— Там, — он тяжело оперся на костыль и повел ее к двери в маленькую кухню.
Брук молча проследовала за ним, стараясь не обращать внимания на прореху над задним карманом его джинсов, откуда выглядывало голое тело.
На кухне тоже царил беспорядок: там было еще больше использованных упаковок из-под готовой еды, еще больше разбросанных газет, еще больше хаоса.
Джед указал на ворох газет:
— Это подойдет?
Брук подозрительно посмотрела на кучу.
— А под ними есть стол?
— Да, где-то есть.
Девушка заметила, что доктор Грейнджер тщательно скрывает неловкость. Поудобнее опершись одной рукой на костыль, другой рукой он начал сбрасывать на пол газеты. Если бы матушка Брук увидела такое, она бы упала в обморок.
— Так, — скомандовала Брук. — Найдите стул и садитесь. А я сама все уберу.
Он уколол ее взглядом:
— Я не нанимал вас горничной.
— А я и не собираюсь ею быть. Но чтобы начать работать, мне нужно свободное пространство. Если вы покажете мне, где лежат мешки для мусора, уборка займет не более минуты.
Он указал на мусорную корзину, стоящую под раковиной.
— Если вы так настаиваете, мусор можно складывать сюда.
— Я настаиваю, — она поставила сумку прямо на пол и заглянула под раковину. Мусорная корзина была переполнена. — Судя по беспорядку, вы дали своей домработнице отпуск как минимум на год.
— Она в моем городском доме.
— У вас есть дом в городе? Тогда почему вы живете тут?
— Мне нравится. Здесь тихо.
— Да уж, — пробормотала Брук, вытаскивая пластиковый мешок из корзины. Случайно встретившись с Джедом взглядом, она удивилась, как потемнели его светлые глаза. — Может, вам стоит привезти домработницу сюда и устроить генеральную уборку?
— Она мне здесь не нужна, — тон его голоса был таким жестким, что Брук ясно поняла: ее он тоже не рад видеть в своем доме.
Резкость только заставила Брук быть настойчивее.
— Ну, я не виртуоз уборки, но с мусором справиться смогу, — сказала она.
Брук, как и ее сестра Мишель, никогда не утруждала себя уборкой. Их мать всегда наводила порядок сама. Но сейчас у девушки просто не было выбора.
Она грустно посмотрела на гору грязной посуды в раковине, которую, судя по всему, не мыли несколько недель, и, вернувшись к столу, принялась сметать скопившиеся там газеты, упаковки из-под пиццы и стаканчики из-под кофе в пластиковый мешок.
Когда наконец показалась поверхность деревянной столешницы, Брук вздохнула с облегчением. Она вытащила ручку и тетрадь, чтобы регистрировать успехи Джеда, и уселась напротив него.
— Вы уже начали выполнять предписанные вам домашние упражнения?
— Да.
— А поподробнее?
— Я делал их один раз на прошлой неделе.
Она сделала пометку в тетради и попыталась отвлечься от затопившей ее жалости.
— Вам следует заниматься раз в день. А еще лучше, два или три раза.
— Да, но у меня не хватает сил. Когда утром просыпаюсь, я принимаю душ и одеваюсь. На это уходит обычно половина дня. И я так выматываюсь, что ложусь отдохнуть.
Вряд ли он догадывался, как хорошо его понимает Брук. После особенно сильного приступа астмы, она всегда была слаба, как котенок.
Брук посмотрела в сторону раковины. Для некоторых процедур ей была нужна горячая вода, но гора грязной посуды перекрывала доступ к крану. Встав со стула, Брук подошла к раковине и, вынув оттуда часть бокалов, освободила достаточно пространства, чтобы включить воду. Помыв кастрюлю, налила в нее воды и поставила на огонь. Пока вода грелась, она вернулась к мытью посуды.
Маленькую кухню наполнила тишина, такая же душная, как и запах от немытой посуды из раковины. Брук попыталась нарушить повисшую паузу непринужденной болтовней:
— Судя по количеству коробок, вы успели познакомиться со всеми разносчиками пиццы. Что предпочитаете? Пепперони?
— Нет. Я люблю пиццу без всяких изысков, — коротко ответил он.
— Никогда бы не подумала.
— Почему?
— Вы такая важная персона. Я всегда считала, что известные врачи отдают предпочтение экзотике. Ну, вы понимаете. Быстрые машины. Яркие женщины.
— У вас сработали стереотипы. Люди часто увязают в них.
— К вам это, конечно, не относится?
— Смотря что вы имеете в виду. Машины, пиццу или женщин?
Брук страстно хотела узнать его мнение по последнему пункту. Но, стараясь не показать своего интереса, сказала просто:
— Все.
— Мне нравится мой старый трактор, который выдает пятьдесят пять миль в час, если мне удается завести его. Пиццу я предпочитаю с двойным сыром и колбасой. И что там еще было?
— Женщины.
Он рассмеялся:
— Знания о том, что их не нужно заводить и посыпать сыром, мне вполне достаточно.
Боже, у этого доктора есть чувство юмора! Теплое чувство поднялось в груди Брук.
— А как насчет вас? — спросил Джед. — Какие требования вы предъявляете мужчине?
— Мужчине?
— Да. Что из себя представляет ваш бойфренд?
Она рассмеялась, но в ее смехе не было ни капли веселья.
— Его не существует.
— Я удивлен. У такой привлекательной женщины, как вы, обязательно должен быть бойфренд.
Бокал, который она и так мыла слишком долго, выскользнул из ее пальцев. Сердце от комплимента Джеда забилось в сумасшедшем ритме, но Брук взяла себя в руки, однако не стала рассказывать, что в ее жизни уже был мужчина. И все закончилось печально: он использовал ее и выкинул так же легко, как сама Брук выкинула мусор из корзины.
— Вы ставите карьеру превыше всего, — слова Джеда звучали как утверждение.
— Да, верно. Однажды я открою свою собственную клинику.
Джед устроился поудобнее.
— Вы уже все расписали по шагам, да? Но в какой-то момент ваш план может рассыпаться.
Отставив в сторону последний помытый бокал, Брук повернулась к нему лицом, прекрасно понимая, что сейчас он говорит не о ней, а о своей жизни.
— Никто не может гарантировать, что все пойдет правильно, — сказала она.
— Да. И это очень горькая пилюля.
Его лицо искривилось в гримасе привычной боли. Брук подавила очередной приступ острой жалости к нему. Сейчас не время. Нужно оставаться собранной. Деловитой.
Она окунула в горячую воду кусок полотна, завернула его в кухонное полотенце и приложила к руке Джеда. Затем снова вернулась к посуде. Через двадцать минут горячий компресс достаточно расслабил сухожилия поврежденных пальцев, чтобы с ними можно было работать.
