Улыбка Джиджи погасла.
В подростковом возрасте она буквально выпрыгивала из кожи вон, чтобы привлечь внимание отца, но что бы она ни делала, он никогда не был ею доволен. Но она пыталась снова и снова. Не нужен психолог, чтобы понять: став взрослой, она боится пойти по тому же пути в отношениях с мужчиной.
Вероятно, это объясняет, почему она никогда не воспринимала прошлые романтические отношения с мужчинами всерьез. Лучше уж не влюбляться, чтобы потом не было слишком больно падать. Однако это убеждение не помешало ей провести ночь с мужчиной, которого она знала всего два дня.
Джиджи сурово смотрела на свое отражение, когда в ванную вошел зевающий Халед. Обнаженный, мускулистый, темная прядь волос упала на глаза.
Джиджи не стала прикрываться. У нее не было проблем с обнажением – она научилась бороться со своей застенчивостью в первые несколько месяцев работы в «Синей птице». И все же под обжигающе-пристальным взглядом Халеда она чувствовала себя совсем иначе, чем на сцене.
Джиджи улыбнулась, когда он подошел и обнял ее за плечи.
– И часто ты разговариваешь сама с собой?
– Только когда тот, с кем я хочу поговорить, спит.
Он медленно улыбнулся.
– Прошлая ночь была просто невероятной, – сказал он ей на ухо и поцеловал в шею.
Их взгляды встретились в зеркале. Они хорошо смотрелись вместе, дополняя друг друга. Он, мужественный и высокий, и она, миниатюрная и гибкая. Джиджи даже подумала про себя, что она красива, словно прошлая ночь наполнила ее свечением изнутри.
– Джиджи, – серьезно сказал он, – я неудачная пара, если ты ищешь чего-то большего.
Джиджи быстро придумала ответ, чтобы не дать боли наполнить ее сердце.
– Ну почему мужчины никогда не предупреждают об этом до секса, только после?
Халед слегка покраснел, и Джиджи даже смогла улыбнуться, несмотря на то что желудок словно сковало ледяной рукой. Он все еще держал Джиджи в своих объятиях, словно не собирался ее никуда отпускать.
Он, видимо, полагал, что у Джиджи на него далекоидущие планы. Спасибо большое, но у нее прекрасная жизнь в Париже, и она не собирается менять ее на бурные ночи в Москве.
– Думаю, ты должен знать, у меня есть одно правило: я встречаюсь только с мужчинами, которые живут в радиусе десяти километров от Монмартра, иначе все сильно усложнится. Если отношения станут серьезными, он может захотеть, чтобы я переехала, а я этого делать не собираюсь. – Она подняла бровь. – Так что я – неудачная пара, если ты ищешь чего-то большего.
– Десять километров?
– Не волнуйся, – сказала Джиджи. – Давай будем считать эти выходные этаким бурным приключением, после которого оба вернемся к своей привычной жизни. Ты к своей, а я к своей. Договорились?
Халед сильнее сжал ее плечи и нахмурился.
– Ты этого хочешь?
Джиджи понятия не имела, чего хочет. Она знала, что ей нравится. Ей нравилось, как он держит ее в объятиях, нравилась эта интимность прикосновения. Но она точно знала, что это, вероятно, самая большая ошибка в ее жизни.
Если она это допустит.
Слова уже готовы были сорваться с ее губ. Он мог говорить одно, но его тело подавало ей совсем другие сигналы. Джиджи боялась запутаться в собственных чувствах. Она не хотела выпрыгивать из кожи вон, чтобы привлечь его внимание, и тем не менее Джиджи делала именно это. Нет, она должна держаться за свою независимость, даже если она и душит ее.
– Конечно. – Джиджи вздернула подбородок.
Халед отпустил ее, но только для того, чтобы скользнуть руками по ее телу и проникнуть между бедер. Джиджи выгнула спину и прижалась к нему. Одной рукой он обхватил ее грудь, а другой ласкал клитор. Джиджи повернулась, чтобы поцеловать его, но он довольно грубо велел ей опереться руками на раковину. Когда она сделала это, он резко вошел в нее.
Он двигался в ней, направляя ее бедра своими руками, и, застигнутая врасплох, Джиджи не могла ни о чем думать, только чувствовать. Джиджи задрожала всем телом, достигнув оргазма, и он присоединился к ней.
Джиджи неловко повернулась, не зная, как расценивать то, что только что произошло. Ей хотелось, чтобы Халед поцеловал ее. Он провел ладонью по ее щеке, и на мгновение Джиджи подумала, что он отстранится от нее. Но что-то мелькнуло в его взгляде, и он с тихим стоном наклонился и поцеловал ее со всей нежностью, о которой она могла только мечтать.
Халед поднял ее на руки и отнес обратно в постель, где они начали все сначала.
Глава 14
– Ты совсем спятил?
Халед нарисовал в своем воображении сладко спавшую длинноногую рыжеволосую женщину, завернутую в белоснежные простыни, словно сошедшую с полотна прерафаэлитов. Да, пожалуй, он действительно спятил. Это бушующее чувство в его груди было сродни сумасшествию.
Именно поэтому он отправился на пробежку, ему необходимо было очистить разум, найти свободное пространство между собой и женщиной, которая спала в его постели.
Он быстро бежал по парку вдоль шоссе недалеко от своего дома, с наушниками от телефона в ушах, и разговаривал со своим старым другом.
Алехандро на своем собственном опыте познал, что такое внимание прессы. Он был одним из самых высокооплачиваемых ватерполистов мира, и папарацци пристально следили за его личной жизнью.
– Пресса называет это похищением. Надеюсь, она того стоит, дружище.
Халед нахмурился: он ни с кем не обсуждал Джиджи. Даже если сейчас она была частью его непростой жизни, она не заслуживала того, чтобы быть вовлеченной в газетные сплетни. А после того, что произошло прошлой ночью, он не хотел обсуждать ее даже с Алехандро, хотя за последние годы они очень сблизились.
Аргентинец появился в ущелье Приэльбрусья по вопросам бизнеса, и их деловые отношения вскоре переросли в крепкую дружбу. У Халеда было немного друзей, но все они был настоящими.
И тем не менее он не будет говорить с ним о Джиджи. Она расстроится, если узнает, что он с кем-то ее обсуждал. Она была вовсе не такой сильной, какой пыталась казаться. Ему хотелось позаботиться о ней.
Джиджи не строила вокруг себя защитных барьеров, она просто была собой. Он подумал, что она просто не могла быть активной соучастницей преступлений отца; да, по правде говоря, он в это никогда и не верил.
Видимо, она была очень хорошим другом, поэтому ее соседка так беспокоится о ее благополучии. Халед был уверен: случись с ним что, единственные люди, которые побеспокоятся о нем, – его акционеры. Но ему это нравилось, он не хотел, чтобы кто-то чувствовал за него ответственность.
Его мать отказалась от реальной жизни ради того, чтобы он вырос в ее родной деревне. Ее жертва преследовала его всю жизнь, поэтому он избегал отношений, в которых приходилось кому-то чем-то жертвовать. В любом виде.
