— Неотложка! — радостно выдохнула Лена. — Как быстро!
Во двор въехал реанимобиль с мигающим маячком на крыше. Двое мужчин в синих медицинских костюмах побежали в подъезд. Некоторое время ничего не происходило, только почему-то закрылось окно на втором этаже. А потом, спустя минут десять, на улицу вышла Вера. Она поставила чемоданчик на лавку и устало взглянула на ребят.
— Жив? — с надеждой спросила Лена. — Успели?
Вера покачала головой:
— Он умер практически сразу. Ничего нельзя было сделать.
Лена ахнула, прижав руки ко рту. Глеб подавленно произнес:
— Жесть.
Из подъезда показался поникший Юрасик. С убитым видом он опустился на лавку. Лена с жалостью посмотрела на него и погладила по плечу.
— Он просто упал, — проговорил Юрасик, глядя в пустоту. — Он прекрасно себя чувствовал, вошел в кухню и вдруг упал. Упал и умер. Так не бывает!
— К сожалению, бывает, — сказала Вера. — Даже если бы в этот момент он находился в больнице, где полным-полно оборудования и целая бригада опытных врачей, — его все равно бы не спасли. Просто его время закончилось, понимаешь?
— Я хотел все изменить… — у Юрасика прервался голос, — хотел его спасти. Готовился, напряг всех… И все напрасно.
— Не напрасно, — сказал Глеб. — Теперь ты знаешь, что ни в чем не виноват. А изменить отсюда все равно ничего нельзя, я в этом уверен. Даже если бы ты спас его сейчас, там, в правильном календаре, его бы не было. Эта наша жизнь здесь — она как бы ненастоящая.
— А завтра ты снова увидишь его живым, — подхватила Лена. — И пока мы здесь, он будет с тобой.
Вера молча переводила взгляд с одного на другого. Их разговор казался ей бредом умалишенных. Юрасик сделал глубокий вдох и встал с лавки:
— Пойдемте куда-нибудь. Я здесь не останусь.
— Пошли ко мне, — предложила Лена. — Мне надо детей проверить.
— Я с вами, — сказал Глеб. — Идите, я вас догоню.
Юрасик и Лена поблагодарили Веру за помощь. Та растерянно ответила, что очень хотела бы, чтобы все закончилось по-другому. Ребята медленно побрели со двора. Вера и Глеб остались вдвоем. Наступило неловкое молчание. Вера не могла придумать, что сказать этим подросткам. Они в беде и вынуждены справляться сами, своими силами. А она, взрослый опытный человек, к тому же врач, ничем не может им помочь. Глеб же, наоборот, знал, что надо сказать, но не мог заставить себя.
— Вера, — через силу выговорил он, не осмеливаясь взглянуть на нее, — ты сможешь… простить меня… когда-нибудь?
Вера ответила не сразу, немного помолчала, глядя на его опущенную макушку со спутанными волосами.
— Я попробую, — сказала она после паузы.
Глеб поднял голову и по ее глазам понял, что она простит. Что она уже простила.
— Спасибо, — выдохнул он облегченно. — Ты… классная!
И он побежал догонять скрывшихся из вида друзей. Вера смотрела ему вслед со смешанным чувством.
7 мая 2013, вторник
Во вторник с самого раннего утра Глеб и Лена ждали вестей от Юрасика. Расставаясь вчера, ребята условились, что, как только он поговорит с дедом, сразу же доложит о результатах. В первый раз Юрасик позвонил в одиннадцать часов и сообщил, что дед еще не вернулся с областной конференции археологов в Краснодаре. Но в четыре часа он будет дома. В три часа дня от Юрасика пришло известие в виде SMS: «Меня увезли на дачу. С дедом поговорю вечером. Все под контролем». И только в восемь вечера он снова объявился и взволнованно сказал в трубку:
— Надо срочно встретиться. У нас проблема. Очень серьезная.
Ребята собрались в парке в половине девятого.
— У меня для вас две новости, — начал Юрасик.
— Одна плохая, а другая хорошая? — иронично подсказал Глеб.
— Одна плохая, а другая — очень плохая, — серьезно ответил Юрасик.
— Только не спрашивай, с какой начать! А то я тебя стукну! — воскликнул Глеб. — Целый день потеряли, ждали тебя, пока ты на даче прохлаждался! Кто постоянно твердил, что все под контролем? А теперь что? Все вышло из-под контроля?
— Что? Дед не поверил? — заволновалась Лена. — И не будет нам помогать?
— Дед не поверил, — смущенно подтвердил Юрасик. — То есть не то чтобы не поверил. Он подумал, что это у нас игра такая. Он согласен помогать, но не сейчас, а после пятнадцатого мая, когда уйдет в отпуск. Ведь если это игра, она может подождать.
— Просто супер! — сказал Глеб. — После пятнадцатого, то есть никогда.
— А может, ты завтра еще раз попытаешься? — спросила Лена. — Объяснишь ему, как это важно для нас? Может, он хоть что-то подскажет?
— А вот это как раз моя первая плохая новость — завтра я его весь день не увижу. Он будет на конференции в Краснодаре, откуда сегодня приехал. А уедет туда пятого мая после обеда, — виновато сообщил Юрасик. — Я снова совсем забыл, что мы живем в обратную сторону.
— Еще два дня ждать? — огорчилась Лена. — Это что же получается? Только четвертого мая ты сможешь опять с ним поговорить?
— Поговорить смогу, но нам это уже не поможет, — сказал Юрасик. — Это и есть моя вторая плохая новость. Самая плохая, которая только может быть.
— Хватит нас запугивать, — рассердился Глеб. — Говори толком.
— Мы совсем забыли про статью в «Абинском вестнике». — Юрасик вытащил из кармана сложенный лист А4 и развернул его. — Вот, я снова ее распечатал. Вы помните, о чем там говорилось?
— Помним, — сказал Лена. — Говорилось, что хотели строить коттеджный поселок возле дач и наткнулись на стену. А потом добровольцы организовали лагерь и стали копать.
— Вот именно! — воскликнул Юрасик. — Мы запомнили только «что и где». А кто обратил внимание на «когда»? Помните, когда откопали стену?
— Ну, нашли ее где-то в конце апреля, — сказал Глеб и замер. До него дошло, что хотел сказать Юрасик. Он вырвал у него из рук листок.
— Так, обнаружили в двадцатых числах апреля, — забормотал он, глядя в заметку, — лагерь организовали… вот — тридцатого апреля! Значит, и копать начали либо тридцатого, либо первого. Да, дело — дрянь.
— Получается, что через неделю у нас исчезнет последняя возможность вернуться? — испугалась Лена. — Ведь если стена скроется под землей… мы останемся здесь навсегда?
— Получается, что так, — согласился Глеб.
— Нет, получается намного хуже, — сказал Юрасик. — Дед в разговоре натолкнул меня на одну мысль. А если все дело в том, что именно написано на стене? В этих самых иероглифах. Вдруг там разгадка?
