволю делать из себя дурака! – закричал он и бросился вперед, сжав кулаки.
Не заботясь о собственной безопасности, Доротея вклинилась между мужчинами. Картер попытался убрать ее с дороги, но она не сдвинулась с места.
– Приведи мне хоть одну причину, почему я не должен вышибить ему оба глаза! – в ярости проревел Картер.
– Он вовсе не мой любовник! – в отчаянии воскликнула Доротея. – Майор Роллингсон твой брат.
Глава 17
Картер почувствовал, что ноги ему отказывают. Он поднял лицо к солнцу, мгновенно зажмурив глаза, прося божественного вмешательства. Наверняка он неправильно расслышал Доротею. «Мой брат? Это невозможно!»
Налетевший ветер шелестел в листве, но Картер вряд ли это замечал. Едва ли он чувствовал и саднящую боль от удара, нанесенного Роллингсону в челюсть.
– Картер? – окликнула его Доротея.
Голос ее прозвучал мягко и вопросительно. Некоторое время в саду царила полная тишина. Затем Картер отвел лицо от слепящего диска и уставился на жену.
– Ты сошла с ума! – задыхаясь, выкрикнул он. – Как майор мог оказаться моим братом?
– Он твой брат по отцу. – Тревога на лице Доротеи сменилась смущением. – Это правда, Картер. Майор приехал, чтобы рассказать мне об этом.
– И ты ему поверила? – Картер яростно потряс головой. – Ложь. Наглая ложь.
В глазах Доротеи блеснули непролитые слезы.
– Пожалуйста, Картер, ты должен выслушать Ролли, прежде чем выносить такое категоричное суждение.
«Почему она плачет? Из-за меня или из-за Роллингсона?» Картер повелительно поднял руку, надеясь заставить жену молчать. Ему нужно было время подумать.
– Я отказываюсь слушать этот вздор, – решительно заявил он, обращаясь к майору.
Роллингсон, скрестив руки на груди, заносчиво смотрел на Картера.
– Я говорил вашей жене, что именно так вы и отреагируете, – с горечью произнес он.
– Нет! – воскликнула Доротея. – Картер не такой, как герцог. Он разумный человек. Он выслушает вас. Расскажите ему все, Ролли.
Ее пальцы впились в руку мужа, умоляя остаться. Он поборол побуждение стряхнуть ее ладонь, хотя все его инстинкты взывали к тому, чтобы повернуться и бежать прочь. Но Доротея была так настойчива, так взволнована. Он выслушает майора, опровергнет его грязную ложь, а уж потом уйдет.
Роллингсону потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки и обрести голос.
– Моя мать была благородной женщиной, дочерью лорда, – начал майор свой рассказ. – Она выросла в достатке и уюте и была воспитана, как подобает леди. Но когда отец умер, долги достались дочери – его единственному ребенку. Когда все было уплачено, денег осталось очень мало. У матери не было никакого приданого, и она не хотела быть обузой для родственников, поэтому ей пришлось самой зарабатывать себе на жизнь.
Картер насмешливо фыркнул. Помоги ему Бог, если Роллингсон скажет, что его мать стала любовницей герцога. Он разобьет ему нос, и не важно, как отреагирует на это Доротея. Всем отлично известно, что герцог Гейнсборо обожал жену и всегда был верным и преданным мужем.
Словно угадав направление его мыслей, Роллингсон нахмурился.
– Она нашла себе место гувернантки, – с ударением произнес он.
– Моей гувернанткой была женщина, которую я всегда вспоминаю с любовью, – перебил его Картер. – Она всю жизнь служила нашей семье – заботилась о моем отце, когда он был мальчиком. Она была слишком стара, чтобы произвести вас на свет.
– Разве я сказал, что мою мать наняли, чтобы заботиться о вас? – заявил Роллингсон. – К тому же вовсе не ее наниматель жестоко обманул ее и воспользовался наивностью юной красивой беспомощной женщины. Это был ваш отец – герцог. Он жил тогда в соседнем поместье. Герцог соблазнил мою мать и оставил с ребенком одну, опозоренную и без поддержки.
