– Вряд ли здесь обошлось без посторонней помощи. Вряд ли... – Валентин нахлобучил по самые брови видавший виды берет и зябко поежился. – Терпеть не могу март. Просто ненавижу это время года!
– Ты не одинок в своей ненависти, дружище, – похлопал его по плечу Гончаров. – С тобой солидарны Пушкин и, я думаю, еще очень-очень многие... Итак, что будем делать, Валя? А ничего не делать нельзя, сам понимаешь. Парни зашевелились и поползли со всех сторон, словно тараканы, стоило просочиться слуху о камушках...
– Нужно их опередить, так? – закончил за Гончарова его друг.
– Соображаешь. За что и уважаю...
Они остановились в самом тупичке, в том месте, где кончалась аллея и открывался вид на заброшенный пустырь, расчищаемый сейчас под строительство гаражей. Работы велись почти вручную. Комья мерзлой земли летели из-под ломов ходящих по кругу людей. Пар валил от потных спин. Рабочие злобились, площадная брань оглашала окрестности. Бригадир носился с одного места на другое, пытаясь стабилизировать ситуацию, но его попытки не увенчались успехом. Пять минут скандала, и, пошвыряв инструмент прямо в снег, рабочие гуськом потянулись в вагончик, стоящий по другую сторону пустыря.
– Мне вот тоже так хочется порой, – с отчетливо проступившей завистью пробормотал Гончаров, глядя им вслед, – бросить все на полпути и уйти куда глаза глядят.
– Ага, – невесело подхватил Валентин, притоптывая промокшими ногами. – Только у тебя вагончик будет на рельсах и с решетками на окнах. Нет, брат, поздно. Теперь уже поздно. А, кстати, девчонка из города слиняла.
– И ты говоришь мне это только сейчас? – Гончарову хотелось придать своим словам побольше суровости, но накатившая усталость от ощущения тщетности собственных усилий не позволила ему сделать это, сдавив сердце неприятным холодком. – Ладно, ни к чему это. Я знал... Знаешь, с кем?
– А как же! Наш пострел и тут поспел! – Валентин на манер покинувших стройплощадку рабочих матерно выругался. – Вот это-то меня и навело на подозрения несколько другого характера...
– А именно?
– Может быть, ее тоже кто-нибудь ведет? Вполне умело, так же, как и нас? У меня тут одна мыслишка появилась. Шальная такая мыслишка, непорядочная...
Гончаров укоризненно покачал головой и засомневался:
– Думаешь, это так необходимо?
– А почему нет?
– Ну не такая она дура, чтобы держать что-то у себя дома, если это действительно у нее есть.
– Все равно, – упрямился Валентин и вдруг вполне отчетливо лязгнул зубами.
– Замерз, что ли, Валя? – подивился Гончаров и внимательно посмотрел на друга. Тот уже без устали дергал сильно покрасневшим носом и едва ли не выплясывал замерзшими ногами на раскисшем тротуаре. – О-о, дело-то совсем швах. Идем-ка, милый друг, со мной. Тут неподалеку ресторанчик есть один. Преприятнейшее местечко. Коньячок, шашлычок...
– Так ты же на работе.
– Ерунда, идем. Обойдутся часок-другой и без меня. Сотовый со мной. Нужен буду, позвонят. Идем, пропустим по рюмочке, заодно и обсудим намечающийся визит, раз уж ты собрался навестить нашу юную леди в ее отсутствие.
Они развернулись в обратном направлении и пошли к выходу из сквера. Два пожилых человека. Один высокий и сильно поседевший, заметно припадающий на правую ногу, но, невзирая ни на что, сохранивший и былую стать, и красоту. Второй, едва достающий ему до плеча. Узковатый в кости, с неприметным лицом, манерами сильно напоминающий повзрослевшего подростка с прыгающей, какой-то птичьей походкой. Они шли, почти ничего не замечая вокруг, поглощенные собственной беседой, да и просто дружеским общением, которого в последнее время им так недоставало.
Общей проблемы они касались как бы вскользь и изредка, все больше подшучивая друг над другом и планируя ближайшую вылазку на подледную рыбалку. Ни у одного из них не зародилось и тени предчувствия, что видятся они в последний раз. И что менее чем через двенадцать часов одному из них суждено погибнуть страшной смертью.
Глава 20
Тяжелая грудь стриптизерши с затвердевшими от прохладного воздуха сосками закачалась у него перед глазами, и знойный с хрипотцой голос тихо поинтересовался:
– Наш мальчик скучает?
Вениамин нехотя поднял глаза и невольно восхитился натренированным красивым телом девушки. Гладкая, без изъянов, белая кожа. Нигде ни единого грамма лишнего веса. Совершенной формы грудь. Тонкая талия и роскошные бедра хороших пропорций.
Девушка грациозно задвигалась под поплывшую по залу мелодию, зазывно поглядывая в его сторону. Собственно, смотреть было больше не на кого, потому как Вениамин был единственным посетителем мужского пола, заслуживающим внимания. Четверо других были пьяны в стельку и, перестав выяснять отношения уже как пятнадцать минут назад, тихонько посапывали, привалившись к спинкам стульев. Юноша с девушкой за столиком у окна были поглощены друг другом, и танцовщица не считала нужным распылять призывные флюиды в их направлении. Все ее внимание сейчас сосредоточилось на молодом человеке, сидевшем за столиком у эстрады. Мало того что он был чертовски хорош собой, так парень к тому же располагал средствами. На этот счет у нее имелся безошибочный профессиональный нюх. Через полчаса заканчивается ее смена, и позволить себе расслабиться в объятиях такого красавца, да при этом еще сшибить пару сотен, было бы для нее совсем не лишним.
Мелодия зазвучала громче и ритмичнее. Резче сделались и движения стриптизерши. Она обвивалась телом вокруг хромированного шеста, не переставая парализовывать его волю своим похотливо-призывным взглядом. Груди ее колыхались в такт музыке, заставляя его думать о том, о чем в настоящий момент думать не следовало. А тут еще ее крепкие ягодицы, выскочившие в следующую минуту из малюсеньких блестящих плавок, замаячили перед глазами. Попробовать настроиться на что-то серьезное, на решение проблемы с девушкой, что отдыхала сейчас на окраине этого города, было выше его сил. Сознание поплыло под натиском всколыхнувшегося плотского желания.
Девушка мгновенно прочувствовала перемену в нем. Она опустилась на четвереньки и излишне медленно направилась в его сторону. В ее движениях была грация пантеры. Длинные смоляные кудри разметались по плечам. Упали на лицо, вздуваясь маленьким облачком от ее тяжелого дыхания. Пряди волос обволакивали ее грудь, и ему вдруг до зуда в ладонях захотелось разметать это невесомое препятствие, почувствовать кончиками пальцев приятную бархатистость ее молочно-белой кожи.
– Когда ты заканчиваешь? – поинтересовался он, стараясь казаться спокойным, но легкая хрипотца выдала его с головой.
Стриптизерша понимающе ухмыльнулась и, проведя кончиком языка по пухлым губам, громко прошептала:
– Хочешь меня?
Отпираться было бы глупо, и Вениамин согласно кивнул.
– Через пять минут я иду переодеваться. Подожди меня у черного входа. Ты на машине?
