Я допил чай и развел руками.
– Так и сделаю. Могу позвонить от вас, Александр?
– Разумеется!
– И спрячьте деньги в сейф, – указал я на саквояж, поднимаясь с табурета.
– Ах моя дырявая голова! – хлопнул себя по лбу Александр. – Старость не радость!
– Вы на себя наговариваете, – улыбнулся я и вышел в торговый зал, где на прилавке стоял телефонный аппарат.
Позвонил Рамону – тот оказался на месте.
– Все в порядке? – спросил я у бывшего напарника.
– Раз ты звонишь, значит, нет, – послышалось в ответ.
И с этим было не поспорить. Я рассказал об утреннем покушении и попросил выделить какого-нибудь смышленого паренька присмотреть за домом, возможно, даже на время снять квартиру в особняке напротив.
– Деньги не проблема, – предупредил я Рамона. – И вот еще что – мне надо навестить профессора Берлигера, и лучше бы наведаться к нему домой. Обеспечишь?
– Так понимаю, утренних газет ты не читал? – вздохнул Миро. – Почитай газеты, Лео. И перезвони после этого. Если захочешь.
Рамон отключился, повесил трубку и я. Тон бывшего напарника меня чрезвычайно обеспокоил, я вернулся в заднюю комнату и взял верхнюю газету из стопки на верстаке.
– Что-то случилось? – с тревогой посмотрел на меня Александр Дьяк.
– Не обращайте внимания, – отмахнулся я, расправляя желтые листы.
Дата на выпуске «Столичных известий» стояла сегодняшняя, но первая страница оказалась полностью посвящена политическим новостям, а на вторую поместили огромный аналитический материал о расколе в движении «Всеблагого электричества». И лишь дойдя до криминальной хроники, я понял причину обеспокоенности Рамона Миро.
В колонке происшествий был напечатан репортаж о пожаре в одном из корпусов психиатрической лечебницы «Готлиб Бакхарт». Сообщалось о гибели доктора Эрганта и нескольких санитаров; тело профессора Берлигера на момент написания статьи не нашли, но разбор завалов еще продолжался. Помимо персонала от огня пострадали и пациенты, некоторым из них удалось сбежать, и полиция предпринимала неотложные меры для поиска и задержания беглецов. О причинах возгорания ничего не говорилось.
– Дьявол! – беззвучно выдохнул я.
Я пригрозил доктору Эрганту сжечь его заживо – и уже на следующий день случился пожар. Едва ли мне получится убедить Рамона, что это просто совпадение. Более того – в совпадение не верил я сам. Причиной столь ужасного происшествия совершенно точно был мой талант сиятельного. Либо свихнулся от страха в карцере доктор Эргант, либо решил замести следы своих противоестественных экспериментов напуганный угрозами профессор Берлигер.
Я остался прежним – это хорошо. Плохо, что теперь никто не расскажет, как восстановить нормальную работу мозга. Научный подход помочь не мог, ведь на длительные исследования попросту не оставалось времени. Теперь приходилось рассчитывать лишь на себя самого.
– Все в порядке, Леопольд Борисович? – поинтересовался Дьяк.
Я бросил газету на верстак и улыбнулся.
– Абсолютно, Александр!
– Вы кажетесь встревоженным. И сильно похудели. Как у вас со здоровьем?
– Худоба – это последствия недавнего ранения, ничего серьезного.
Я снял с вешалки кожаный плащ, нацепил на голову фуражку и спросил:
– Могу воспользоваться черным ходом?
– Разумеется! – всплеснул руками Дьяк и напомнил: – А зонт?
– Заберу в следующий раз.
– На улице идет дождь.
– Не сахарный, не растаю, – отшутился я, выскользнул в приоткрытые ворота заднего двора и махнул на прощанье изобретателю рукой. – До встречи!
4
Меня спасла непогода. Будь сегодня ясный денек, разгуливай всюду студенты, карауль покупателей зазывалы и лотошники, я попросту не обратил бы внимания на шагавшего по противоположной стороне улицы преследователя. Невзрачный, среднего роста господин с плоским чемоданчиком не показался бы подозрительным, даже высматривай я слежку намеренно.
Мало ли кто может спешить по своим делам?
И даже сейчас, на пустынной улице, все решил случай. Преследователь просто немного не угадал с выбором места: он караулил меня на углу, откуда просматривался вход в лавку Александра Дьяка, а я вывернул на улицу через боковой проход, спутав тем самым ему все карты.
Чтобы сократить отставание, шпику пришлось выскакивать из-под навеса кофейни и опрометью нестись через перекресток, и хоть он благоразумно выбрал противоположную сторону улицы, от меня этот маневр не укрылся.
Если честно, чего-то подобного я и ожидал. Покушение на Римском мосту случилось сразу после визита к поверенному, а стоило только мэтру посетить меня в доме на улице Яблочкова, и там объявился снайпер. Я не был склонен подозревать в предательстве юриста, но и списать все на случайное совпадение тоже не мог.
И потому озирался.
Дурная погода и расшатанные нервы позволили высмотреть преследователя, но как станет действовать тот в случае раскрытия? Какие у него на этот счет указания: раствориться на серых мокрых улицах Нового Вавилона или предпринять попытку завершить дело парой точных выстрелов?
Я ставил на второе, резонно полагая, что целью слежки является вовсе не сбор сведений, а убийство. Но вот чего я не знал и никак не мог просчитать – так это с какого расстояния убийца откроет огонь. Как близко он постарается подобраться, прежде чем спустит курок? И как скоро ему надоест высматривать удачное для покушения место?
Глаз на затылке у меня не было, и неопределенность безумно выводила из себя.
Хуже нет, чем ждать выстрела в спину.
Шаг – вдох. Шаг – выдох. Пальцы сунутой в карман руки немеют на рукояти револьвера.
Шаг – вдох. Шаг – выдох. Шлепают ботинки по мокрой мостовой.
Шаг – вдох. Шаг – выдох. Сердце колотится как безумное.
А впереди – прямая улица, сплошная стена домов и – никого. Старый город словно вымер, и только краешек глаза улавливал на самой грани видимости мельтешение нерезкого силуэта преследователя. Попробуй тут не сорваться на бег!
А бежать нельзя. Побежишь – и враз превратишься в мишень.
Нет, я вполне мог развернуться и открыть огонь первым, просто не был готов ни к хладнокровному убийству случайного прохожего по одному лишь подозрению в слежке, ни тем более к перестрелке с профессионалом.
Я искренне, до икоты и дрожи в коленях боялся схлопотать пулю и ничуть этого не стыдился. Полтора месяца на больничной койке и паралич из-за поврежденного позвоночника оказывают воистину удивительное воздействие на психику человека.
Именно поэтому, как только представилась такая возможность, я сразу спустился по узенькой лестнице в случайную пивную. В небольшом питейном заведении оказалось на удивление многолюдно и ужасно накурено, и сразу стало ясно, куда именно подевалась с улиц развеселая студенческая братия. Стучали о тарелки ножи и вилки, гулко разносились под сводчатым куполом голоса, звякали друг об друга пивные кружки.
