За те пять с лишним месяцев, что прошли с момента начала работы нашей мастерской, мы едва подобрались к выходу "в ноль". И то, здесь очень помогли заключённые с военным ведомством подрядные контракты по установке модернизированных штурманских столов на боевых кораблях Ладожской эскадры. От моих собственных запасов осталось едва ли больше двух с половиной тысяч гривен, а пенсионный капитал дядьки Мирона уже готов показать дно. А в совокупности, всё это означает лишь одно: для полного ввода моего дирижабля в строй, денег у нас нет. Пока нет. Ситуация должна исправиться по истечении отчётного периода, но до него ещё полгода, а это значит, что торопиться некуда. Надеюсь, после сдачи переводных экзаменов и возвращения "Феникса" в Новгород, господа "географы" смягчат режим, и мы с Хельгой сможем присоединиться к компании Гюрятинича в следующем долгом рейсе. Или хотя бы пропадёт необходимость вечно торчать в Китежграде, и мне позволят свободно посещать Новгород.
Вообще, не понимаю. За прошедшее время люди Несдинича должны были вскрыть не только агентуру Гросса в Новгородской республике, за эти пять месяцев можно было выкорчевать его сеть по всей конфедерации, но нет. Создаётся впечатление, что "географы", законопатив нашу семью в Китеж, успокоились и вообще позабыли о "конкурентах"! Или меня просто держат в неведении. Нет, я не считаю себя центром мироздания, и тем более не думаю, что тот же инженер-контр-адмирал Несдинич обязан держать меня в курсе своих дел. Но… ещё немного и я на стенку полезу от неведения, запретов и… скуки! Обычной такой скуки. Если бы не редкие побеги к Алёне, я бы, наверное, уже что-нибудь учудил. И не я один. Хельга от безделья уже рычать начала, да так, что наш куратор стал появляться в доме Завидичей, лишь в её отсутствие. И я его понимаю… Хельга в бешенстве, может быть пострашнее артобстрела. Одно радует. Я таки нашёл способ оградить себя от её участившихся вспышек гнева. А получилось всё случайно. Именно в тот момент, когда Брин принёс новость об окончании работ на моём дирижабле, Хельга вернулась домой после похода по лавкам. И в результате, на верфь мы отправились втроём. Прежде, сестрица не проявляла какого-то особого интереса к работам с дирижаблем, а потому бывала на стапелях совсем нечасто. В принципе, могу её понять, смотреть на железный скелет и штабеля бальсы, которым ещё только предстоит превратиться в нечто летающее, удовольствие невеликое. Грязь, грохот и суета царящие на верфи, тоже не способствуют желанию ползать по металлоконструкциям. В общем, ничего удивительного в том, что в последние пару месяцев Хельга не выказывала никакого интереса к строительству и не бывала на верфи, нет. Тем больше было её удивление, когда она увидела, во что превратился бывший металлолом!
Естественно, что Хельгу, как и большинство офицеров, совершенно не интересовал, например, машинный зал, которого на дирижабле, вообще-то и не было. Сейчас роль двигателей исполняли нагнетатели, благо размеры корабля позволяли их использование, а нагнетателям зал ни к чему, а после моей "доработки напильником", надобность в нём не возникнет тем более. Зато, жилая палуба и мостик вызвали неподдельный интерес сестры. А когда она увидела штурманский стол… м-м! Понятное дело, сначала пришлось объяснять в чём его отличие от обычных творений арт-мастерских. Слово за слово… и сестрица просто-таки настояла на том, что во время испытательного полёта, она займёт место штурмана. Кто бы возражал?!
Единственное, чего я не предусмотрел, так это извивов женской логики. Поскольку, стоило Хельге получить от меня это обещание, как она тут же заявила, что обязательно натаскает меня на штурманский минимум… Это Брину хорошо, он с тех пор смог безбоязненно появляться в нашем доме, не рискуя нарваться на бешеный темперамент Хельги усугублённый бездельем. А я взвыл! Сестрица взялась за обучение всерьёз, а учитывая, что у меня и так было не слишком много свободного времени из-за моих проектов, тренировок у мастера Фенга, занятий с самой сестрицей стрелковой подготовкой и моей собственной подготовки к грядущим экзаменам в училище… в общем, одна радость, взрываться Хельга стала куда реже.
— И как же ты назовёшь свой дирижабль? — поинтересовалась сестрица в один из редких свободных вечеров, когда я решил сделать себе выходной.
— "Мурена", — улыбнулся я.
— М-м… это рыба такая, да? — нахмурившись, Хельга попыталась вспомнить, где слышала это название.
— Хищная морская рыба. Охотится из засад в камнях и рифах… и редко обращает внимание на размер добычи. Сил у неё хватает, чтобы оторвать кусок даже от куда более крупных противников, — кивнул я.
— И на кого же ты собрался охотиться, а? — прищурился дядька Мирон.
— Не охотиться, а защищаться, — улыбнулся я в ответ. — Мой кораблик будет способен дать отпор любому противнику, но главное, он всегда сможет от такового сбежать.
— Такой быстрый? — удивился опекун.
— Скорее, незаметный, — покачав головой, ответил я. — Но пока это только проект. Посмотрим, как он покажет себя во время финальных испытаний.
— Когда? — тут же загорелась Хельга, но я вынужден был её разочаровать.
— После доработки в нашей мастерской. Пока закончен лишь первый этап. Нет, мы разумеется, испытаем и нынешний вариант, но… реально, только для того, чтобы убедиться, что "Мурена" способна добраться до эллинга под Новгородом, своим ходом.
— А штурманский стол?
— Вот его мы можем испытать в деле, в первом же вылете, — кивнул я и Хельга довольно улыбнулась. Ветров, как и обещал, не распространялся об установке на "Резвом" модернизированного штурманского прибора, и сестрица ещё не имела возможности увидеть его в деле. Впрочем, учитывая, что сам Святослав Георгиевич уже полтора месяца находится в рейсе, у неё и шансов на это не было. Вне "кита" младший штурман и второй помощник капитана особо не общались. Ветров, по-прежнему, довольно холодно относится к "китоводам"-белоручкам вообще и чужим протеже в частности, а сестрица это чувствует и не горит желанием сокращать дистанцию. Но… это их проблемы, и лезть в них я не желаю. Сами разберутся, чай не маленькие.
— Знаешь, Кирилл… если с "демонстрационным" испытанием я проблем не вижу, то перевод "Мурены" в мастерскую под вопросом, — медленно проговорил Завидич. Я нахмурился.
— Что, Несдинич будет против?
— Ты правильно понял, — кивнул дядька Мирон. — Учитывая, что кроме тебя никто не знает, что именно нужно доделывать в дирижабле, твое присутствие в мастерской необходимо. Но из-за ситуации с Гроссом, мы не можем так рисковать.
— Кирилл, а почему бы тебе не закончить работу здесь? — спросила Хельга.
— Чтобы через день после окончания работ, все материалы оказались в распоряжении арт-инженеров седьмого департамента или военно-воздушного флота? — вздохнул я. — Мне достаточно того, что наш куратор каждую неделю отсылает папки с отчётами своему начальству. И сколько там всего подсмотренного в моих чертежах и разработках, одному богу известно. О добровольно переданных схемах, я и вовсе молчу. Но там хоть финансовая отдача была! А если они увидят, что именно я сотворил с обычной яхтой… запрут здесь на веки вечные без всяких Гроссов!
