– Хватайте рюкзак. – Я бросил спутнице увесистую поклажу последнего вражеского солдата. – Живее!
Собрались быстро и в очередной раз успели уйти. Ромейские солдаты из отряда зачистки слышали стрельбу и приближались, но в глубь чащобы не сунулись. А через несколько часов, уже в темноте, мы вышли на тех, кого они искали. Местные жители и окруженцы создали партизанский отряд, первый в этом районе, и имели связь с Большой землей. Вот на них, как мне думается, и должны были выскочить диверсанты. Однако не судьба.
8
– Мамаев, в чем проблема?! Не можешь шпиона раскрутить?! Так скажи, что не тянешь, и я тебе попроще дело дам.
Сказав это, неестественно худой капитан военной контрразведки в мятом мундире, уставший, невыспавшийся и крайне раздраженный, кивнул в мою сторону.
Молодой старший лейтенант, тоже сильно уставший и с красными от недосыпания глазами, но гладко выбритый и в отглаженном чистом мундире, покосился на меня и покачал головой:
– Господин капитан, дело не простое. Надо разобраться.
Что касательно меня, то я сидел на привинченном к полу стуле и чувствовал, как отекает прикованная наручниками к батарее парового отопления правая рука. При этом я старался сохранять спокойствие, вел себя ровно и четко отвечал на все поставленные следователем военной контрразведки Федором Мамаевым вопросы.
В партизанском отряде мы с госпожой Фоминой не задержались. Помимо нас на лесной лагерь наткнулось несколько чиновников городского правления из Мохова, и они притащили с собой много важных документов, в спешке забытых при отступлении. Поэтому партизаны вышли на связь с кураторами, а те прислали за чиновниками легкий самолет «Махаон», который приземлился на заранее расчищенной лесной поляне. Свободные места в самолете имелись, и нас с Фоминой тоже забрали. Тем более что судьбой своей фрейлины озаботилась великая княгиня Ярослава Келогостовна.
Линию фронта пересекли без помех, приземлились на военном аэродроме города Чугай-лог, и здесь меня взяли в оборот «контрики», то есть военные контрразведчики, которые делали свое дело. Вражеские диверсанты проникали в тыл словенцев, а помимо них были мародеры, трусы, воры, дезертиры, насильники и прочая шваль. Вот ВК (военная контрразведка), словно заградотряды НКВД в годы Великой Отечественной войны, аналогии с которой я постоянно проводил, такой контингент и выявляла.
Начиналось все стандартно. Я сдал все оружие, которое у меня имелось, трофеи и личные вещи. Предъявил документы и начал писать рапорт, предельно честно и откровенно, с точки зрения поручика царской армии, недавно призванного на службу, но уже успевшего повоевать. Так что у меня получилась героическая эпопея. Прорыв из Борисова. Захват бронетранспортера и рейд по тылам противника. Соединение с отрядом полковника Семерни. Бой и «бродилка» по Диверскому лесу, переход через болото и соединение с конвоем великой княгини Ярославы Келогостовны. А потом снова бой, схватка с ромейским спецназом и опять прорыв. Столкновение с диверсантами и выход на партизан.
Мне не поверили, арестовали и отправили в городскую тюрьму, которую после отступления Восточного фронта отдали военным контрразведчикам. Да я и сам, будь на месте «контриков», себе не поверил бы. Ведь если все, что я написал, правда, то мне необходимо дать «Героя империи». Это как минимум. А свидетелей моих героических поступков нет, ибо Фомина практически сразу улетела в Белоград, где находилась великая княгиня. Правда, она обещала замолвить за меня слово. И если так, то Ярослава Келогостовна может меня вытащить – такой влиятельной особе достаточно сделать всего один звонок куда следует, и я свободен. Но Юлия Петровна могла позабыть, кто ее спас и выручил, и тогда меня задержат в контрразведке на несколько дней, а может быть, и недель. Это уж как пойдет. А пока приходилось держать марку и ждать. Главное – чтобы не расстреляли сгоряча или в штрафбат не отправили. Но это вряд ли. Следователь – парень толковый и крепкий, просто так ломать жизнь другому офицеру не станет.
– Да ты понимаешь, что это чушь?! – Тем временем капитан, продолжая давить на следователя, приподнял папку с моими показаниями, а потом опустил ее обратно на стол. – Как обычный поручик, не разведчик и не гвардеец, может ромейских спецназовцев покрошить?! Как?! Ладно бы в групповом бою, и один раз. В это еще можно поверить. Но второй раз, в лесу, и сразу шестерых… Чушь!
– Господин капитан, – Мамаев не уступил своему начальнику и снова посмел ему возразить, – поручик Видов предъявил доказательства. Есть оружие ромейского спецназа, снаряжение и таблетки «экспирин». Как это объяснить? А еще есть свидетель, фрейлина великой княгини.
Капитан уже был не рад, что стал давить на старлея, который, судя по всему, его ничуть не опасался. Однако он отступать не собирался и опять начал приводить доводы в пользу того, что я шпион и меня надо быстренько отправить куда-нибудь подальше или расстрелять как особо опасного врага. Причем сделать это обязан Мамаев. Лично.
«Сдается мне, это какая-то подстава и молодого следователя хотят замазать грязью, а потом слить», – наблюдая за спором «контриков», подумал я и усмехнулся.
– Какого хрена ты лыбишься, предатель?! – Капитан заметил ухмылку и попытался подойти, чтобы отвесить мне затрещину. – За сколько родину продал, сука?! Или ты с самого начала на ромеев работал?! Думаешь, поверим тебе?! Нет уж… Нас вокруг пальца не обведешь! Шкура!
Мамаев резко поднялся:
– Господин капитан…
Начальник остановился, немного помедлил, а потом повернулся к двери и на ходу бросил:
– Даю тебе еще сутки. После чего ты обязан это дело сдать. В любом случае ответственность на тебе, Мамаев.
– Так точно, господин капитан.
Дверь закрылась. Мы остались одни, и старший лейтенант, заглянув в бумаги, продолжил допрос:
– Итак, кто может подтвердить ваши слова, поручик Видов?
– Я уже сказал: Юлия Петровна Фомина.
– А помимо нее?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Наверняка уцелел кто-то из отряда полковника Семерни. Или из подразделения майора Тенгиева, которое обороняло охотхозяйство.
– Имена, фамилии, звания?
– Кого знал, всех назвал. Список в конце рапорта, там полсотни фамилий. Ничего нового добавить не могу.
Следователь выдвинул ящик стола и положил на стол блистер с маленькими розовыми таблетками:
– Что это такое, знаешь?
– Наверное, тот самый «экспирин», который упоминался в разговоре с капитаном.
– А для чего он?
– Без понятия. Я нашел его в ранце диверсанта. Инструкции не было. Но выкидывать не стал.
– Допустим. А что можешь сказать относительно диверсантов? Ты указал, что последнего убил в ближнем бою, ножом. Верно?
– Так и было.
– И ничего необычного в движениях противника не заметил?
