– Я не контролирую, – сказала она, и Люк поднял бровь. Аурелия сделала глоток шампанского, пытаясь отвлечься. – Я же сказала, что у меня это плохо получается. – Он опять промолчал, и, раздражаясь, она резко добавила: – Не так, как ты – обнажаешь свою душу.
– Обнажаю душу? – спросил он тихо и отвел глаза.
– Хорошо, – сказала она, ставя бокал с шампанским на столик между ними. – Что ты хочешь знать?
Люк посмотрел на нее озадаченно.
– Ты выглядишь так, будто идешь на расстрел.
– Я так и чувствую себя.
– Я думаю, ты всегда должна быть осторожна со своими словами.
– Это не про меня.
Он кивнул, соглашаясь с этим фактом. Было несколько статей в бульварной прессе, где муссировались сплетни о ее жизни.
– Так что же ты хочешь знать? – уточнила Аурелия.
– А что ты хочешь рассказать мне?
Она негромко засмеялась:
– Почти ничего.
– Ведь есть то, что ты хочешь мне рассказать.
Девушка улыбнулась, чувствуя, как напряжение внутри ее постепенно уходит.
– Ну… Мне нравится мороженое со вкусом бабл-гамма.
– Бабл-гамма? – Он театрально открыл рот. – Ты, должно быть, шутишь.
– Это вкусно.
– Оно ведь слишком сладкое.
Она наклонилась вперед:
– Розовое, приторно-сладкое, со вкусом жевательной резинки и даже маленькими ее кусочками. Ням.
– Вау! – Люк поднял руки. – Сдаюсь.
Она неожиданно рассмеялась. Люк тоже улыбнулся, по-настоящему. И от этой улыбки строгие черты его лица вдруг осветились, и она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Его темные глаза сверкнули золотом. Аурелия медленно покачала головой.
– Я не думала, что у тебя есть чувство юмора.
– Я очень застенчивое существо. Юмор проявляется только в редких случаях.
– Это точно. – Она задумчиво посмотрела на него. – А какой твой любимый сорт мороженого?
– Не бабл-гамм.
– Это мы уже поняли.
– Возможно, ванильное.
– Ванильное? – Аурелия закатила глаза. – Как-то слишком скучно.
Уголки его губ приподнялись.
– Нет, оно тоже очень вкусное.
– И почему ванильное?
– Оно никогда не разочарует тебя. Другие сорта могут разочаровать. Слишком много орехов в ореховом мороженом или недостаточно мяты в мятном.
– Да, я думаю, я была бы слишком сильно разочарована, если бы в мороженом с печеньем оказалось бы слишком мало печенья.
– В точку. – Он одобрительно кивнул. – Но ванильное… Никакого разочарования. Вполне заслуживает доверия.
«Как ты?» Она почти произнесла эти слова. Слишком много откровенности. Она не была готова к этому.
– Ну, – она шевельнулась в своем кресле и улыбнулась ему, – вот мы и растопили лед между нами.
– Или мороженое.
– Очень смешно.
– Я же сказал, что мое чувство юмора проявляется только в особых случаях. А вообще, – Люк посмотрел на нее и сделал глоток шампанского, – тебе можно есть мороженое? Оно увеличивает уровень сахара в крови.
– Только в умеренном количестве.
Люк кивнул в сторону сумочки, стоящей у ее ног.
– Я должен был спросить раньше: ты взяла все необходимое?
– Я взяла тестер для измерения уровня сахара.
– Когда у тебя обнаружилась эта болезнь?
– Мне было семнадцать. – Она сглотнула, вспоминая те ужасные первые дни. Тогда калейдоскоп событий сменял одно другим, и она была ошеломлена и ужасно напугана.
Слишком поздно она поняла, что Люк наблюдает за выражением ее лица, видя все эти эмоции. Эмоции, которые она хотела бы скрыть.
– Как это случилось?
– Обычные симптомы. Потеря веса, чрезмерная жажда, головокружение.
Его глаза сузились, и она поняла, о чем он думает.
– Бульварная пресса утверждала, что у тебя анорексия. Проблемы с алкоголем. Передозировка наркотиков.
Аурелия пожала плечами:
– Журналисты любят врать. И в любом случае я не святая. – Она вскинула подбородок и попыталась улыбнуться, но ее сердце бешено колотилось.
Люк не сводил с нее взгляда.
– А кто святой?
– Он потер подбородок, не подозревая даже, как привлекателен был сейчас. Он двигался с бессознательной грацией, и ее взгляд приковывался к его широким плечам. Все в нем словно кричало о силе и мужественности.
– Почему ты никогда не заявляла о своей болезни публично?
Аурелия откинула голову на спинку кресла, внезапно почувствовав себя усталой.
– Это признание было бы довольно скучным.
– Скучным?
– Гораздо интереснее позволить всем отгадывать, что происходит со звездой. Так мой агент сказал мне однажды.
– Твой агент идиот.
– Да, похоже на то. Я уволила его пару лет назад.
– С тех пор ты могла бы сделать заявление о том, как все было на самом деле.
– А может, я не хотела.
– Почему?
– Потому что говорить правду, зная, что никто тебе не поверит, еще хуже, чем не говорить правду и позволять людям строить версии. Но я думаю, ты не понимаешь, – закончила она.
Люк молчал, и Аурелия видела, как он напряжен.
– Я понимаю, – низким голосом сказал Люк, и Аурелия не стала уточнять, о чем он.
К тому времени, как они прибыли в Камигин, Аурелия снова расслабилась. Люк перевел разговор на нейтральные темы, говоря о кино и о том, какую команду она поддерживает, «Янки» или «Мец».
– Конечно, «Мец», – торжественно заявила Аурелия и увидела блеск в его глазах, что заставило ее улыбнуться.
Они приземлились в крошечном аэропорту и взяли такси, проржавевший джип, чтобы добраться до Мамбаджао.
Столица Камигина оказалась маленьким городком с покосившимися домами и деревянными верандами с жестяными крышами. Узкие улочки с шумными велосипедистами, продавцами фруктов, и детьми, снующими везде. Это настолько отличалось от обычных путешествий Аурелии! Обычно она передвигалась в лимузинах, останавливалась в отелях высокого класса и никогда не выходила за пределы строго контролируемой зоны. Она всегда хотела побродить по пыльным улицам.
– И что мы будем делать в первую очередь? – спросила она, и Люк, улыбнувшись и взяв ее за локоть, увел подальше с пути велосипедиста, везущего воз с ананасами.
– Я подумал, что мы могли бы что-то выбрать для обеда на рынке, а затем подняться на водопад и устроить там пикник.
