Я понял, что терпение у меня вот-вот лопнет.
– Нам нужна правда. Карты на стол! Значит, тот человек, который направлялся к квартире Харальда Олесена незадолго до того, как его убили, был…
Уильямс закончил:
– Его сын, Кристиан Лунд. Я удивился, увидев его здесь, на третьем этаже, поэтому и запомнил. Вскоре после того я отправился на вечернюю прогулку. Не могу назвать точного времени, когда видел Лунда, и, конечно, понятия не имею, он выстрелил в старика или нет. Пистолета у него в руках не было, но он пришел в зимнем пальто, под которым можно спрятать что угодно.
Я быстро покосился на Патрицию; девушка так плотно сдвинула брови, что было ясно: она напряженно думает. Потом она тихо дважды постучала ручкой по блокноту.
Выходя, я вскользь заметил, что на первом этаже находится его старая знакомая и что она, несомненно, будет очень рада его видеть. Сначала Уильямс улыбнулся, потом перешел к обороне – произнес с чисто американским пафосом:
– Несмотря на несчастные обстоятельства, окружившие нашу первую встречу, прошу не судить меня слишком строго! Всю мою взрослую жизнь я прожил, борясь с диктаторскими режимами. Во время войны я сражался с нацистами, после войны – с коммунистами. И много лет я страдал, потеряв свою первую любовь. Я замкнулся в себе и был очень одиноким, хотя не ожесточился… – Он замялся и вдруг достал из бумажника сложенный в несколько раз листок: – Вот то письмо, о котором вы спрашивали… Можете прочесть, если хотите, – отрывисто добавил он.
Я покосился на Патрицию; та быстро покачала головой и постучала ручкой по блокноту. У меня возникло подозрение, что Даррел Уильямс последние лет двадцать не расстается с этим письмом. Возможно, он впервые показал его посторонним… Впрочем, у меня больше не было причин сомневаться в его словах. Судя по всему, прошлое не толкнуло его на убийство Харальда Олесена. Когда я молча вернул ему письмо, он, по-моему, обрадовался. Прежде чем за нами с Патрицией закрылась дверь, мы с Уильямсом пожали друг другу руки.
5
В лифте Патриция снова пришла в легкомысленное настроение и захихикала. Я сурово посмотрел на нее. Она пожала плечами:
– Посреди большой трагедии расцвела история великой любви! По-моему, лучше счастливо окончить ее двадцать лет спустя, чем никогда. Она сейчас моложе, чем была моя мать, когда родила меня. Пожалуйста, обещай, что расскажешь, как все сложилось у этой пары.
Я дал слово, что так и сделаю, но лишь в том случае, если она как можно скорее скажет, кто же убийца.
Патриция тут же снова посерьезнела.
– Я еще не знаю наверняка. Он сказал совсем не то, что я ожидала услышать, так что нам по-прежнему недостает одного фрагмента головоломки. Однако я могу сказать, куда мы направляемся сейчас: на второй этаж.
Ее слова не произвели на меня большого впечатления. Так я думал и сам.
– На сей раз – к Лундам?
Патриция улыбнулась:
– Конечно! Все очень просто. Скажи ему, что он был в квартире Харальда Олесена вечером того дня, когда несчастного убили, а ей – что она лжет, уверяя, будто в тот день муж не выходил. Поставь мое кресло у двери, как обычно, и убедись, что видишь их обоих одновременно.
Я согласился с ее планом действий и нажал кнопку второго этажа.
6
Лунды открыли нам вместе. Они тоже не усомнились в моей истории про травмированную секретаршу. К себе они нас пригласили без возражений, хотя и без особой радости. Я поставил кресло с Патрицией в дверях гостиной, сам сел по одну сторону кофейного столика, а Лундам жестом велел сесть напротив меня, на диване. Они механически выполнили приказ. Как только они уселись, фру Лунд взяла мужа за руку. Он с благодарностью посмотрел на нее.
Я начал с того, что подчеркнул, насколько серьезно дело.
– Следствие достигло критического этапа; теперь у нас имеются все основания полагать, что Конрад Енсен не убивал Харальда Олесена. Учтите, мы закроем глаза на ваши прежние… расхождения в показаниях, если сейчас услышим всю правду.
Лунды теснее прижались друг к другу.
– Итак, начнем… Кристиан Лунд, у меня есть доказательства того, что вы солгали, заявив, что не говорили с Харальдом Олесеном в день его убийства. У меня также есть основания полагать, что вы, Карен Лунд, солгали, когда уверяли, что в день убийства ваш муж не покидал квартиры после того, как вернулся домой.
Супруги отнеслись к моим словам по-разному. Карен густо покраснела и пылко затрясла головой; Кристиан же смертельно побледнел. Она заговорила первой:
– Не знаю, кто тут солгал, но вы пошли по ложному следу, инспектор! Мой муж находился дома, со мной, с того времени, как вернулся, и до того, как мы услышали выстрел!
Она говорила так страстно, что трудно было ей не поверить. Кристиан Лунд посерел; он понимал, что загнан в угол. Лицо его изменилось почти до неузнаваемости.
– Она говорит правду, – почти прошептал он. – Это я снова солгал…
Я не сводил с него взгляда. К счастью, он поспешил объясниться:
– Я действительно в день убийства поднимался на третий этаж и говорил с Харальдом Олесеном. Но это было до того, как его убили. Выйдя от Сары, я поднялся к нему и пробыл у него всего минуту. Потом вернулся сюда и был с женой до тех пор, пока мы не услышали выстрел.
Я смерил его суровым взглядом:
– Что же произошло во время вашей последней встречи с Харальдом Олесеном?
Кристиан Лунд криво улыбнулся:
– Мы поговорили вполне мирно, и домой я вернулся довольный. Он открыл дверь, как только я позвонил, но мне показалось, что он удивился, увидев меня. Сказал, что кое-кого ждет, у него важная встреча и нет времени разговаривать. Я ответил, что разговор много времени не займет, ведь мне нужно только подтверждение, что он изменил завещание, как я просил. Он немного подумал, потом улыбнулся и заверил меня, что изменил завещание. Я поблагодарил его, сказал, что очень рад, и ушел. Я поверил ему на слово, а потом услышал последний вариант завещания! Вот свинья! Он решил не говорить, что потом он еще раз все изменил, тем самым лишив меня законного наследства!
Я быстро вспомнил процедуру оглашения завещания – реакцию Кристиана Лунда и другие известные мне факты – и понял, что все прекрасно сочетается с его последними словами. Но я не мог вспомнить, была ли последняя версия четвертой или пятой.
Я вопросительно посмотрел на Патрицию. Она ответила мне красноречивым взглядом, но не постучала ручкой по блокноту. Последовала короткая пауза, прежде чем Патриция сделала то, на что я надеялся: она заговорила.
– Мы можем почти наверняка прийти к выводу, что вы не совершали убийства. И все же вы покрываете человека, которого встретили в день убийства Олесена! Вы встретились на лестнице, когда спускались от него…
Никто не удивился тому, что Патриция подала голос. Все смотрели на Кристиана Лунда. Он смертельно побледнел, вырвал руку у жены и бессильно осел на диване. Я тут же воспользовался моментом и снова перехватил бразды правления:
