Я живо представила этого доктора Франкенштейна с фирменным академическим оскалом. Вообразила как он «улучшает» мелкую моторику у тех, кто не перегрыз металлические прутья решетки и не выскреб ногтями камни из стен. Чтобы избежать «прокачки», сохранить мелкую моторику и мозг в неулучшенном электрошоком виде пойдешь и не на такое.
— Короче! — продолжил между тем Вархар. — Если Ольга не согласится, всем тяжелый выговор со всеми вытекающими, — из тяжелого выговора вытекало не только лишение премии, но и штраф в размере трети зарплаты за неуважение к коллегам. — А также посменное дежурство в темной башне. Езенграс запихал туда еще темной материи. Уже несколько месяцев жаждал проверить ее действие на мозги. Я рад, что подопытные, наконец-то, нашлись. Бедный ректор уже хотел вспомнить дни своей бурной варварской молодости. Понахватать пленных из враждующих с нами миров. А после этого… сами знаете он слегка в неадеквате.
Мне страшно было представить Езенграса «слегка в неадеквате» после того как познакомилась с Вархаром и Драгаром «в адеквате».
Удивляло, что никто из преподавателей не последовал примеру психолога, и бесповоротно не уволился, выйдя прямо из окна. Должно быть, отставные варвары стремились закалить характер, чтобы потом щелкать вражеские армии как орешки. После Вархара и дикарь, что с чавканьем вгрызается в человеческую ляжку, казался безобидным интеллигентом.
В Академическом дворике воцарилась звенящая тишина. Даже птицы перестали петь, даже кошки — мяукать. Похоже, проректор и на них находил управу, и даже не один раз.
С чувством полной безысходности забредя в ванную, я услышала новую фантазию проректора на тему расчлененки.
— Вот свинти свою тупую башку и приклей на задницу! Может, хотя бы тогда перестанешь натыкаться этой задницей на окружающих. А заодно и наконец-то увидишь их той частью тела, которой ходишь вперед.
* * *
В ванной мне удалось отдохнуть душой, даже выходить не хотелось. Но приведя себя в порядок и в чувство, я со вздохом вернулась в комнату.
— Я тебе сейчас глаза повыкручиваю и пришью на темечко! Может, тогда ты будешь видеть дальше собственного носа?
Я больше ни на что не надеялась, и оклик Вархара заставил лишь усмехнуться. Пора начинать воспринимать все с чувством юмора. Иначе долго в здравом уме я здесь не протяну.
Уходить из-под окон проректор не собирался, а клятвы преподавателей и студентов оставляли мне мало шансов скрыться в никому неведомом направлении. И я не нашла ничего лучше, чем одеться как можно скромнее. Раскопала в шкафу свободную бежевую тунику, широкие черные брюки и угольные балетки.
Поравняться ростом с подчиненными мне все равно не грозит, к чему ненавистные каблуки? Да и меньше риска навернуться на бутылке, бумажке, поскользнуться на ворохе семечек или банановой кожуре. Благодаря студентам, этого незатейливого дизайна помещений на кафедре хватало с лихвой.
Повертевшись перед зеркалом, размером с двух Вархаров, я сочла свой вид достаточно несексуальным. Чтобы не казаться совсем уж расхлябанной, подпоясалась узким черным ремешком.
Волосы забрала в высокий пучок и закрепила двумя резинками без всяких кружавчиков.
Краситься я перестала еще лет тридцать назад. Как отрезало. Но брови укладывала всегда, иначе густые длинные волоски торчали во все стороны. Убедив самые упрямые из них вести себя прилично, и не сильно выбиваться из коллектива, я наконец-то вышла наружу. Кипу бумаг, которую Вархар нес играючи, и швырнул, как пустую картонную коробку, подняла с огромным трудом. И теперь тащила ее, мысленно проклиная длинный холл и отсутствие здесь машин-погрузчиков, как в супермаркете. На худой конец тележек.
Я еще льстила себе надеждой, что проскользну по холлу и быстренько скроюсь на кафедре, пока Вархар распекает на все корки бедных садовников.
Но он словно чуял меня.
Едва дошла до лифта, сзади послышался громкий оклик:
— Ольга? А поесть? На тебе вон уже одежда болтается! Грех портить такую фигуру.
Я нервно вздрогнула и обреченно обернулась — Вархар размашисто маршировал навстречу. По блеску во взгляде проректора становилось ясно — формы от него даже в мешке не утаишь.
— У меня очень насыщенный день, — деловито сообщила я Вархару, заходя в лифт. Он, конечно же, шагнул следом. — В девять утра заседание кафедры, а в двенадцать практика.
— И? — бровь проректора приподняла родинки в уже знакомом мне жесте.
— Очень бы хотелось подготовиться. Морально и физически, — как можно тверже отчеканила я.
— Ах, э-это! — проректор деланно всплеснул руками и хохотнул. — Да я тебя так подготовлю, что твои преподы будут ползать на корточках и приносить апорт в зубах.
В чем в чем, а в этом, после сегодняшнего утра, я не сомневалась ни секунды.
Без единого слова, звука, предупреждения Вархар вырвал у меня из рук документы. Все-таки в его опеке были и плюсы тоже — руки устали так, что слегка подрагивали. Не самый выгодный вид для знакомства с подчиненными.
7
Даже с кипой бумаг в руках, Вархар изловчился несколько раз защупать меня по дороге на кафедру.
Я еще долго недоумевала — как ему это удалось.
Вроде бы и руки проректора были заняты документами, и возможностей для маневра у него почти не оставалось — кипа то и дело норовила рассыпаться. Но виртуозный Вархар трижды ухватил меня за талию, дважды «задел» грудь, и четырежды погладил по бедру. Но кто считает?
Я испытала почти катарсис, когда юркнула в рабочее кресло, и нас с проректором разделили полтора метра стола.
Рано же я радовалась!
Без приглашения, Вархар развалился на стуле напротив. Небрежно плюхнул стопку бумаг на край стола, и без усилий перегнулся через него. Между нашими лицами осталось не больше ладони. В отчаянии я слишком сильно толкнулась ногами. Кресло резво отъехало и с тупым звуком врезалось в стену. Меня слегка встряхнуло, словно невидимые силы приводили в чувство. Эх! Если бы не стена, я отъехала бы и дальше, ведь знала насколько длинные и беспардонные у проректора руки. Но здание решительно выступило на стороне Вархара. Наверное, опасалось ужасной участи крепостей, что проректор брал штурмом в свои лихие варварские времена. Быстрее, чем осознала бесполезность собственного маневра, Вархар перегнулся через стол всем телом, и свел мои старания к минимуму.
Довольно ухмыльнулся, привстал и легким движением руки подтянул кресло завкафедры назад.
— Ты там поосторожней на креслах разъезжай, женщина! — как ни в чем ни бывало усмехнулся проректор, словно обучал ребенка ездить на велосипеде. — Еще ушибешься. Не машина ведь. Тормозов не предусмотрено. Короче, слушай.
Слова вставить не успела, на меня, как из рога изобилия, посыпались рекомендации Вархара.
И впервые за наше знакомство проректор сильно удивил, почти обескуражил.
