– Неужели, – спросила она, – кусты и деревья там действительно похожи на фигуры людей и животных?
Смешно! Неужели даже эту, самую решительно настроенную из женщин можно соблазнить рассказом о какой-то красиво подстриженной зеленой изгороди?
– Сущая правда, – подтвердил я. – Еще у нас в парке имеется розарий, чудесная зеленая лужайка, оранжерея, несколько садовых скульптур и большой пруд; к тому же немалая площадь накрыта деревянным настилом, на котором стоят кадки с разнообразными растениями. А дом Фрейра – самый красивый из всех, лучшего нет в Девяти мирах, и ты бы запросто могла стать хозяйкой всего этого, а твои подружки позеленели бы от зависти.
Вот так они с Фрейром и поженились, а Гюмир получил волшебный меч. Не очень-то разумный поступок со стороны Фрейра, тем более, что он вскоре осознал – особенно когда рассеялась нежно-розовая дымка первой любви, – что собственными руками отдал бесценное оружие какому-то горному великану, но сделать было уже ничего нельзя. «Женишься в спешке – а потом сожалеешь не торопясь», как любят повторять всезнающие старухи из Внутренних земель, и уж они-то о таких вещах знают не понаслышке. Всем известно, что на самом деле всем на свете управляют именно они, старухи, бывшие жены.
Один, естественно, пришел в ярость. Но даже ему не пришло в голову обвинять в случившемся меня. Однако Старик еще сильнее замкнулся, все больше времени стал проводить в обществе воронов и все чаще беседовал с головой Мимира. Иногда я слышал, как он что-то говорит негромко и настойчиво – но кому: воронам, самому себе или Голове Мимира? Разобрать было трудно. Я мог только предполагать. Ну а я, осуществив еще один акт скрытого саботажа, был страшно собой доволен – во всяком случае, пока что удар молота еще не сумел застигнуть меня врасплох…
Урок пятый. Брак
Недаром это называют «брачные узы».
Локабренна
Да уж, этот молот по-прежнему висел у меня над головой. И я догадывался, что Один непременно найдет возможность если и не наказать меня за участие в неудачном сватовстве Фрейра, то по крайней мере на какое-то время сдержать мою дальнейшую активность. На этот раз удар нанесла Фригг, жена Одина, Чаровница, сразу после свадьбы Фрейра и Герд вознамерившаяся осчастливить женитьбой и меня и решившая стать моей свахой.
– Локи у нас чуточку диковат, – говорила она. – Ему необходима хорошая жена.
Сперва эти заявления вовсе не казались мне опасными; и уж тем более никаких катастрофических последствий я не ожидал. И лишь когда Генерал торжественно объявил, что дает мне кого-то там в жены, до меня наконец дошло, как ловко меня поймали и как трудно отныне будет мне улизнуть куда бы то ни было или сделать что бы то ни было, не привлекая внимания бдительной молодой супруги, полной страстного желания…
Ну, естественно, это была Сигюн! Кто же еще? Она с самого начала на меня глаз положила. Да к тому же свои сердечные тайны она поверяла Фригг, а та все рассказывала Одину. В результате они устроили маленький, типично женский заговор – мужчины подобным вещам противостоять совершенно не способны, – и я обнаружил, что абсолютно беспомощен, ибо подвергаюсь атаке с обоих флангов одновременно.
Конечно же, я пытался протестовать. Но дело было сделано. И потом, Один ясно дал мне понять, что его великодушный дар является как невозвратным, так и необсуждаемым.
Фригг была в восторге. Ей казалось, что супружеская любовь способна укротить даже греческий огонь. Сигюн тоже была на седьмом небе; она всегда мечтала о счастливой семейной жизни. А вот Фрейя особого восторга не выказывала – она лишилась самой любимой своей горничной; она всегда предпочитала держать при себе простенькую Сигюн, потому что на ее фоне она, Фрейя, выглядела еще более прекрасной и соблазнительной. Ну а Ваш Покорный Слуга попросту пребывал в шоке. Я был потрясен скоростью своего падения и все пытался понять, как меня угораздило попасться в такую примитивную ловушку и как мне теперь из нее выбраться.
Во-первых, до этого я понятия не имел, сколько всего женщины порой выбалтывают друг другу. Теперь мне казалось, что у меня больше нет ни собственных взглядов, ни собственных привычек, ни собственных вкусов – в общем, ничего личного. Любая, даже самая интимная подробность моей жизни, которую сумела заметить любящая жена, могла стать предметом ее задушевной беседы с закадычными подружками.
Во-вторых, мне, пожалуй, изначально была свойственна неблагодарность. Не так ли? Скорее всего, так. Но Фригг, которая в иных вопросах проявляла мудрость, на этот раз совершенно не поняла ни моей истинной природы, ни моих реальных потребностей. Мне вполне хватило и одного месяца совместной жизни с Сигюн в ее отдельных небольших покоях – сплошной вощеный ситец и розовый венок над дверью! – в течение которого мне пришлось постоянно есть испеченное ею печенье, выслушивать ее мнение по самым различным вопросам и, наконец, спать с нею (свет она, разумеется, гасила, а свои прелести скрывала под непроницаемыми, как броня, байковыми «ночнушками»), чтобы подтвердились мои догадки о том, что Фригг все-таки ошиблась и на самом деле мне нужна любовь очень плохой женщины.
И, не выдержав, я отправился на поиски именно такой женщины, а жене сказал, что нуждаюсь в свободе и личном пространстве, что ее вины тут нет, что все дело во мне, что я просто ищу себя и, может быть, когда-нибудь найду. Превратившись в птицу, я поспешил улететь как можно дальше и в итоге оказался в Железном лесу, который простирается более чем на сотню миль между равниной Идавёлль и берегом океана.
Железный лес – отличное место для того, кто хочет спрятаться. Там всегда темно, как ночью, а в чаще буквально кишат хищники и всевозможные демоны. Большинство этих демонов владеют кое-какой магией, украденной в царстве Хаоса, или на что-нибудь выменянной, или даже прихваченной из царства Сна. Через Железный лес протекала река Гуннтра, истоки которой находились в Нижнем мире, и в ней было полно змей и всяких эфемерных существ. В общем, этот лес – место довольно опасное, но отсюда до Хаоса было рукой подать, а мне все время хотелось подобраться к нему поближе, так что я вздохнул с облечением, обретя убежище в этом лесу.
Задуманное мною путешествие носило отнюдь не романтический характер. Пока я занимался сватовством среди народа Гор, до меня донеслись слухи, будто Гулльвейг-Хейд, колдунья-ренегатка из ванов, построила в Железном лесу крепость и лелеет надежду атаковать оттуда Асгард. Вот мне и показалось, что неплохо было бы с нею познакомиться и, возможно, объединить наши силы. Но Железный лес был весьма обширен и прямо-таки насквозь пропитан колдовством; там было оставлено столько разнообразных магических следов, что обнаружить эту Гулльвейг – если, конечно, она находилась там, – я так и не смог. Возможно, она просто пряталась под защитным пологом, сплетенным из великого множества рун; во всяком случае, ее следов я так и не нашел.
Зато я повстречал кое-кого другого. Это была Ангрбода, знаменитая ведьма Железного леса. Безумная, злая и опасная, она жила в самом сердце леса, как бы наполовину пребывая в царстве Хаоса, а наполовину вне его. Подобно мне, она покинула обитель первородного Огня во имя интереса к зарождающимся мирам; подобно мне, она наслаждалась новыми, ранее не знакомыми ощущениями, и, разумеется, она была обольстительна, как все демоны. Темнокожая, с длинными темными волосами, пальцы рук и ног украшены сверкающими кольцами, а глаза горят, как раскаленные угли. Каждый мускул ее тела, каждый ее нерв были заряжены той самой сексуальной энергией, о которой я, сам того не сознавая, все это время мечтал. И вот теперь моя мечта воплотилась в действительность; и моя, ставшая нестерпимой, жажда была, наконец, удовлетворена.
