Даррел Уильямс».
Я несколько раз перечел письмо. Вначале не поверил своим глазам, потом во мне вскипел гнев. Выйдя, я успокоил жену сторожа, сообщив, что больше никто не умер, а Даррелу Уильямсу просто пришлось срочно уехать. Потом я сел в машину и, превышая предельную скорость, помчался к американскому посольству.
3
За время поездки мой гнев на Даррела Уильямса не выветрился; я окинул фасад здания мрачным взглядом и сухо заявил дежурному, что я – инспектор уголовного розыска Кристиансен, расследую убийство Харальда Олесена и буду ждать до тех пор, пока советник посольства Джордж Адамс не соизволит меня принять. Я действовал наугад. За напускной храбростью скрывал бешено бьющееся сердце. Следующие минуты показались мне бесконечными. Кто-то спустился и сказал, что «мистер Адамс» в своем кабинете и будет рад принять меня немедленно.
Стол был таким же большим, рукопожатие – таким же крепким, лицо – таким же бесстрастным, а голос – таким же гнусавым, как и в мой прошлый визит.
– Какая радость снова видеть вас, инспектор! Поздравляю с успехом – я читал вчерашние газеты… Итак, чем мы можем вам помочь?
Я внимательно посмотрел на него, не заметив ни одной трещинки в его дипломатической броне.
– Для начала тем, что объясните, почему Даррел Уильямс внезапно исчез. Кроме того, меня интересует, куда и зачем он уехал.
Джордж Адамс потер руки.
– Наверное, «исчез» – не то слово. Я могу подтвердить, что Даррел Уильямс покинул страну, и нам, конечно, известно, где он находится. Никакой трагедии в произошедшем нет. После того как Маврикий стал независимым государством, США учредили там посольство, и мистера Уильямса попросили занять пост посла.
Я не был обескуражен: американцы действовали так дерзко, как я себе и представлял.
– В таком случае почему посольство не сочло нужным проинформировать об этом меня или полицию?
Джордж Адамс еще энергичнее потер руки и с еще более самодовольным видом ответил:
– Я понимаю, что мы должны были вас предупредить, примите мои извинения, но мы не видели оснований отвлекать от дел такую важную персону, как вы. Тем более у нас имелись все основания полагать, что дело об убийстве раскрыто наилучшим образом, и выяснилось, что мистер Уильямс не имел к произошедшему никакого отношения. Более того, вы вряд ли одобрили бы наши действия, если бы мы решили потревожить вас в полночь Страстного четверга.
Я быстро понял, что показывать гнев или раздражение бессмысленно, и решил сам поиграть в дипломата. На сей раз у меня в рукаве оказался припасен лучший козырь, чем раньше.
– Боюсь, произошло прискорбное недоразумение. Вчера вечером я сообщил Даррелу Уильямсу о новом неожиданном обороте, который приняло дело, в связи с чем всем жильцам дома двадцать пять по Кребс-Гате, которые присутствовали там в ночь убийства, было предписано до конца пасхальных каникул не покидать Осло.
Джордж Адамс выразительно пожал плечами и жизнерадостно улыбнулся:
– Мне очень жаль… Как вы и говорите, произошло прискорбное недоразумение. Позвольте добавить: существует простое объяснение тому факту, почему мистер Уильямс не рассказал вам вовремя о своем назначении. Его срочно вызвали на Маврикий по телефону в два часа ночи, и он улетел из Норвегии рейсом в шесть утра. Очевидно, возможность стать послом стала настолько неожиданной и привлекательной, что он тут же забыл обо всем остальном.
Я еще демонстративнее пожал плечами и улыбнулся еще жизнерадостнее:
– Такое случается, и, видимо, никто не виноват, но недоразумение в самом деле весьма прискорбно, ведь оно может вызвать всплеск нежелательных антиамериканских настроений в прессе и политических кругах… Именно этого я пытался избежать, информируя вчера мистера Уильямса.
Впервые я нащупал слабое место в обороне Джорджа Адамса. Он по-прежнему приветливо улыбался, но его жесты стали более скованными.
– Посольство, естественно, сделает все возможное, дабы избежать подобных последствий. Вы можете объяснить, в чем затруднение?
– С удовольствием. У меня нет оснований полагать, что Даррел Уильямс в каком-либо смысле причастен к убийству, но после каникул пресса, возможно, снова проявит интерес к делу, и меня обяжут ответить на важные вопросы, касающиеся всех очевидцев. Отсутствие мистера Уильямса, естественно, породит ненужные подозрения и домыслы. Пресса задастся вопросом, предупреждал ли я Уильямса о том, что ему нельзя покидать страну, и я, как страж порядка, вынужден буду ответить правду. Что, как вы, несомненно, понимаете, приведет к новым нежелательным слухам и домыслам.
Джордж Адамс резко кивнул, показывая, что понял масштаб проблемы, а затем склонился над столом. Было ясно, что он ломает голову, пытаясь придумать выход из положения. У меня в рукаве по-прежнему был спрятан пиковый туз, и я не видел оснований хранить его и дальше, учитывая то, как развивались события.
– Произошедшее недоразумение тем более прискорбно, что я в ходе следствия получил сведения, указывающие на возможные в прошлом контакты Харальда Олесена с американскими разведывательными службами, что, в свою очередь, затрагивает интересы определенных ведущих политиков как в Норвегии, так и в США. Полученные нами сведения касаются подробностей их сотрудничества, а также непосредственных участников… Насколько мне известно, это не имеет отношения к убийству, и я надеялся, что можно будет не упоминать о контактах в моих отчетах. Но, если пресса решит копнуть поглубже, мне уже не удастся все скрыть, учитывая скорые выборы в США и уже существующие антиамериканские настроения в Норвегии…
Очевидно, я сорвал джекпот. Голова Джорджа Адамса безвольно повисла; в его глазах мелькнул страх. Невозможно было не отдать ему должное: он продолжал по-прежнему выражаться гладко, хотя напряженность в его голосе стала вполне заметна.
– Примите от имени посольства благодарность за то, что незамедлительно проинформировали нас. Мы, разумеется, сделаем все от нас зависящее, чтобы щекотливая личная информация не попала не в те руки и не породила негативную реакцию. Пожалуйста, посоветуйте, что нам предпринять, дабы избежать подобной ситуации?
Я чувствовал себя на коне.
– Что ж, во-первых, будем надеяться, что мистер Уильямс еще не сел в самолет, летящий на Маврикий, и вам удастся как можно скорее раздобыть ему обратный билет в Осло. Если завтра, скажем к четырем часам пополудни, он вернется в свою квартиру в Осло, ситуацию удастся замять. В противном случае события могут принять непредсказуемый оборот: например, нам придется объявить его в международный розыск, задействовать Интерпол. Вполне разумно предположить, что враги США здесь, в Норвегии, и в других местах обратят внимание на розыск американского дипломата. В таком случае ситуация стремительно выйдет из-под контроля и в политических кругах, и в прессе. При худшем раскладе список контактов Харальда Олесена в Норвегии и Америке и информация о том, что они сделали, может просочиться наружу.
