Джеймс был их единственным ребенком.
Мне страшно подумать, каково им сейчас.
Нина еще раз пожимает мне руку и отпускает.
– Слушай, поеду я. А то парковка кончается, я за час заплатила.
– Спасибо. Спасибо, что навестила. – Я неловко обнимаю ее. – Ой, ты случайно не взяла из дома ничего из моей одежды?
– Нет, прости. Нам запретили забирать вещи. Одну смену шмоток для себя, и все. Хочешь, я тебе треники куплю?
– Спасибо, было бы здорово. Деньги я потом верну.
– Да не выдумывай. – Нина фыркает и отмахивается. – Какой у тебя размер, «эска»? Пожелания есть?
– Не, что угодно подойдет. Разве что… не слишком яркое. Ты меня знаешь.
– Ладно. Держи-ка пока вот это.
Она снимает с себя темно-синий вязаный кардиган с пуговицами в виде цветочков. Я мотаю головой, но она накидывает его мне на плечи.
– Вот так. Теперь хоть окно сможешь приоткрыть, если проветрить захочется.
– Спасибо, – говорю я, кутаясь.
До чего же приятно завернуться во что-то небольничное. Как будто мне вернули собственную личность.
Нина чмокает меня в щеку и спешит к выходу.
– Короче, сохраняй рассудок, Шоу, – говорит она на пороге. – Нам сейчас не хватало только второй повредившейся…
– Так что, с Фло совсем плохо? – догадываюсь я.
Нина пожимает плечами с мрачным лицом и выходит. Я смотрю, как она идет по коридору, и вдруг соображаю: у моей палаты больше не дежурит полиция.
Глава 25
Полчаса спустя снова раздается стук в дверь, на этот раз быстрый и резкий, и тут же входит медсестра.
Я сперва думаю, что сейчас будет ужин, и в животе у меня урчит. Однако сестра без тележки, да и запахов из коридора не слышно.
– К вам пришел молодой человек. Назвался Мэттом Ридаутом. Просит его принять.
Я изумленно моргаю. Имя мне незнакомо.
– Он из полиции?
– Понятия не имею, лапуль, он в штатском.
Я хочу попросить ее узнать, кто он и зачем пришел, но она нетерпеливо постукивает ногой и явно очень занята, так что я решаю выяснить все самостоятельно.
– Пригласите его, пожалуйста.
– Только у него полчаса, – предупреждает она. – Часы посещений заканчиваются в четыре.
– Хорошо.
Что там хорошо, просто отлично. Есть железный повод свернуть разговор.
Я сажусь, заворачиваюсь в Нинин кардиган, убираю с лица волосы. Вообще говоря, я почти в буквальном смысле «упала с самосвала, тормозила головой», но надо хотя бы из самоуважения изобразить, что привожу себя в порядок.
Из коридора доносятся шаги, а потом робкий стук.
– Заходите.
В палату входит парень. Примерно моего возраста, может, чуть помладше. В джинсах и линялой футболке. Куртку перебросил через руку и явно мается в тропической больничной жаре. У него довольно неухоженная борода и коротко остриженные волосы – не то чтобы прямо совсем под машинку, а как у римского солдата, плотно прилегающие к голове кудри.
Однако в первую очередь я замечаю не это, а заплаканные глаза.
С минуту я смотрю на него, потеряв дар речи. Он тоже – стоит в дверях, сунув руки в карманы, и смотрит в упор, потрясенный увиденным.
– Вы не из полиции, – глупо констатирую я наконец.
Он чешет затылок.
– Я… меня Мэтт зовут. Я… – Губы у него кривятся, он делает глубокий вдох и произносит, тщательно формулируя: – Я должен был быть у Джейм-са шафером.
Я молчу. Прижимаю к горлу Нинину кофту, как броню. Парень застыл в дверях. Потом по носу у него скатывается слеза, и он яростно утирает ее рукавом. Я выхожу из транса.
– Заходите, пожалуйста, присаживайтесь. Пить хотите?
– Виски есть? – спрашивает он с нервным смешком.
Я тоже пытаюсь засмеяться, но издаю звук, скорее похожий на кашель.
– Увы. Только вода и чай-кофе из автомата. Рекомендую воду.
– Не надо, – говорит он, – спасибо.
Подтаскивает к моей кровати пластиковый стул, садится и тут же вскакивает.
– Слушай, извини, зря я приперся, чем только думал, пойду я…
– Нет!
Я вдруг неожиданно для самой себя хватаю его за руку. Тут же отпускаю, словно обжегшись. Что на меня нашло?!
– Извини… Я просто хотела…
А что я хотела-то? Сама не знаю. Просто чтобы он не уходил. Он друг Джеймса.
– В общем, останься, пожалуйста.
Пару секунд он стоит, глядя на меня сверху вниз, потом коротко кивает и садится.
– Ты извини… я не ожидал, ты выглядишь как будто…
Как будто меня избили до полусмерти, а потом кое-как подлатали, чтобы жива осталась. Я его понимаю. Сама в шоке.
– На самом деле все не так плохо, – заверяю я и даже улыбаюсь. – Просто синяки и царапины.
– Фингалы жуткие, – признается Мэтт. – Я по работе видал много случаев домашнего насилия, но чтобы такое…
– Ну да, фингалы роскошные. Зато не болят.
Молчим.
– Знаешь, я подумал, сбегаю-ка я все-таки за кофе. Тебе принести?
– Нет, спасибо.
Я заныкала полстакана того, что принесла утром Ламарр. Все-таки до бурды из местного автомата я еще не докатилась.
Мэтт неловко поднимается на ноги и выходит. Я замечаю, как напряжены его плечи. Он исчезает в коридоре, и я даже подозреваю, что сбежит. Однако он возвращается.
– Начнем заново? – предлагает он, опускаясь на стул. – Первую попытку знакомства я, конечно, слил. Ты ведь Лео, да?
Я почти вздрагиваю, услышав имя, которым меня звал только Джеймс.
– Да. А что, Джеймс обо мне рассказывал?
– Ну, немного. Я знаю, что ты у него… вроде как первая любовь?
Почему-то от этих слов у меня дрожит губа, и я глотаю слезы. Ответить я не могу, так что просто киваю.
– Охренеть… – Мэтт опускает голову, пряча лицо в ладонях. – Знаешь, я… я до сих пор не могу поверить. Я же с ним пару дней назад разговаривал. Ну, то есть я был в курсе, что не все гладко, но такое…
Не все гладко? У меня на языке вертится много вопросов, однако я не смею их задать, к тому же Мэтт продолжает:
– Извини, что вломился без приглашения. Если бы я знал, как тебе досталось… Медсестра ничего не сказала! Я просто спросил, можно ли к тебе, а она такая сразу: «Я сейчас выясню». Просто мама Джеймса сказала, что ты была с ним… когда он… – Мэтт сглатывает и заставляет себя произнести: – Когда он умер. А я знаю, как много ты для него значила, и хотел…
