— Поздно, — бросила она в трубку.
— И что? — снова задал он короткий вопрос.
— Глаза, — так же коротко ответила она, затем вполголоса рассказала ему о книге и о секретарше Карине, которая, судя по всему, и есть та самая брюнетка. Только, разумеется, она не Карина.
— Не сходится что-то. — Инга удивилась, потому что впервые уловила в голосе Шефа некоторую растерянность. — Говоришь, почти две недели она секретаршей отработала?
— Так охранник сказал. А у вас что? Нашли эту Григоренко Марию Дмитриевну, укушенную?
— Нет ее дома, соседка утром видела, рука, говорит, перевязана, сама вся бледная, ее еле узнала, в клинику пошла…
— А эта с утра на работе была, и рука у нее в порядке, я видела. Неужели еще одна?
— Да сколько же их! — Шеф в сердцах добавил непечатное слово, что тоже на Ингиной памяти случилось впервые. — И где он их только находит, паразит такой. Ладно, насчет библиотеки я выясню.
— Однако, — Инга помедлила, потому что исчезнувшая мысль появилась снова, — раньше он не давал прямой наводки на то место, где находятся органы. Теперь же прямо указывает на конкретную библиотеку, чтобы скорее все обнаружили.
— Торопится, терпения нет ждать. Неужели хочет, чтобы его скорее поймали? Все может быть. Маньяк и есть маньяк. Что там у него в голове творится?
Глава 8
В приемный покой больницы вошла полная приземистая женщина средних лет. На голове у нее была совершенно не идущая ей шляпка, не соответствующая ни возрасту, ни комплекции женщины, но говорившая о буйном полете фантазии. Оглядев длинную унылую очередь, она осведомилась:
— Кто тут последний?
— Вон там спрашивай, в конце коридора! — прошамкала в ответ сухонькая старушка с повязкой на ухе. Она смотрела на новоприбывшую с тем особенным выражением выстраданного превосходства, с каким смотрит человек, находящийся в голове очереди, на того, кто еще в самом хвосте.
Женщина в шляпке проследовала в конец коридора и повторила свой вопрос.
— Вон тот мужчина последний, — сообщил ей один из страдальцев. — Тот, что в кепке.
— И ничего не я! — отрезал мрачный мужчина. — После меня вон та женщина пришла, черненькая, что в углу сидит. Которая с повязкой на руке. Ее вроде муж привел… женщина, тут последнего спрашивают! — Повысив голос, он обратился к худощавой брюнетке, приткнувшейся в уголке. — Слышите, женщина, — вам говорят!
Брюнетка не шелохнулась. Ее лицо было наполовину прикрыто поднятым капюшоном куртки.
— Девушка, вы что — спите? — окликнула брюнетку дама в шляпке. — Я, выходит, за вами буду?
И на этот раз брюнетка не пошевелилась.
Окружающие почувствовали смутное беспокойство.
Женщина в шляпке, как самая решительная, приблизилась к ней и осторожно тронула за плечо:
— Девушка, вы чего? Вы в порядке?
Легкое прикосновение нарушило неустойчивое равновесие, и голова брюнетки безвольно откинулась на плечо. Стали видны открытые, пустые глаза.
— Господи, — пробормотала женщина в шляпке, невольно отшатнувшись. — Она никак того… Померла!
— Не может быть, — отрезал мрачный мужчина, — молодая же совсем!
— А что, молодые не помирают? — вступила в разговор пожилая женщина в вязаной шапочке. — Вы ей пульс проверьте!
— Почему это я? — испуганно проговорила женщина в шляпке. — Я боюсь!
— Ладно, сама проверю! — Женщина в вязаной шапочке тяжело поднялась, подошла к брюнетке, взяла ее за руку.
Окружающие испуганно замолкли.
— Нет пульса! — проговорила наконец женщина, обведя всех испуганным взглядом. — И рука уже холодная…
— Вот до чего эта больница нас довела! — повысил голос мрачный мужчина. — Вот какие очереди развели, что народ в них уже помирает! Безобразие!
— Вы говорили, что ее муж привел, — обратилась к нему женщина в шляпке. — А где же этот муж?
— А я откуда знаю? — окрысился на нее мужчина. — Я за ним следить не нанимался!
— Но точно был муж?
— Какой-то мужчина был, но муж он или так, знакомый, — я не знаю, паспорт у него не проверял!
В это время по коридору проходил озабоченный человек в белом медицинском халате.
— Стойте! — окликнула его женщина в шапочке. — Тут, кажется, женщина умерла!
— Я не из этого отделения. — Врач попытался пройти мимо, но женщина ухватила его за рукав:
— Вы слышали, что я сказала? Женщина умерла! Какая разница, из какого вы отделения?
Через несколько минут вокруг мертвой брюнетки столпились врачи и медсестры.
Еще через несколько минут возле трупа появился толстый краснолицый человек в тесной черной униформе с нашивкой больничной охраны. А еще через четверть часа в коридор набились вызванные им полицейские.
Долговязый полицейский с красными от недосыпа глазами, осмотрев жертву, отошел в сторонку, достал мобильный телефон и набрал мобильный номер.
— Привет! — проговорил он вполголоса. — Ты просил сообщить, если мне попадется коротко стриженная брюнетка. Так вот, я только что прибыл на место. Четвертая городская больница, приемный покой. Здесь твоя брюнетка.
— Что она там делает? — осведомился собеседник полицейского.
— Ничего не делает. Мертвая она.
— Подходит под описание? — на всякий случай уточнил Шеф (это был, разумеется, он).
— Подходит под твое описание — брюнетка, стрижена очень коротко, на губах следы красной помады.
— А на руке случайно нет следа от укуса?
— Насчет укуса не знаю, но рука у нее перевязана.
— Спасибо, я тебе очень обязан.
— Валентина Федоровна, — рыжая девочка подошла к пожилой библиотекарше, поправила волосы, — Валентина Федоровна, дайте мне, пожалуйста, Некрасова.
— Что именно? — строго спросила библиотекарша. — Николай Алексеевич написал за свою жизнь очень много. У нас есть его собрание в десяти томах. А кроме него, был еще Виктор Платонович, но о нем ты, скорее всего, никогда не слышала. Так что именно тебя интересует, Филимонова?
— Стихи, — ответила девочка, удивленно моргая. — Мне к уроку стихотворение нужно выучить.
— Понятно, — кивнула библиотекарша. — А какое именно стихотворение? В его собрании стихи занимают пять томов.
— Так много? — искренне удивилась Филимонова. — Когда он столько успел написать?
— А он телевизор не смотрел!
— Я телевизор тоже не смотрю, только Интернет! А все равно ничего не успеваю.
— У Некрасова Интернета тоже не было!
