Серафина продолжала сидеть, не шевелясь. Если бы она была обычной девочкой, то перед тем как скрыться, оставила бы Брэдену что-нибудь – серебряный медальон, кружевной платочек, бусинку с браслета или другую безделицу. Тогда бы он понял, что она не сбежала насовсем. Но дикой девчонке вроде Серафины подарить было нечего.
Вокруг Брэдена толпились люди, довольные и радостные, что он нашелся. И только русский посол мистер Ростонов – крепкий бородатый мужчина, – стоял в стороне, у края дороги. Брэден говорил Серафине, что он не очень хорошо знает английский язык. Бедняга со слезами на глазах всматривался в лесную чащу, словно гадал, не здесь ли страшные тени убили его дорогую Анастасию. Затем достал носовой платок, вытер лицо и высморкался. По словам Брэдена, посол с дочерью собирались прожить в Билтморском поместье всего несколько дней, а затем вернуться домой в Россию к семье прямо под Рождество. Но когда Анастасия пропала, посол остался и продолжил ее искать. Мистер Ростонов не представлял, как он покажется жене на глаза без дочери.
Несколько человек подошли к мистеру Крэнкшоду, сидевшему возле экипажей и приходившему в себя после случая с собакой, и принялись благодарить его за то, что вывел спасателей прямо к Брэдену. Но от одного вида грязного Крэнкшода у Серафины волоски на руках вставали дыбом. Как он поступил на самом деле? Где был, когда на них напал Человек в черном плаще? Был ли он пособником призрака? Или самим призраком?
Серафина окинула подозрительным взглядом и мистера Вандербильта. Ей не понравилось то, как он отчитывал Брэдена, указывал, что делать и не делать, что думать и как чувствовать. А ведь он даже не догадывался, что пережил племянник! Он не хотел слушать Брэдена, как папаша не хотел слушать ее, и, кроме того, слишком быстро поверил в байку мистера Крэнкшода про бандитов.
Брэден сказал, что дядя и тетя отослали его из дома тайно, следовательно, лишь немногие знали о его отъезде. А Крэнкшоду мистер Вандербильт доверял. Неужели они заодно?
Серафина нахмурилась. Мог ли мистер Вандербильт быть Человеком в черном плаще? Вдруг это он поглощает детей в Билтморе?
После того как с дороги убрали второе дерево, те, кто не занимался поисками Нолана, разошлись по экипажам. Кучера начали осторожно разворачивать лошадей, маневрируя на узкой дороге, чтобы ехать назад в Билтмор.
– Я хочу, чтобы ты сел со мной, Брэден, – сказал мистер Вандербильт. – Нас повезет мистер Крэнкшод.
– Да, сэр, – ответил Брэден, – я понимаю, но надо еще привести домой моих лошадей.
После исчезновения Нолана его карета осталась без кучера.
– Я займусь этим, – вызвался мистер Торн.
Он подошел к лошадям, ласково погладил их по головам, – они в ответ тыкались в него мордами, – а затем уселся на козлы и взялся за вожжи.
Серафина видела, как Брэден облегченно улыбнулся, но сама радоваться не торопилась. Поведение мистера Торна показалось ей странным: большинство джентльменов отлично держатся в седле, но мало кто умеет выполнять работу кучера, поскольку это дело прислуги.
Мистер Бендэл на породистом скакуне подъехал к мистеру Торну:
– Отлично, Торн. Вы всегда сумеете прокормить себя, если вдруг потеряете наследство.
– Для того чтобы потерять наследство, его надо сначала получить, – смиренно ответил мистер Торн.
Оба джентльмена рассмеялись, но мистер Бендэл тут же посерьезнел, приподнял шляпу, прощаясь с мистером Торном и мистером Вандербильтом, и присоединился к шести всадникам, которые отправлялись искать Нолана.
– Не ждите меня к обеду, – крикнул напоследок мистер Бендэл.
Вскоре экипажи развернулись и тронулись в сторону дома.
Серафине отчаянно хотелось уехать вместе со всеми, но она знала, что не может этого сделать, и потому продолжала прятаться в подлеске, снедаемая страхом, что потеряется и никогда не найдет дорогу в Билтмор. И ей уже не хватало Брэдена. «До свидания, друг», – думала она, провожая взглядом исчезающие вдали кареты. Кто знает, вдруг он сейчас тоже думает о ней?..
Но, едва экипажи скрылись из виду, Серафина ощутила волнующую дрожь в руках и ногах. Итак, она осталась одна. В лесу, от которого ей всю жизнь говорили держаться подальше. Вдали от Билтмора. Среди высоких деревьев. Тут Серафине в голову пришла отличная мысль. И она искренне надеялась, что эта затея ее не погубит.
Выйдя из подлеска и ступив на опустевшую дорогу, Серафина посмотрела вдаль. Она впервые оказалась так далеко от папаши, и Билтмора, и привычного оживления большого поместья. Она могла бы расплакаться и кинуться за экипажами с криком: «Постойте! Подождите! Вы забыли меня!».
Но она не стала этого делать. И сразу почувствовала себя очень взрослой.
Солнце уже взошло, осенив деревья мягким теплым светом. Пели птицы, дул легкий ветерок. В лесу было совсем не так уж плохо.
Потом Серафина глянула на длинную, вьющуюся между деревьев дорогу и снова вспомнила, что до дома одиннадцать километров.
– Я постараюсь вернуться к ужину, па, – сказала она вслух, чтобы подавить растущую неуверенность, и зашагала вперед.
Правда, не домой. Не совсем домой.
Накануне у Серафины сложилось впечатление, что Человек в черном плаще прекрасно ориентируется в лесу. Затем ей вспомнились разговоры о пропавших людях, и в душу закралось подозрение, что слухи о заброшенной деревне напрямую связаны с Человеком в черном плаще. Неплохо было бы ее отыскать – вдруг там она узнает что-то важное. Не могли же все жители ни с того ни с сего покинуть свои дома и уйти с насиженных мест?
Отчасти Серафина желала немедленно окунуться в лесные тени и узнать поближе этот таинственный мир. Лес притягивал ее. Не только потому, что много лет был запретным местом, но и потому, что она здесь родилась.
Серафина решила пройти по дороге и посмотреть, что там и как. Вдруг обнаружится старый указатель с названием деревни или повстречается кто-то, кто знает, как туда пройти. Так или иначе, Серафине почему-то думалось, что она найдет заброшенное селение без особого труда.
Она шла, а мысли все возвращались к отцу. Она бы очень хотела отправить ему весточку. Он, верно, страшно беспокоится о ней, тем более что вокруг то и дело пропадают дети. Интересно, сумел он починить генератор?
Машина Эдисона давала то, что было так необходимо по ночам всем, кроме Серафины: свет. Кому же понадобилось ее ломать? А ведь надо еще знать, как это сделать! Папаша был единственным человеком в поместье, который понимал, как эта штука работает. Он, ну и, может быть, Джордж Вандербильт, если, конечно, у него в библиотеке имеются нужные книги.
Забавно, думала Серафина, что почти каждый человек от природы получает склонность к чему-либо, особый дар, который и совершенствует год от года. Никто не умеет делать все. Это невозможно, на это просто никакого времени не хватит. Но у всякого свой талант: одни делают одно, другие – другое. Наверное, Бог специально так задумал, чтобы все люди, каждый со своим умением, объединялись между собой, как частички головоломки.
