– Чем ему так Дашка не угодила? – в лоб задала я вопрос примолкнувшему парню.
Он даже вздрогнул от неожиданности. Заозирался по сторонам. Занервничал. Губы принялся облизывать, время от времени теребить их зубами, словно боялся по неосторожности выпустить через них неожиданное откровение, способное навредить ему. Но и тут я в нем ошиблась.
– Он ее ненавидит, – зловещим шепотом произнес он спустя какое-то время. – Он давно ей желает смерти.
– О, как я его понимаю! – саркастически протянула я, нащупав в сумочке оружие. – К этой суке просто невозможно относиться иначе.
– Нет! – неожиданно встал он на защиту ненавистной мне особы. – Она очень хорошая – Даша. Ты просто ничего про нее не знаешь. Васька Черный велел мне продать тебе пушку и навести на Дашку. Он хочет убрать ее твоими руками, потому что она давно стоит между Васькой и ИМ.
– Кем это – ИМ? – насторожилась я, услышав благоговейный ужас при упоминании этого таинственного всемогущего человека.
– Хозяином, – прочирикал паренек, озираясь. Мне на минуту показалось, что он сейчас начнет осенять себя крестным знамением, настолько глубок был трепет в его голосе, исторгнутый из самой сердцевины юного сердца. – Васька под ним ходит, а Даша все время Ваське гадит, напевая хозяину на него. Тут своя политика, она ни тебе, ни мне ни к чему. Расклад такой: Васька хочет ее смерти, а руки у него коротки. Вот и послал меня сюда, расценив твое появление как волю божью.
– Так уж прямо?!
– Да. Так и сказал: «Бог услышал мои молитвы. Эта полоумная ее сделает непременно. Тем более хозяин сейчас в отъезде, а защита Дашина поручена мне».
– А потом?
– А потом тебя казнят, – выдохнул он, правда, почти спокойно, без видимой жалости или сочувствия. Обычная констатация факта, и все. – Вася выйдет сухим из воды: недогляд – это не убийство. Накажут, потом простят. Тем более что кандидатур на место подруги подле хозяина он заготовил видимо-невидимо. К тому же он – верный пес, и найти ему замену очень трудно.
Ну что же, все более или менее было ясно. Некий Васька Черный, люто ненавидящий Дашу Острякову (за что осудить я его никак не могу), возжелал моими руками расправиться с ней. Заведомо зная, что, обнаружив пропажу своей машины, я кинусь на вокзал, он подсылает сюда этого паренька с поручением продать мне револьвер. Хотя это можно было сделать в любом месте этого русскоязычного Чикаго. Однако он прислал его сюда. Только вот отчего-то паренек этот повел себя в данной ситуации немного странновато, что не могло меня не настораживать.
Перво-наперво, он не искал со мной контакта, хотя должен был. А если бы я так и ушла, не подойдя к нему, что тогда? Как бы он объяснил своему повелителю, что не выполнил возложенной на него миссии?
Я подошла сама, и ему пришлось сделать то, что он был должен. Но и сделав, повел себя странно – выболтал мне все о планах Васи Черного. Н-да...
– Что у тебя за интерес во всем этом, милый? – поинтересовалась я, начиная прозревать, в чем заключалась причина его нервозности. – Дашку, что ли, жалко?
– Жалко! Еще как жалко! – По-моему, он даже носом хлюпнул.
Ты смотри, что делается! И сюда распростерла свои похотливые щупальца эта дьяволица с обликом богини. И это юное сердце заставила трепетать в вожделенном предвкушении возможной награды за ее спасение. Что же она пообещала ему? Пару ночей любви? Минет в садовых зарослях? Или, может, вотчину какую-нибудь? Он ведь только с виду кажется юным, а на самом деле, возможно...
– Сколько тебе лет? – Я стянула с его головы бейсболку и подивилась густоте его белокурых лохм. – Зовут как?
– Тебе-то что?! – вскинулся он, сильно покраснев. – Как бы меня ни звали, сколько бы мне лет ни было, это ничего не меняет. Уходить тебе надо...
– Что она пообещала тебе? Что нашептала тебе эта грязная развратная мразь, малыш?! Молчишь... – Моя рука сползла ему на спину, и горло мне сдавило: под пальцами заходили его худенькие лопатки и торчащие позвонки. – Тебе пятнадцать?
Он согласно мотнул головой.
– А имя? Имя есть у тебя?
Он был совсем ребенком. Маленьким и худеньким. Юный мальчик, возомнивший, что способен перевернуть весь мир ради красивых глаз холодной безжалостной твари, взваливший на свои мальчишеские плечи непосильную тяжесть проблем взрослого, пока еще непонятного ему мира. Где ему отличить добро от зла, корысть от великодушия, ненависть от любви? Разве способен он не заблудиться в этих лабиринтах человеческих страстей, в которых заблудилась даже я, угодив в их хитросплетение год назад...
– Меня вообще-то Тарасом зовут, но для улицы – Карась. – Имя свое он произнес с большой неохотой, из чего сразу стало понятно – оно ему не нравится.
– Дразнят?
– А то! Тут и напрягаться не надо, рифма сама на язык просится. Угораздило мамашу имечком меня наградить. Сама в ящик сыграла пять лет назад, а мне мучайся теперь всю жизнь. – Голос обрел былую силу и не по годам взрослую интонацию. Так, с волнением ему удалось справиться, решил прикрыться теперь холодноватым цинизмом, высказавшись подобным образом о смерти дорогого человека.
– Не переживай, имя сможешь поменять после восемнадцати, – поспешила я его успокоить. – Правда?
– Точно, не сомневайся. И имя у тебя, между прочим, хорошее. Поэт такой был. Может, слышал?
– Слышал... Только разве нашим городским дебилам про это расскажешь?! Им только дай повод поржать, уроды!
– А чего же Вася не заступится, раз ты у него на посылках? – аккуратно ввернула я.
– Ага, жди, он заступится, как же. Он за мамашу уже заступился. Та от наркоты загибалась, так он ей новые дозы подсовывал, лишь бы документы подписала на дом и землю. Меня после ее загибона хотели в детский дом отправить, это при моей-то обеспеченности, а Дашка не дала. Оформила свою мамашу, тоже суку хорошую, опекуншей и заботилась все это время. Ты небось себе напридумывала всякой херни, пока по мослам меня гладила, а все не так. Дашка – она не такая. Она хорошая. И я... Я не могу допустить, чтобы ты ее убила...
Вот и все. Все точки встали на свои места. Все необходимое прозвучало, заполнив ячейки неосведомленности в моих мозгах. Теперь дело за малым: нужно принять решение, которого ждал от меня этот малец, по наивности своей полагая, что на любое слово можно положиться.
– А если я ее не трону, то что предпримет Васька Черный? – машинально озвучила я часть своей мыслительной путаницы. – Все равно убьет?
– Однозначно, – порадовал меня Тарас. – Хотя, думаю, можно кое-что предпринять.
– И что же?
– Тебе может помочь только один человек. И попасть к нему ты можешь беспрепятственно, потому что этого от тебя как раз и ждут.
– Хм-м. Я ей не верю, – поняла я, куда он клонит. – Год назад она убила моего мужа. Почему бы ей сейчас не сделать этого со мной? Пусть не таким театрализованным способом, но... Одним словом, я ей не верю!
