Я отложила Мэллокейк и уставилась на нее.
— Пожалуйста, скажи, что его предложение было более романтичным чем это — чем он просто хочет «двигаться вперед».
— Просто мы сейчас не на том этапе, вроде белое-кружево-и-большая-фата.
— Тогда на каком вы этапе?
— Не знаю. — Она издала разочарованный звук, затем сунула пустую обертку в коробку и взяла другую. — Я не знаю. Но не все же должно быть большим драматическим спектаклем.
— Сказала девушка с голубыми волосами, которая наряжается на Хэллоуин, обладает комнатой, предназначенной для колдовства и заклинаний, и в данный момент смотрит второй фильм из трилогии «Нападение косатки».
— Я все еще не могу поверить, что ты позволила мне пропустить первый. А что, если я пропустила решающий сюжетный момент?
— Большое морское млекопитающее поедает людей с максимальной жестокостью. Люди его убивают. Оно возрождается. Все повторяется. Теперь ты наверстала упущенное. Суть в том, что подобно сказкам о Косатке, ты любишь драматические спектакли.
— Любила, — пояснила она. — Когда я была моложе и любовь заключалась в романтике и цветах. — Она посмотрела на меня. — Любовь, как ты знаешь, заключается в гораздо большем, чем это. Она заключается в усилиях, терпении и обязательствах. Я люблю Катчера. И хочу выйти за него замуж. И я хочу, чтобы ты была за нас счастлива.
Я села боком и посмотрела ей в лицо.
— Слушай, думаю, я просто представляла себе, что когда придет время, ты объявишь о своей свадьбе, крича на весь город и закатив настоящую вечеринку. Если это не то, чего ты сейчас хочешь, значит так тому и быть. Я понимаю, что свадьба не играет важную роль. Ее играет брак. И если ты от этого счастлива, то и я буду счастлива. Но относительно этой стороны я ничего сказать не могу. Ты счастлива? Это то, чего ты хочешь?
Она отвела взгляд, облизнула губы.
— Я просто… я знаю, что он меня любит, и знаю, что он хочет быть со мной. Но я с трудом могу сказать, он хочет жениться, потому что хочет меня или же потому, что хочет обратно в Орден.
Это было жестко, и я была не совсем уверена, как на это ответить.
— Это ставит тебя в трудное положение.
— Ага, — ответила она. Она не открыла Мэллокейк, а играла с ребристыми краями пластиковой обертки. — Я понимаю, что сама сотворила мир, в котором мы сейчас живем. Понимаю, что я совсем не помогла его взаимоотношениям с Орденом. И он это принимает, как я принимаю его. Я очень довольна. В смысле, сложившимися обстоятельствами.
Эта фраза мне не понравилась. Вина, что она на себя возложила за проблему, которую она на самом-то деле не создавала.
— Обстоятельства сложились так, что ты гениальная колдунья и хороший человек, который вытащил себя из полнейшего дерьма. Я не оправдываю то, что ты сделала — но за это ты взяла на себя ответственность и попыталась загладить свою вину. Это все, что ты можешь сделать. А что касается Катчера и Ордена, так это их история. Это между ним и Орденом, что, как я вижу, в любом случае абсолютно ничего не стоит.
Она рассмеялась сквозь навернувшиеся слезы.
— Ага, я чувствую то же самое. Но как бы мы ни хотели, мы больше не можем их игнорировать, как и вы не могли игнорировать ГС. Я просто… я не знаю. Мне не нужно, чтобы он доказывал, что любит меня. Но я несомненно хочу, чтобы он уделял нам побольше основного внимания.
Она смахнула слезы.
— Я такая жалкая.
Я потянулась и обняла ее.
— Вовсе ты не жалкая. У тебя есть потребности, и ты имеешь на них право. И тебе нужно поговорить с ним.
Она кивнула и слегка рассмеялась.
— Кто бы мог подумать, что ты будешь давать мне советы по поводу отношений?
— Кто бы мог подумать, что ты выйдешь замуж за самого ворчливого колдуна в мире? Я люблю тебя, Мэллори. Если это то, чего ты хочешь, тогда это то, чего я хочу для тебя. Ты только скажи где и когда, и мы будем там.
Потому что так и поступают друзья.
***
Когда-то давно я бы сказала, что невозможно съесть слишком много Мэллокейков. Что мой вампирский метаболизм восполнит мой зверский аппетит, и я смогу наедаться до отвала и не расплачиваться за это.
Это была, скажем так, ошибочно оптимистическая точка зрения.
Четыре Мэллокейка спустя я нехотя признала свое поражение. Вот поэтому Этан и вернулся в апартаменты, обнаружив нас с Мэллори, лежащими на кровати, с включенным телевизором, набитыми животами и взявшими столь необходимую передышку.
— Ах, это просто загляденье, — произнес Этан, явно забавляясь, затем увидел пустую коробку из-под Мэллокейков. — Вампирша и колдунья убиты шоколадными пирожными.
— Мэллокейкский взрыв, — вяло проговорила Мэллори. — Пиу, пиу, пиу.
— Думаю, еще один остался. — Я сдвинулась ровно настолько, чтобы коснуться пальцами коробки, и наклонила ее. — Ну да. Один. Можешь его взять.
— Подожди, — сказала Мэллори и положила руку мне на плечо, пока взвешивала ситуацию, как будто был шанс, что она сможет-таки втиснуть еще один. — Нет. — Она дала мне отмашку. — Я не могу. Продолжай.
— Учитывая ситуацию, я не совсем понимаю концепцию Мэллокейков, — ответил Этан.
— У нас девичник.
— Не так я себе представлял девичник, но пусть будет так.
— Извращенец, — бросила Мэллори с ухмылкой, скатилась с кровати и потопала к двери. — Я поползла вниз.
— Удачи, — произнес Этан. — И спасибо за защитное заклинание.
Она весьма неделикатно рыгнула.
— И это наша могущественная колдунья, — сказал Этан, запирая за ней дверь.
— Ага, — согласилась я и набила коробку из-под Мэллокейков обертками, затем соскользнула с кровати, чтобы выбросить ее, и стряхнула оставшиеся крошки с одеяла. — Что нового в Доме Кадогана?
— Мы пытаемся убедить Диану Ковальчук, что вампиры не намерены уничтожать Чикаго. О, и призрак из моего прошлого находится на свободе, и мы перевезли несколько дюжин вампиров во временное жилище. Но, как бы ты сказала, ничего значительного.
Я поправила одеяло.
— Не уверена, что когда-либо такое говорила.
— Я уверен, что говорила.
Я глянула на него.
— Я практически кандидат наук по Литературе.
— И ты просто взяла и съела то, что как я предполагаю, является значительным количеством нездоровых пирожных. Наличие степени не гарантирует хороший выбор. Но тебе, вероятно, следует подробно исследовать Чосера
[78] в качестве куратора.
