После взрыва он поднялся и заявил:
– Вот как-то так, в общем.
– Ни хрена себе! – подивился курносый Ананченко. – Пришел лесник и всех послал.
Дверь тоже пришлось подрывать. Спасать в бетонной западне оказалось некого. В напитанной дымом коробушке валялись тела со множественными осколочными ранениями. Один из незадачливых десантников еще пытался поднять голову, что-то сказать, глотал слова, давясь кровью. Бронежилет на нем порвало пополам, внутренности вылезали наружу.
Внезапно со стороны западного поста была открыта ожесточенная пальба. Олег не поверил своим глазам. Горстка отступивших десантников, повинуясь истеричным воплям офицера, кинулась в контратаку! Это было безумие. На что они рассчитывали?
Впрочем, их осталось не так уж и мало, десятка два с гаком. Они выбирались из окопов, выбегали из-за бетонных укрытий, бросали гранаты, которые взрывались с кошмарным недолетом. Многие были испачканы кровью, обмундирование висело клочьями. Солдаты с ревом прыгали в траншею, связывающую посты.
– За родную Украину, бойцы! – надрывался офицер, прячась за спинами солдат. – Слава нации, смерть врагам! Покажем этому сепарскому отребью!
Ополченцы даже дрогнули поначалу, стали перебегать поближе к взорванному доту. Кто-то охнул, повалился, схватившись за бок.
Олег рванулся вперед. Это еще что за фигня?!
Но проявлять излишний героизм в этот час не понадобилось. Во фланг десантникам ударила группа ополченцев, ранее отколовшаяся от остальных. Они открыли шквальный огонь, прижали атакующих к земле.
Десантники падали, корчились в агонии. За несколько секунд укропы лишились не меньше семерых отчаянных парней. Остальным словно того и нужно было. Они с криками повернули обратно и помчались к западному посту.
Из-за спин ополченцев выстрелил танк. Снаряд взорвался в стороне от бегущих, но кому-то перепало, упали двое или трое. Десантники метались в панике. Они попали под перекрестный огонь.
Этим парням тоже не осталось другого выхода, кроме как укрыться за крепкими стенами. Они не полезли в коробку, поняли, что это западня, стали залегать рядом, за бетонными блоками.
Ополченцы уже бежали по полю, замыкали кольцо окружения. Первое отделение продвинулось по траншее, соединяющей доты, и благоразумно остановилось. Из стана противника доносились стоны, крепкая ругань.
– Эй, мужики, я думаю, достаточно! – крикнул Олег. – Может, побережете наше время и свои жизни? Мы сровняем вас с землей за пару минут. Я согласен, умереть за свободу и демократию – это прекрасно, но, может, в другой раз? Нам нужны не ваши жизни, а всего лишь этот блокпост, который, к слову говоря, уже наш! Предлагаю выходить, не делая резких движений, оружие в кучу, руки в гору. Строиться рядом с грузовиком. – Олег покосился на выгоревший остов мощного «Урала», питавшего прожекторы и доты электричеством. – Ваши жизни, повторяю, нам не нужны. Заберете раненых и уйдете.
Ополченцы одобрительно загудели. Жертвовать собой в такой ситуации – полный идиотизм.
Силовики тоскливо помалкивали, потом потихоньку начали ругаться друг с другом. Судя по всему, «партия мира» оказалась сильнее «партии войны».
– Не стреляйте, мы выходим! – прозвучал хриплый выкрик.
Прошло еще какое-то время, потом в окопах кто-то завозился, появились первые поднятые руки, сжимающие автоматы.
– Прогресс наметился, – прокомментировал ситуацию лейтенант Максимов, у которого одна щека была испачкана кровью, а на второй красовалась фиолетовая припухлость.
Украинские силовики с опаской высовывали головы, вставали. Они выбрасывали оружие и выходили в поле, испуганные, нервные. Росла горка оружия. Десантники выстраивались в шеренгу у остова грузовика, хмуро смотрели в землю. Ополченцы подходили ближе с автоматами наперевес, с любопытством разглядывали врагов.
Их осталось шестнадцать человек. Плюс полдюжины раненых, которые громко стонали и уже не помышляли о победе демократии в отдельно взятом унитарном государстве.
Нестеренко подошел, по наитию вычислил старшего. Знаков различия у офицера не было, но как не заметить выправку кадрового военного и взгляд, свойственный только командиру? Приземистый мужик с презрительной гримасой на небритом, но холеном лице не стал отводить глаза, хотя Нестеренко и чувствовал, что ему очень даже не по себе.
– Представьтесь, – заявил Олег.
– Капитан Шелех, командир третьей роты третьего батальона аэромобильной бригады, – неохотно проговорил пленный. – Может, вы тоже представитесь?
– Капитан Нестеренко, отдельная штурмовая рота спецназа.
– Спецназа?.. – Губы украинского капитана презрительно скривились.
– Представьте себе. – Олег развеселился. – У нас, террористов, те же рода войск, что и у вас. Люди в них служат точно такие же. И если слово «спецназ» вызвало у вас такую иронию, то посмотрите вокруг. Черт бы вас побрал, капитан! – Нестеренко злобно скривился. – Зачем вы сюда пришли со своими солдатами?
– А вы догадайтесь. – Капитан подобрался, расставил ноги. – Мы пришли дать отпор вооруженной агрессии со стороны России и боевиков, купленных ею.
– Ладно, капитан, – сказал Нестеренко. – Давайте не будем агитировать друг друга. Это бесполезно. Вас не расстреляют, не делайте такой мужественный вид. Собирайте раненых, да без глупостей. Мертвых отнесите туда. – Он показал на покатую ложбину метрах в ста от дороги. – В танках тела оставить. Вытаскивать их оттуда – долгая песня. Позднее мы передадим трупы вашим представителям для погребения. И бегом, капитан! У вас есть двадцать минут. Не успеете, я могу и передумать вас отпускать. Пойдете по дороге на запад, рано или поздно доберетесь до своих.
Пленные ковырялись в траншеях, выискивали живых среди мертвых, наспех перевязывали их. Они оттаскивали тела, куда было сказано. Их охраняли четверо ополченцев, дабы дурь не ударила в горячие головы.
Ротному некогда было на них любоваться. Дел масса!
– Рядовой Галанин, ПЗРК на плечо, и чтобы небо было мирным! – выкрикнул он. – Максимов, Федорчук, организовать посты. Привести в порядок позиции, поставить пулеметчиков! Гранатометы в укрытия! Не брезговать трофейным оружием. Оно ничем не хуже нашего, а зачастую и лучше. Пополнить боеприпасы! Связаться с танкистами-шахтерами. Пусть сидят в своей коробке и даже по нужде ее не покидают. Единственную целую БМП развернуть на запад. Взвод Максимова контролирует восточное направление, Федорчука – западное. Противник обязательно захочет отбить блокпост. Надо костьми лечь, но не дать ему это сделать! Наступать он может с любого направления!
Славик Вербин носился по траншеям и дублировал приказы командира роты.
– Как, капитан, вы еще здесь? – изумился Олег, обнаружив, что «досрочно освобожденные» еще не покинули блокпост, продолжали работать. – Вы решили к нам прибиться? Может, вам оружие выдать? А ну заканчивайте быстрее, и марш отсюда!
