Вскоре ко мне присоединился еще один колоритный персонаж кафедры физики.
Очень высокий, жилистый преподаватель с рыжей косой. Кажется, его звали Суггурдалт Брело.
Перед заседанием кафедры я несколько раз запиналась, тренируясь произносить его Имя и Фамилию. Потому что отчество получалось лишь через три раза и то по слогам. Бреддиламрганж.
Едва Суггурд приблизился, благодаря все тому же информационному полю, я увидела документальный блокбастер с ним в главной роли.
Как выяснилось, Брело обожал походя что-то рассказывать и жестикулировать в стиле Вархара — мельница обзавидуется. Но площадь поражения мельницы его рук была намнооого больше.
Суггурд сметал на своем пути все. Начиная от студентов и заканчивая неосторожно подобравшимися на опасное расстояние стеллажами с книгами.
Однажды он решил показать спутнику что-то в окне лаборатории. Рука Суггурда выстрелила вбок и пробила бронзовый горшок с цветами — он тихо-мирно висел в макраме на шкафу и никого не трогал. Внизу оттирала с пола что-то едкое уборщица. Можно сказать, Суггурд водрузил на ее голову венок с красивыми розовыми цветами. Жаль только чернозем с корней высыпался на лицо уборщицы. Долго еще по Академии ходили слухи о безумной негритянке-флористке. Будто бы она с дикими криками носится по аудиториям, выдирает из горшков комнатные растения и плетет из них венки.
В другой раз Суггурд метким броском руки продырявил стену и вытащил оттуда… рубашку другого препода — он неосторожно читал лекцию в соседней аудитории. С удивлением оглядев трофей, Брело вытер им лицо и руки — на них попала каменная пыль. А затем, немного подумав, с самым добродушным оскалом на лице сунул изменившуюся до неузнаваемости рубашку обратно в дыру.
— Простите? Это не ваше? — такого вопроса там уж точно не ожидали.
Спутники человека-мельницы, с риском для жизни старались держать его подальше от горшков, мебели и стен. Увы! Наградой за их самоотверженность служили шишки и фингалы.
Да, наша кафедра не просто так преподавала физику. Деформацию и силу тока почти каждый препод демонстрировал студентам на примерах. Желательно на живых. Опыты на неживых объектах моих сотрудников не вдохновляли совсем.
Посмотрев на меня добрыми-добрыми светло-голубыми глазами, Суггурд хищно ухмыльнулся. Жидкое облако над головами «водников» затрепетало и заискрило электричеством.
Студенты заволновались и отступили к стене.
Вскоре мы наблюдали превеселую картину. Хоть сейчас фотографируй для фильмов про супергероев.
Магнетики жались по углам, с ужасом глядя на топор. Он медленно, на бреющем полете описывал широкие круги по опустевшей части холла, где еще недавно толпились смутьяны. Металлические предметы, что витали над ней духом непримиримости с «водниками», валялись на полу, как и угодившие под них студенты.
Сами же водники выстроились по стеночке, невдалеке от дверей собственной же кафедры. Один даже с минуту истошно дергал ручку, толкал дверь. В последнем, отчаянном жесте с разбегу навалился на нее плечом. Не верил, что дверь заперли. Поверил лишь тогда, когда ручка осталась в его ладони. Парень с ужасом и непониманием воззрился на сувенир и сник — покорился судьбе.
Фортуна сегодня была на нашей стороне, на стороне преподов.
Из жидкого облака автоматными очередями частили разряды, словно бы невзначай попадая по ногам водников. И по некоторым попадали настолько удачно, что там и селились. Яркими вспышками гуляли по металлическим клепкам и кованой подошве.
«Везунчики» отплясывали дикий танец, вскидывая колени и подпрыгивая с задорными «ой», «ай» и непереводимыми «твою ж»… Ремни на их поясах громыхали как ритуальные бубны, а сапоги позвякивали, встречаясь с каменным полом. Шаманы первобытных племен без сомнений признали бы в них родственные души.
Когда Суггурд и Мастгар поддеражли меня, на душе полегчало. Кажется, проверка на вшивость закончена. Вшей не обнаружено, и в бой пошла тяжелая артиллерия.
— Ну что, теперь, будем договариваться? — спросил Вархар у «потолочных главарей».
Они радостно закивали. И согласились так громко, что заглушили даже треэтажные выкрики, звон пряжек и стук окованных металлом подошв. Но то были лишь цветочки.
— Тогда все остальные брысь отсюда! — скомандовал проректор и привычно добавил. — Раз, два! Раз, два!
Глазом моргнуть не успела, студенты испарились. Уходили все по-разному.
Те, кому достались «заряженные ботинки» не переставали выплясывать и подпрыгивать. Те, кого придавило сейфами, отползали, как морские черепахи на кладку яиц.
Несколько студентов так и ушли с ящиками и сейфами на головах. Не всякий раз удавалось им открывать упрямые дверцы, не всякий раз удавалось с первого раза преодолеть упрямство магнитного замка.
Внезапно ослепших «сейфоголовых» мотало из стороны в сторону, как матросов в шторм. Они смачно врезались в углы и неловких товарищей, а из запертых «забрал» доносились гулкие возгласы. Наверное, ругательства. Но до нас долетало лишь поэтичное: бу-бу-бу-бу… бу-бу-бу-бу… бу-бу-бу-бу…
Шестерых студентов «сейфоголоые» сбили с ног на подходах к кафедре, и те отползли по-пластунски.
Гонгом нашей победы стал удар одного из сейфов в бронзовую дверь. Бу-м-м-м-м-м…
Не знаю, как чувствовал себя «сейфоголовый», но мне показалось, что прямо над ушами звякают тарелками бешеные барабанщики.
Студент выпрямился, дернулся и снова рванул на кафедру.
Бум-м-м-м…
Ну вот как можно промахнуться дважды? Моя голова зазвенела сильнее.
— Слышь, ты, человек-колокол, — окликнул его Вархар. — Еще раз промажешь, и я добавлю к твоей музыке световое сопровождение.
Не знаю, что бы это значило, но «сейфоголовый» подскочил на месте. Дверь к тому моменту почти закрылась. Но парню удалось просочился в небольшой зазор между ней и косяком.
Двое у потолка привычно смотрели на меня глазами кота из древнего мультфильма «Шрек». Похоже, популярный тут способ разжалобить препода. Только трогательно прижатой к груди шляпы не доставало.
В отличие от «шотландки» мультяшный взгляд удАлся им куда лучше.
Но меня не проняло.
По старой памяти, я закрыла глаза и представила, как иду по пляжу.
Чайки почему-то не кричали, а гоготали голосом Вархара. Вместо плеска волн откуда-то сбоку раздавались хрюкающие смешки Мастгара и Суггурда.
Вместо удара девятого вала о несчастный волнорез послышался грохот, затем всплеск, и снова грохот. Посыпались такие смачные ругательства, что самые завзятые матершинники и алкоголики моего мира покраснели бы и умолкли навеки.
8
Я открыла глаза, и взору открылась уморительнейшая картина.
Еще недавно главари смутьянов осваивали технику отдыха летучих мышей — вверх ногами, у потолка, а теперь распластались на полу. Закрыли глаза и не шевелились — прикидывались, что убились насмерть.
