– Мамочка, не волнуйся, я действительно справлюсь, просто эта беда так неожиданно и как-то вдруг навалилась. Ладно, если бы он у нас болел, тогда это не было бы так неожиданно, как удар.
– Это всегда удар, даже если ребенок хиленький, – не согласилась мама. – Ты у меня сильная, даже чересчур. Последние годы тебе пришлось быть главой нашей семьи – ты и деньги зарабатывала, и решения принимала, и отвечала за всех нас, а тут такое несчастье, ты просто растерялась. Но, Викуля, ты не одна в этой жизни, у тебя есть я, и Олег Николаевич, и отец, вместе мы одолеем все, и Степку на ноги поставим.
– Я знаю, мамочка, знаю. Одна я бы не справилась, – стараясь изо всех сил не зареветь, ответила Вика.
– Справилась бы, – возразила мама. – И я совсем не уверена, что это хорошо.
– Ты о чем? – удивилась Вика.
– Все о том же, – уклонилась от прямого ответа мама. – Иди, а то там Степка один. Постарайся поспать и отдохнуть.
– Постараюсь, – пообещала Вика, целуя маму в щеку.
Но заснуть и этой ночью не удалось. Она проваливалась ненадолго в какую-то дрему, подскакивала, как от толчка, неслась проверить сына, возвращалась на кушетку, и все повторялось. Устав от бесплодных попыток уснуть, Вика постояла у кровати Степана, поглаживая его по голове, пропуская сквозь пальцы его непослушную челку, все время норовящую закрутиться локоном. Он спал, как обычно – лежа на спине, сцепив ладошки над головой, широко разведя ноги в стороны, почти скинув с себя одеяло. Вика укрыла сына, поцеловала его в щеку и тихо вышла из палаты.
Сидя на перевернутом вверх дном ведре, она курила, аккуратно выпускала дым в небольшую щелку приоткрытой створки окна и думала:
«Мама, конечно, права, надо взять себя в руки, перестать изводиться непониманием, обвинениями и вопросами. Доктор сказал, что, скорее всего, придется оперировать Степика, а его потом на ноги надо поставить, мне для этого все силы понадобятся».
Ржавая пружина на входной двери тяжело и противно проскрипела, отрывая Вику от нелегких мыслей и впуская двух ночных медсестричек.
Она поднялась с ведра, открыла пошире створку окна и вдохнула морозный ночной воздух.
– Вика, будь очень внимательна, не упусти ни одну мелочь, – прошептала она себе. – Так, что у нас в первую очередь? Что-что, смотаться отсюда!
Господи боже, а что еще?! Бежать, улепетывать, сматываться!
Она подумала и возразила первому естественному порыву:
– Смотаться, конечно, но это не в первую очередь. Не в первую!
Вика прикрыла глаза и сжала кулаки, стараясь справиться с волной ярости, накрывающей с головой, как штормовой волной.
«Тихо, тихо! – уговаривала она себя, удерживаясь изо всех сил от погружения в ослепляющую разум ярость. – Это помешает мне правильно мыслить! Вот выберемся отсюда, тогда можно. Думать! Думать, Вика, соображать! Давай!»
Она вышла из каморки, не забыв запереть дверь, прихватила ведро и швабру, подойдя к входной двери, поставила их на пол, поднялась на цыпочки, сняла пружину с вбитого в дверной косяк гвоздя и выглянула в коридор.
В центре длинного больничного коридора, с правой стороны располагался пост дежурной медсестры. Было темно во всем отделении, только тусклые отсветы от лампы, стоящей на столе у дежурной, слегка рассеивали темноту в центре коридора, с поста доносились чуть слышные голоса.
Палата, в которую поместили Степана, находилась на противоположной стороне, через одну дверь, ближе к лестнице черного хода. Стараясь не шуметь, Вика вошла в палату, поставив ведро и швабру возле двери, не удержалась, подошла к Степке и поцеловала его в макушку.
– Солнышко ты мое!
Она прошла к кушетке, на которой спала, достала из-под нее туфли, завернутые в пакет, и переобулась. Порывшись в своей сумочке, нашла связку ключей и крепко сжала в кулаке.
Все! Пора!
«Только бы повезло! Только бы мне очень, очень повезло!»
Приоткрыв дверь, Вика убедилась, что в коридоре пусто, и тихо выскользнула.
Она поднялась по черной лестнице на следующий этаж. В длинном коридоре, таком же темном, как и в их отделении, никого не было, она уже шагнула вперед, когда открылась дверь туалета и вышла женщина с детским горшком в руке, Вика быстро отступила в темноту лестничной площадки. Дождавшись, когда женщина зайдет в палату, Вика пошла по коридору. На посту горела лампа, но за столом никого не было.
«Спасибо, Господи!» – подумала она и почти побежала на цыпочках к выходу.
Спустившись по центральной лестнице на свой этаж, остановилась перед входом, переводя дыхание. Теперь ей предстояло самое сложное.
«Самое сложное на этом этапе, – поправила себя Вика и попросила: – Господи, помоги!»
Все ее чувства и ощущения орали: беги! Бери ребенка в охапку и мотай отсюда! Если тебя сейчас застукают – все! Кранты! Никаких шансов у вас больше не будет!
Но она понимала, что просто так уходить нельзя. Никак нельзя просто бежать!
Ей надо было попасть в ординаторскую, которая находилась за второй дверью, теперь слева, от входа на той же стороне, где и пост.
Вика прислушалась.
Видимо, медсестры пили чай – чуть слышно звякала ложка о чашку.
«Где же этот Витя? И где дежурный врач?»
Она услышала приглушенный мужской голос, что-то говоривший девушкам.
«Будем считать, Витя нашелся. Врач вполне может быть в комнате. Придется рискнуть. Ну, с богом!»
И торопливо перекрестилась на всякий случай, не помешает. Ей сейчас любая помощь нужна!
Она прошла к ординаторской, двигаясь возле самой стены, и очень осторожно, миллиметр за миллиметром, стала нажимать на ручку двери. Дверь оказалась незапертой. Слава богу, в ординаторской царила темнота. Вика проскользнула в комнату, прикрыла неплотно дверь и постояла, привыкая. Когда очертания предметов стали различимы, подошла к письменному столу, который занимал Вениамин Андреевич в день их поступления и задавал, теперь ставшие понятными ей, вопросы, и, включив настольную лампу, осмотрелась.
Открывая один за другим ящики стола, Вика быстро просматривала бумаги в поисках Степкиной истории болезни. Ничего не найдя в боковых ящиках, попробовала открыть центральный, но он оказался запертым на ключ. Она подошла к книжному шкафу, на полках которого стояли истории болезней. К каждой полке была приклеена полоска бумаги с фамилией лечащего врача, но полки Вениамина Андреевича здесь не обнаружилось, наверное, потому что он работал на полставки. Вернувшись к столу, Вика попробовала подобрать ключ из связки, которую прихватила с собой.
Бесполезно!
– Ну, нет! – прошептала она. – Так просто я не уйду!
Вика осмотрела комнату и увидела на небольшом журнальном столике чайную посуду и электрический чайник.
