— Не понимаю, — нахмурился Мишка.
— Как бы… — я замялся, пытаясь точнее сформулировать свои мысли. — Ну вот, смотри. Парень на втором курсе становится главой клуба в университете. Сколько в этом достижении от влияния отца, а сколько от его собственных качеств, вопрос десятый. Главное, он хотел и стал главой клуба. А значит, не лишён ума и амбиций… точнее, тяги к власти. Ты согласен?
— Допустим, — медленно кивнул Горский.
— Хорошо. Идём дальше. Власть эту он воспринимает как должное. В отличие от того же Нила, который уже через пять минут разговора перестал держать дистанцию, Борецкий сохранял её до самого конца беседы. Да, "дистанция" была невелика, но достаточна для того, чтобы сохранить тон беседы старшего с младшими, пусть и симпатичными ему людьми. Это ты заметил?
— Спорить не буду. Но причём здесь искренность? Чем она так плоха?
— Ум и умение расположить к себе и разговорить собеседника, вкупе с амбициями, это черты политика. А вот умение быть искренним, это уже признак очень хорошего политика.
— И?
— Путь власти, это путь предательства, — я пожал плечами. — И самые лучшие политики, не те, которые смогли убедить других в своей лжи, но те, что способны убедить в ней себя самих. Иными словами, сегодня такой вот Илья искренне считает тебя другом, а завтра изменится ситуация и он точно так же легко переведёт тебя в разряд противников. И будет ИСКРЕННЕ убеждён в своей правоте… а значит, с лёгкостью убедит в том же своих сторонников.
— Ну, навертел, — даже чуточку восхищённо протянул Горский. — Вот только, с чего вдруг у тебя возникла уверенность в том, что Борецкий именно такой человек?
— А у меня её и нет. И именно отсутствие такой уверенности, делает Борецкого в моих глазах, опасным типом. Знаешь, как пролежавший десять лет на складе пушечный снаряд. Выстрелит, пшикнет или рванёт в стволе, неизвестно, но мандраж продирает…
Глава 3
Какой же отдых без мордобоя?
Может быть, мне и не стоило вываливать на Мишку плоды своих размышлений и подозрения, но и смотреть на восторженную мордаху друга, которому наш новый знакомый явно импонировал, я тоже был не в силах. В голову опять полезли воспоминания о прошлой жизни и… я не хотел, чтобы вот этот умный и весёлый парень вляпался со всей своей доверчивостью в неприятности так же, как когда-то угодил в них я, поверив доброй улыбке своего деда… Всесильный боярин Громов преподал мне очень хороший урок, и разочарование в кровной родне оказалось слишком горьким.
Впрочем, взглянув на шагающего рядом со мной вдоль освещённых высоких окон Михаила, я только порадовался. Судя по выражению лица, он, как минимум, услышал сказанное мною и… не отмахнулся. Уже хорошо! Пусть думает. Мозги у Мишки светлые, разберётся.
Заметив мой взгляд, Горский вздохнул и вдруг растянул губы в широкой улыбке.
— Черт с ним со всем. Мы на балу, или где? — рубанув рукой воздух, проговорил Михаил, словно закрывая тему.
— По-моему, на балу, — согласился я.
— А на балах нужно развлекаться, — не терпящим возражений тоном, заметил Горский и, глянув в окно, за которым уже можно было рассмотреть кружащиеся в танце пары, довольно потёр ладони. — И именно этим мы сейчас и займёмся.
— Чем? — не понял я.
— Развлечением, — хохотнул Мишка. — Идём-идём. Знаешь, сколько людей хотят с тобой познакомиться? Нет? О, сейчас узнаешь, ручаюсь! Вперёд, кузины не простят нам долгого отсутствия.
— Кто?
— Что? — Мишка состроил невинную физиономию.
— Кто не простит? — уточнил я, с подозрением глядя на друга. Тот хмыкнул.
— Язык мой, враг мой… — констатировал он, но тут же улыбнулся. — Но тебе это уже не поможет… если, конечно, не рискнёшь удрать с бала прямо сейчас. Только туфлю оставить не забудь, а уж принцесс по следу я тебе обеспечу!
— Миша… на спарринг нарываешься? — поняв, на что намекает друг, прошипел я. Но тот лишь осклабился, хотя, казалось бы, куда больше-то?!
— Хех. Послезавтра в Китеже, договорились? — чуть ли не мурлыкнул этот гадёныш.
Я угадал. Негодяец когда-то успел сговориться со своими троюродными сёстрами, и три мои законных вальса теперь превратятся в… сколько-сколько?!
Восемь. Восемь обещанных танцев с двумя родственницами Мишки и двумя их подругами! И ведь не отвертишься. Невежливо… даже не так, оскорбительно это будет для девушек, в чьих бальных книжках появилось моё имя. Ну, Горский…
Хм, интересно, как он их уговорил?
* * *
— И как тебе наш кавалер? — чуть прикрыв лицо веером, поинтересовалась Ирина у сестры, дождавшись, когда Кирилл покинет их компанию.
— Он… он интересен, — чуть задумчиво произнесла Светлана. — Хотя и слегка неотёсан. В общем, никаких изменений с нашей последней встречи.
— Вот как? — удивилась Ира. — По-моему, он был отменно вежлив, что у Горских, что сейчас.
— Я не о том. Ты просто не слишком любишь танцы, чтобы понять партнёра. Как и Кирилл.
— Ох, ты опять о своём! — закатила глаза Ирина. — Можно подумать, что весь смысл твоей жизни заключён в балах, вальсах и мазурках.
— А разве нет? — с лукавой улыбкой хлопнула длинными ресницами её сестра.
— Сестрёнка, не надо при мне играть, пожалуйста. Если ещё и я поверю в твою ветреность, то в семье у тебя не останется ни одного защитника, — с лёгким вздохом сообщила Ирина.
— Должна же я на ком-то тренироваться? — деланно надулась та.
— По-моему, Михаил уже предоставил тебе великолепный объект для оттачивания мастерства, разве нет? — осведомилась Ирина.
— Увы и ах… Кирилл оказался весьма неразговорчив на личные темы. Хотя в декольте заглядывал с явным интересом, да… чисто практическим.
— Вот как? — с улыбкой протянула сестра. — И тебя это задело?
— Что именно? — сделала непонимающее лицо Светлана.
— Что твоя грудь победила в соревновании с твоим умом… — уже отчётливо насмешливо произнесла Ира.
— Ну, у меня, по крайней мере, есть чему и с чем соревноваться, — вздёрнула носик её сестра.
— Ты уверена? — приподняла изящно очерченную бровь Ирина, но тон её изрядно похолодел.
— Ой… а что там происходит? — Светлана попыталась отвлечь внимание сестры. Удачно. Почти. Ирина действительно заинтересовалась шумом с балкона, доносящимся через двери, рядом с которыми стояли сёстры, но выпад Светланы не забыла. Она вообще обиды не забывает.
Когда любопытные кузины Михаила оказались на балконе, их взглядам открылась картина, от вида которой, Светлана тихонько охнула.
— Ну, Лена! Я же её просила!
Сёстры переглянулись и одинаково обречённо вздохнули. Подруга, которую они уговорили внести в бальную книжку приятеля их младшего братца, опять выступила в своём репертуаре, вертихвостка! И вот, пожалуйста, итог. Картинка маслом, что называется.
