– Красиво, – односложно признал я.
– Это картина, – пояснила Анна. – Я никогда не покидала Новый Вавилон и знаю мир лишь по фотоснимкам и картинам.
– Такова обратная сторона власти.
– Вовсе нет, – не согласилась со мной принцесса. – Всему виной мое слабое здоровье. И я безмерно благодарна вам, кузен, за свое спасение. Просто невозможно передать словами, какую вину я испытываю сейчас…
– Не стоит! – поморщился я, стремясь поскорее закончить неприятный разговор. – Случившееся не зависело ни от вас, ни от меня. Решения принимали другие. Вам не за что благодарить меня и укорять себя.
– Есть! – возразила Анна, и впервые в ее голосе прорезались властные интонации наследницы престола.
Этого и следовало ожидать. Пусть дед принцессы сам провозгласил себя императором, но власть меняет людей куда вернее и скорее, нежели многие поколения связанных близкородственными браками предков.
Альберт Брандт однажды заявил по этому поводу, что моральными уродами становятся куда быстрее, нежели проявляется вырождение физическое.
– Как скажете, ваше высочество, – склонил я голову перед наследницей престола и заодно повернулся спиной к набравшему силу ветру. Небо потемнело, маки колыхались волнами, будто красное штормовое море.
– Я обязана вам жизнью, но при этом должна потребовать ответную услугу за освобождение из клиники, – продолжила принцесса. – Мне просто не к кому больше обратиться. Пока я пребываю в коме, не решатся действовать даже самые преданные люди. А если промедлить еще немного – империя развалится на отдельные провинции и начнется всеобщая война всех против всех.
– Герцог Логрин не справляется?
Анна зло рассмеялась, и сильные эмоции самым неожиданным образом преобразили лицо кузины, оживив его и сделав необычайно привлекательным.
– Герцог не видит дальше собственного носа! – отрезала принцесса. – Он озабочен лишь удержанием своего положения и потому готов договариваться с кем угодно и о чем угодно, лишь бы сохранить статус-кво! То, что не укладывается в его картину мира, он просто игнорирует! Берлин, Вена и Рим заключают тайный договор, и это остается без последствий! Объемы дипломатической переписки между правительствами Англии, Франции и России возрастают в разы, но никто не обращает на это внимания. Персы претендуют на Константинополь, египтяне – на Гибралтар и Аравию! В Индии беспорядки, Новый Свет все больше удаляется от метрополии. Справляется ли герцог Логрин? Ответ на этот вопрос очевиден. Нет, он не справляется!
Охватившее наследницу престола волнение бурей прокатилось по сновидению, сильный ветер теперь едва не сбивал с ног, а по небу с головокружительной скоростью неслись свинцовые облака.
– Чего вы хотите от меня?! – прокричал я, силясь перекрыть жуткий гул, но тут небосвод надвое рассекла ослепительно-яркая черта, словно над нами пронесся гигантский болид. И сразу наступила тишина.
– О нет! – выдохнула Анна, подскочила ко мне и ударила по щеке. – Просыпайтесь, кузен! Просыпайтесь немедленно!
Я просто не успел. Разрезанный надвое небосвод разверзнулся, и на степь хлынул ливень пылающей серы. Маки сгорели в один миг, вокруг нас раскинулось море огня. Раскаленный воздух и горький дым выжгли легкие, плоть продержалась под напором жидкого пламени немногим дольше, но агония тянулась и тянулась, пока огонь пожирал само мое сознание.
Боль вышвырнула из сновидения; я очнулся и зашелся в приступе надсадного кашля из-за отвратительной вони горелой плоти и серного дыма. Покрывало и наволочка промокли от пота, крупные капли катились по щекам и лбу, но у меня просто не было сил пошевелиться, чтобы промокнуть их краем простыни.
А в голове, будто отрывок кинопленки, все крутился и крутился обрывок сновидения, в котором обугленные губы пылающей принцессы складываются в одно-единственное слово: «Убей!»
– Убей! – беззвучно сказала она, а потом из распахнутого рта кузины вырвалось пламя.
Больше ничего кронпринцесса сказать не успела, но это уже не играло никакой роли. Имя жертвы непременно будет озвучено в следующую нашу встречу, и я не видел никакой возможности ответить на просьбу принцессы отказом.
Я дал слово и обязан его сдержать. Или умереть. Третьего не дано.
Часть четвертая
Стрелок. Линзы и патентованный глушитель Максима
1
Человек не может жить без воды, воздуха и сна. Это объективная реальность, с этим ничего поделать нельзя.
Я знал людей, которые боялись спать – кого-то мучили кошмары, кто-то попросту опасался не проснуться, – но никто из них не смог преодолеть свою природу. Рано или поздно, несмотря на литры крепкого кофе и дорожки кокаина, они сдавались и засыпали. Иногда – на ходу. Иные – навсегда.
У меня не было ни единого шанса продержаться без сна сколь бы то ни было долго, я прекрасно отдавал себе в этом отчет. Принцесса непременно до меня доберется не этой ночью, так следующей, но все же до самого утра я так и не сомкнул глаз.
Впрочем, никаких особых усилий это не потребовало. Что именно сказалось – нервотрепка, отказ от морфия или последствия электротерапии, но ни малейших позывов задремать я не ощутил. Просто лежал рядом с Лилианой, слушал ее размеренное дыхание и старался не думать о новых бедах и проблемах.
Получалось плохо.
А потом Лили повернулась ко мне и улыбнулась.
– У тебя изменились глаза, Лео.
Я принял беззаботный вид и провел ладонью по неровно обстриженной макушке.
– Не только глаза.
– Ну, стрижку мы тебе устроим!
Лилиана поцеловала меня, накинула халат и убежала приводить себя в порядок в ванную комнату. Я немного повалялся в постели, потом осторожно поднялся на ноги и прислушался к своим ощущениям. Болели ребра и ныли мышцы, а в остальном ничего особо не беспокоило. Даже голова не кружилась. И – удивительное дело – вернулся аппетит.
Я надел халат и отправился вслед за Лилианой, но спокойно умыться не получилось. Подруга велела раздеваться и садиться на выставленный в середину комнаты табурет, а сама вооружилась расческой и ножницами.
– Проще сходить в цирюльню! – запротестовал я, ежась от холода, да только Лили даже слушать ничего не стала.
– Здесь работы на пять минут, – сообщила она, подцепляя расческой и состригая неровные клоки волос. – А сейчас на тебя без слез не взглянешь!
Я только вздохнул.
Вскоре от состриженных волос начала зудеть кожа, но при малейшей попытке почесаться Лилиана шикала на меня и требовала сидеть спокойно.
– Знаешь, Лео, – произнесла она в конце, – мне хочется навестить родителей, но не уверена, будет ли это удобно…
– Почему нет? – не понял я причину странной нерешительности.
– Ты только вернулся, а меня наверняка упросят задержаться дома. Придется провести там день или даже два.
