Но все же прежде подруга изыскивала возможность звонить ей. Сейчас же телефонный аппарат стоял невостребованным ровно неделю. Чего нельзя было сказать о входной двери. Та подвергалась нашествию назойливых соседей с завидной периодичностью – примерно раз в полтора часа.
Тетя Зина с первого этажа названивала в дверь обычно ближе к обеду. Второй раз, когда на улице начинало темнеть.
Данила напоминал о себе каждые два часа. А вот что нужно было его мамаше, тут уж Эльмира просто терялась в догадках.
Вера Васильевна обычно стояла у двери минуты три-четыре, испуганно таращась в дверной глазок. Затем поднимала к звонку дрожащую руку и несколько раз робко тренькала. Далее следовал тяжелый вздох, крестное знамение, и Вера Васильевна скрывалась за дверью своей квартиры.
Эльмира недоумевала по поводу такого неослабевающего интереса со стороны жильцов. Неужели и правда обеспокоены ее отсутствием? Или их заботит что-то еще? Как не проснуться любопытству, если по вечерам в квартире свет горит, а из дома никто носа не кажет?! Наверняка она стала гвоздем программы их задушевных бесед на лавочке у подъезда...
Резкий клекот телефона заставил ее вздрогнуть и оторваться от занятия, которому она предавалась все последние дни.
Эльмира опасливо поежилась и медленно двинулась к аппарату. Спроси ее в этот момент, что вызвало такой испуг, от которого разом пересохло в горле, девушка затруднилась бы дать однозначный ответ.
Да, она ждала звонка. Более того, она была почти уверена, что они не выдержат первыми и как-то проявят себя. И когда это наконец произошло, она вдруг струсила.
Что она им скажет? Что?! Правду? Нет, разумеется. И какая им правда нужна? Та, обладателем которой она стала совершенно случайно? Или та, которая устроила бы всех заинтересованных лиц?
Задуматься было над чем. Чем, собственно, она и занималась последние полгода. Но, как ни странно, ни одна более или менее светлая мысль не озарила ее потрясенное открытием сознание. Ни одна... И даже более того: чем больше она старалась понять, тем сильнее запутывалась, и это приносило ей куда большие страдания, чем прежде, когда...
Додумывать было некогда – абонент на другом конце телефонного провода требовал к себе немедленного внимания.
– Да, – прохрипела она в трубку, хотя и пыталась сделать над собой усилие и справиться с волнением.
– Дома? – спросил мужской голос, не принадлежащий ни одному из ее знакомых.
– И что?
– Ты умная девочка? – последовал следующий вопрос, и тут же на него был дан ответ: – Ты умная девочка. Все понимаешь.
– Допустим. – Ей хотелось, чтобы этот разговор продлился как можно дольше, чтобы она успела уловить какую-то неповторимость в интонации говорящего, чтобы суметь опознать этот голос, если ей предоставят такую возможность.
– Ну вот, если ты все понимаешь, то тебе пора кое-что нам вернуть...
– Кому вам? – Эльмира несколько лет жизни отдала бы, чтобы узнать, кто же на самом деле является заинтересованным лицом.
– Это неважно. – Собеседник чем-то загромыхал, послышался сдавленный шепот, из чего следовало, что разговор ведется в чьем-то присутствии, и затем продолжил: – Если захочешь, то мы можем познакомиться...
– Да, хочу! – против воли и правил вырвалось у нее.
Ну не дура ли! Зачем было это говорить?! Неужели непонятно, что, обнажив свое лицо, ее враг станет уязвимым. И этого, разумеется, он ей не простит, сделав, соответственно, уязвимой ее. А ей это ни к чему. Совсем даже ни к чему. Она должна быть сильной и хитрой, чтобы одержать верх. Она должна быть более гибкой и коварной, а для этого нужно взвешивать каждое слово.
– Алло! – нараспев произнесла она, обеспокоенная молчанием в трубке. – Алло!
Несколько минут слышался лишь слабый шорох и еле различимые признаки оживленной беседы, затем ее вновь осчастливили очередным шокирующим заявлением.
– Можем встретиться прямо сейчас, если пожелаешь, детка, – почти весело произнес мужчина, но совсем не тот, что начинал с ней разговаривать. – Ты готова?
– Нет, нет, не сейчас! Я скажу, когда это будет возможно... Я...
– Слушай, дорогая ты наша малышка, – вкрадчиво начал ее незримый собеседник. – Ты, по-моему, не владеешь ситуацией. У нас нет времени. Нет такой возможности, сидеть и ждать, когда ты созреешь для решения. Верни то, что нам нужно, и мы останемся друзьями! Если будешь упрямиться или еще чего хуже – попытаешься нас обмануть, то тут уж, сама знаешь...
Сердце начало колотиться уже где-то в области горла, которое надсадно горело от тяжелого дыхания. Эльмире стало по-настоящему жутко от этого мужского голоса, который совершенно спокойно, нараспев начал перечислять возможные меры воздействия на ее несозревшее сознание.
– Поняла? – поинтересовался он, закончив перечислять возможные последствия ее неразумного поведения.
– Поняла! – Для убедительности она даже кивнула головой, словно ее могли увидеть.
– Вернешь сама... или как?
– Я сделаю все, что вы мне скажете, – поспешила она заверить мужчину в своей готовности к достижению взаимопонимания. – Только вы уточните, что и когда...
– То есть? – в голосе появились нотки растерянности.
– Что я должна вернуть и когда? – повторила Эльмира.
Опять пауза. Непонятная возня. Сдавленная брань и следом:
– Ты кончай дуру гнать, девка! Отдавай камни, и расстаемся по-хорошему.
– Какие камни?! – похолодела Эльмира. Она ожидала услышать все, что угодно, но только не это. – Вы о чем?!
– Ты лучше нас знаешь!
– Постойте, постойте! – почти закричала она, боясь, что ее собеседник сейчас бросит трубку, так и не услышав главного. – Я не понимаю, о чем вы!!! Я думала, речь о деньгах! И еще...
– Еще?!
– Ну о тех тюках с какой-то травой непонятной... – Она была не дура и понимала, конечно же, что это за трава, но ее осведомленность сейчас могла сыграть на руку кому угодно, но только не ей. – Они до сих пор лежат там, где были оставлены, но ни о каких камнях я ничего не знаю! Клянусь вам!!!
Пауз больше не последовало. В ухо ей ударила отборная матерщина. Затем тяжелое с присвистом дыхание, и под занавес ей был вынесен приговор:
– Неделя тебе сроку, курочка! Неделя, и ни днем больше! Ты нам камни, мы тебе – жизнь. Если не поймешь, то смерть для тебя будет спасением.
Трубку там бросили, лишив ее возможности хоть что-то сказать в ответ. Хотя что она могла им сказать?! Вернее, кто захотел бы ее слушать?! У ребят непреодолимый интерес к каким-то там камням, и даже конопляные копи господина Потехина не смогли отвлечь их внимание. И к упоминанию о деньгах они отнеслись без должной заинтересованности, хотя зря...
Вот когда она вступила в права наследования полгода назад и узнала об истинном положении вещей и об имеющейся в банках их города наличности на счетах ее отца, изумлению ее не было предела. Это много позже она поняла наконец, как велик был талант у театрального художника без роду и племени вышибать деньгу буквально из асфальта. Но в тот момент Эльмира была шокирована, если не сказать больше.
