— Да хоть что! Хоть вот эта страница… — Женщина поддела носом туфли листок, и тот плавно спланировал на плитки вокзального пола. — Вдруг откуда-то из середины книги выпадает листок… Записка, точнее! Записка, которую кто-то не успел уничтожить, сжечь, выбросить… Или фотография… И ты начинаешь понимать, что все то время, что считала себя счастливой и необыкновенно удачливой, было насквозь фальшивым! Оно было неправильным. Оно было придуманным. Придуманным тобою лично. И видела ты только то, что хотела видеть. А другие видели совершенно другое и…
— Нет, это не про меня, — вдруг прервала поток задумчивой речи Жанна и встала, намереваясь уйти.
— Да врете вы, — с чего-то обиделась женщина, подняла книжную страницу и втиснула ее под переплет. — У вас на лице написано, что ваша жизнь — дерьмо.
Из зала ожидания Жанна выскочила пулей. Человеческий поток только что с диким гомоном вывалившийся из вновь прибывшего поезда, встал на ее пути непреодолимым препятствием. Ее швыряли, толкали, мяли локтями и чемоданами. Какая-то тетка зацепилась плетеной корзинкой за ее колготки и наверняка порвала. Но Жанна, не обращая внимания, пробиралась на улицу.
Выбралась, прислонилась к пыльной двери, чтобы отдышаться, и только тут вспомнила про мальчишек.
Что она делает среди всех этих равнодушных людей? Почему до сих пор не вспомнила, что дети давно дома и стопроцентно голодные. Женька их бросил, не она. Почему тогда она здесь?
Жанна быстро пошла по перрону, на ходу отыскивая в сумочке мобильный. Она отключила его на даче у Виталика. Отключила, чтобы никто ее не достал, никто не спугнул и чтобы она не передумала в самый последний момент, как однажды уже случилось.
— Алло! Алло!!! — почти закричала она, когда дома кто-то снял трубку и молчал, сердито посапывая. — Антон! Витя! Кто это?!
— Здрассти, называется, — ехидно отозвался Женька.
Интересно, что он там делал в такое время, зашел за очередной порцией своих тряпок? У него их о-го-го сколько, нажил ее усердием за столько лет, будь здоров.
— Где ребята? — поинтересовалась Жанна, никак не отреагировав на его ехидство.
— Дома, где же еще! — фыркнул тот с непривычным для него и для времени суток возмущением.
Что вообще он делал дома в такое-то время? В то самое, когда все преступные элементы только-только повылазили из своих нор с намерением нарушить уголовное отечественное законодательство. В то самое, когда…
О чем это она?! Теперь-то ей все известно. Теперь-то ее просветили, с кем и чем ее законный супруг занимал свой досуг, которого почти никогда не существовало для семьи. Мало того, даже представили документальное подтверждение.
— Они поели? — Жанна увидела на стоянке свободное такси и отчаянно ему замахала.
— Да уж не сидят голодными, когда их мать мотается непонятно где. — Женька немного помолчал, собираясь с наглостью и силами, потом спросил с обидой: — Где была все время, жена? Пацаны в слезы — мать пропала. Сейчас ты где вообще?
— Я? Я на вокзале. — ответила она, хотя совсем не собиралась перед ним оправдываться. Ей все еще не давал покоя вопрос: что Масютин делает дома, тогда как покинул их, кажется, еще днем?
— На вокзале?! — прошипел Женька с возмущением, выругался едва слышно, а потом пристал: — Ты чего, мать, оборзела совсем, да?! Ты какого черта там отираешься? Деньги, что ли, собралась там зарабатывать?! Целый день мотается непонятно где! Пацаны ревут, как в раннем детстве, а она, елки, на вокзале! Живо домой, поняла!!!
Усаживаясь в такси, Жанна не знала, плакать ей или смеяться от счастья. То, что Женька проявлял такую заботу, тронуло бы ее еще вчера. Нет, даже сегодня утром тронуло бы, когда он вернулся с работы таким пьяным, таким растерзанным. Но потом…
Потом все изменилось.
Начал Масютин, Виталик продолжил.
И ей сразу стал понятен и мотив его неурочного запоя, и растерзанность душевная тоже. Причина-то объективная — любовница в огне погибла, да не одна, а в объятиях соперника. Это повод выпить, еще какой повод! И повод ей по лицу надавать за то, что…
Здесь Жанна растерялась, потому что так и не смогла придумать, за что ее Женька ударил. Ну да это не так и важно. Важно, что она теперь про него все, все знает…
От того, с каким сумасшедшим усердием Масютин пытался изобразить любящего заботливого отца, ну и мужа в придачу, Жанну буквально с души воротило.
Вернувшись домой, она застала его в собственном переднике, с половником наизготовку и стопкой тарелок на обеденном столе.
— Привет, — буркнул он и посмотрел как-то очень долго и даже с нежностью как будто.
Нет, это все притворство и не более, решила Жанна, переобуваясь в домашние тапочки. Он не может и не должен смотреть на нее так. Она же знает. Она же видела.
— Мой руки, — вдруг скомандовал Масютин ей из кухни. — Сейчас будем ужинать. Я тут это… Картошки с мясом натушил.
Скажите, что делается! Чтобы Масютин хлопотал на кухне! Приготовил картошку, которую перед этим еще и начистил!..
Видимо, и в самом деле прижало.
Жанна достала из шкафа домашний шелковый костюм и ушла с ним в ванную. Переодеваться в спальне, на двери которой отсутствовал шпингалет, она поостереглась. Не дай бог зайдет Масютин и дотронется до нее…
Она заперлась в ванной и открыла воду. С минуту смотрела на мощный поток, стремительно исчезающий в водостоке, вздохнула и снова полезла под воду. Сколько раз за сегодняшний день она уже приняла душ? Сосчитать трудно. Можно подумать, что водой и пеной можно отмыть душу, ага, как же. Для этого потребуется что-то другое, что-то более радикальное, типа реинкарнации. Масютина ее душа в образе деревянной скамейки или цветочного горшка вполне бы устроила. Или кошки, которую можно пнуть в любое время, когда она уж очень назойливо трется об ноги и мешает ступать.
Но она же ему никогда не мешала! Никогда!!! И верила, и верила любой его чуши, и проглатывала вместе с глупыми объяснениями, скормленными ей скороговоркой.
Вода оглушительно стегала по шапочке для душа, била по лицу, заставляла крепко жмуриться и хватать ртом воздух, которого опять не стало хватать.
— Эй, Жанка! — Масютин громко стукнул в дверь кулаком. — Ты чего там?
— Ничего, — ответила она, как ей показалось, громко ответила. На самом деле еле прошептала.
— Ты чего, ревешь там, что ли?! — Снова стук кулаком в дверь. — Открой, я войду!
Она дернулась, словно на голую спину ей только что вылили кастрюлю кипятка. Еще крепче зажмурилась и отчаянно замотала головой.
Его?! Впустить?! Нет!!! Такого больше не будет никогда! Бывало раньше, но теперь…
— Жанна, ты меня слышишь или нет?! Открой дверь!
Упорство, с которым он пытался попасть к ней в ванную, пленило бы ее еще вчера, даже утром сегодня. Но после того, что она видела…
