Разуваев снова обтер платком лысину и вздохнул. Нужно что-то делать.
— Оксана, пригласите ко мне тех двоих, кто ездил вчера с Сикорским на операцию. — Как их там, Ветров и Топталов.
Парни явились и под нажимом Разуваева выдали ему адрес той самой квартиры, где допрашивали девицу, которая якобы что-то знала о пропавшей секретарше. Она призналась, что знает ее настоящую фамилию и адрес. Сикорский послал их по этому адресу, но квартира оказалась опечатана, и удалось только выяснить, что проживающая по этому адресу Григоренко Мария Дмитриевна найдена мертвой в приемном покое больницы Святого Варсонофия, бывшей Седьмой городской.
Полиция открыла дело, но пока ничего определенного сказать не может. Покойная Григоренко внешне похожа на пропавшую секретаршу, но больше никаких сведений нет. Они пытались дозвониться до Сикорского с докладом, но получили от него приказ в виде эсэмэски, что операция завершена и они свободны до завтрашнего, то есть уже до сегодняшнего утра.
— Ехать немедленно на ту квартиру, — распорядился Разуваев, — если Сикорского там нет, все там обследовать, мне немедленно доложить обстановку. Ну, живо! Работнички…
Парни выскочили за дверь, как будто их сдуло ветром. Разуваев в который раз протер платком лысину и задумался. Интуиция подсказывала ему, что с Сикорским не все ладно.
Да и черт с ним, хоть бы и совсем пропал проклятый выскочка. Только вот как обратить его неприятности себе на пользу и выставить себя перед Леопольдом Давыдовичем в наилучшем свете?
Его отвлек шум в приемной. Радостному голосу секретарши вторил мужской игривый смех, затем хлопнула дверь, и все стихло.
— Что еще за шуточки? Нашли время, — пробурчал Разуваев и решил посмотреть сам.
— Оксана, что у вас тут? — спросил он недовольным голосом, выглядывая в приемную.
На столе у секретарши стояла большая коробка. На ней были нарисованы разные пирожные и торты, разукрашенные пышными кремовыми розами.
— Ой, Викентий Викторович! — закричала Оксана. — Это вам торт принесли на день рождения!
— Кой черт, — пробурчал Разуваев и вспомнил, что у него и правда день рождения через два дня.
— Надо же, и кто это вспомнил, — растерянно сказал он. — Открывайте уже.
Оксана разрезала ножницами яркую ленту и аккуратно подняла высокую крышку. И тут же завизжала.
В коробке, обложенная мягкой бумагой, лежала голова Сикорского, и очки в золотой оправе зловеще поблескивали.
Разуваев пошатнулся, но его привел в себя дикий, совершенно нечеловеческий визг секретарши. Она топала ногами и махала руками, так что голова Сикорского склонилась набок и очки слетели. Глядя в пустые мертвые глаза своего врага, Разуваев подумал, что все не так плохо, теперь уж Леопольд Давыдович назначит его главой службы безопасности, больше просто некого.
Глава 11
— Вот что, Инга, — сказал Шеф непривычным для него слишком твердым и серьезным голосом, — пора принимать меры.
— Это как? — устало поинтересовалась Инга, с тоской глядя на пейзаж за окном.
Было от чего тосковать. Вчера поздно вечером Шеф привез ее сюда, в эту маленькую неуютную квартирку в спальном районе у черта на куличках. Они долго ехали в темноте, так что Инга потеряла направление. Теперь она понятия не имела, в какой точке города они находятся — на севере, на юге…
Дом стоял наособицу, с одной стороны от него был пустырь с огромной лужей посредине. По очертаниям лужа напоминала Каспийское море, каким Инга помнила его по школьным картам. С другой стороны была старая железнодорожная ветка. За все утро не проехал по ней ни один поезд.
Справа виднелось бетонное строение самого мрачного вида — без окон, без дверей. За путями начиналась промышленная зона — серые безликие корпуса, кое-где огороженные старыми заборами, многочисленные трубы не дымили, из чего Инга сделала вывод, что завод, что бы он ни производил, в данный момент бездействует. Но изредка приезжали машины — заляпанные грязью фургоны, грузовики с продранным верхом — все какое-то ветхое, бывшее в употреблении.
Да, было от чего тосковать. Вчера Шеф схватил ее и буквально волоком вытащил из той квартиры, где они нашли обезглавленное тело Сикорского. Инга впала в ступор и все бормотала что-то про голову, так что Шефу пришлось даже легонько стукнуть ее по щеке — раз, потом другой.
— Домой! — только и смогла проговорить Инга, очнувшись.
Домой, под горячий душ, и стоять там долго-долго, чтобы прошла эта противная дрожь внутри.
Не вышло.
Шеф терпеливо твердил, что домой ей никак нельзя, что там ее уже караулят люди из «Мясоеда», а если не караулят, то утром обязательно за ней придут, когда обнаружат обезглавленное тело Сикорского. Инга наконец согласилась, ей было все равно.
Шеф привез ее сюда, в эту унылую безликую маленькую квартирку у черта на куличках. Что за квартира, чья она — Инга не спрашивала, знала, что у Шефа достаточно таких убежищ.
Квартирка была крошечная — одна комната неправильной формы, в ней — простой деревянный стол, допотопный раскладывающийся диван и сервант, в котором вместо посуды сложены были какие-то старые тетрадки и журналы.
Еще были кухня и прихожая размером со стенной шкаф, а санузел настолько крошечный, что вместо ванны там был поддон на полу. И резиновый душ.
Да, было от чего впасть в депрессию.
Вчера Шеф был настолько любезен, что не оставил ее одну, а спал на кухне на раскладушке. И вот теперь заговорил с ней о деле.
— Так о чем вы?
— Поеду к Семенову и все ему расскажу, — сообщил Шеф, — дело зашло так далеко, что одному мне не справиться.
Инга мгновенно разозлилась — опять он только о себе! Оказывается, это он, он один, без посторонней помощи расследовал это дело, а она тут вроде как ни при чем!
Однако она не стала ничего говорить, а отвернулась, пытаясь успокоиться. Не хватало еще сейчас устроить истерику!
Она взглянула на Шефа искоса и вдруг поняла, что это из-за нее он решил обратиться в полицию. После вчерашнего он решил, что она ему больше не помощник. Ну да, ее развезло там, в той квартире, потому что она разговаривала с живым Сикорским за полчаса до того, как нашла его обезглавленный труп.
Ну да, вчера она почувствовала, что всего этого слишком много для нее, что она больше не может.
— Делайте, как считаете нужным, — сухо сказала Инга, — вы главный, вам и решать.
— Ладно, я уже назначил встречу, быстро изложу Семенову суть, дам кое-какие наводки и вернусь. Тебя тут никто не найдет, только не уходи никуда. Если что — звони!
С этими словами Шеф исчез, как не было. Инга только вздохнула тяжело, запирая за ним дверь.
Она походила по квартире, делать было совершенно нечего. Не пялиться же в окно, от такого вида и впрямь можно окончательно запсиховать. Вдобавок еще пошел дождь, и стекло заливали косые унылые струи.
