— Мам, а что ты сегодня такая?
— Какая?
— Словно сама не своя. Ты раньше никогда не кричала.
— Прости, дочка, накопилось, — смягчилась Нина Матвеевна. Она очень редко повышала голос, а тут сорвалась. — Папа завтра приезжает, а у меня квартира не убрана.
— Я помогу с уборкой. А Светка пусть с малышкой занимается. Я для нашей Виолочки распашонку сшила — красную с бантиками. Такая красота получилась! Хочешь, покажу?!
Не дожидаясь ответа, Вера метнулась в комнату. Через две минуты она уже стояла с нарядной распашонкой в руках.
— Мягкая, из байки, — похвасталась своей работой Вера. — Нравится?
Мать нерешительно кивнула.
— Виолочке в ней будет тепло. А на лето я ей нашью платьиц. Она у нас будет самой нарядной!
Нина Матвеевна поняла, что она неправильно оценила масштабы беды, раз у старшей дочери такие далеко идущие планы. Вера уже успела прикипеть к племяннице и так просто с ней не расстанется.
— Ты мне помощь предлагала по уборке. С уборкой я, пожалуй, сама справлюсь, а ты лучше съезди сегодня к Алле Евгеньевне, отвези ей кое-что. Я думала, как мне успеть и в Долгопрудный, и в доме прибраться, и еды наготовить? Вот ты мне и поможешь, ладно?
— Помогу, мам. А туда обязательно сегодня ехать? Я бы могла завтра в Долгопрудный съездить, а то сегодня мне сорочку надо дошить, да и в квартире прибрать тоже. Тебе одной тяжело будет.
— Я обещала Алле Евгеньевне, — мягко надавила мать. — Впрочем, как хочешь, сама как-нибудь управлюсь.
— Раз очень надо, я съезжу. А сорочку вечером дошью, — сдалась Вера. Она не понимала, какая такая срочность в этой поездке, если завтра возвращается отец, но отказать матери ей не позволила совесть.
— Спасибо! — с чувством произнесла мать.
— Ой, кажется, Виолочка плачет. Пойду посмотрю! — воскликнула Вера и тут же выскочила из кухни.
Нина Матвеевна прислушалась: приглушаемый толстыми стенами сталинки, в кухне детский крик был едва слышен. Взгляд женщины наткнулся на оставленную Верой распашонку. Невольно на глаза навернулась слеза. Нина Матвеевна торопливо промокнула ее льняной салфеткой. «Что это еще? — встревожилась она. — Слез еще не хватало!» Нине Матвеевне вдруг стало совестно перед старшей дочерью — за обман с вынужденной поездкой в Долгопрудный, за то, что она отбирает у нее племянницу, за предстоящий вечером спектакль с шантажом, цель которого не говорить отцу о том, что Светлана приехала не одна, а с ребенком. Профессор Рязанцев так поглощен своей наукой, что не замечает происходящего у него перед носом. Осенью, когда отправляли Светлану рожать к тетке Зине в Лодейное Поле, ему сказали, что за время учебы Света очень устала и ей необходим свежий воздух, в пыльной Москве его нет, а в провинциальном Лодейном Поле — предостаточно. Вера еще тогда порывалась рассказать отцу правду, она считала, что отец должен знать об интересном положении младшей дочери.
— Должен знать! — вслух процедила Нина Матвеевна. «Много она понимает! Девочка из хорошей семьи спуталась с цыганом и принесла в подоле. Стыд-то какой! Да его это знание в гроб загонит! Иван разволнуется и сляжет с инсультом. Если останется жив, он будет очень сердит на нее, на Нину, за то, что не доглядела за Светланкой. Мало им Верки-швеи, так еще и Свету упустила — их гордость и надежду. Иван человек хоть и суровый, но не лишен чувства долга. Он не позволит, чтобы ребенка отдали в детский дом, велит Светке сидеть с ним дома и воспитывать. А Верка отца поддержит, она вся в него. Оно, конечно, правильно, с одной стороны, но с другой — выходит совсем неправильно. Оставить Виолетту в семье — значит испортить жизнь Светлане. Кто ее потом замуж возьмет с дитем на руках, родившимся вне брака? К тому же от цыгана! А образование? А карьера? А круг общения? Подружки-студентки забудут Светку тут же, как только она оставит институт. Наверняка многие из них уже забыли! Погруженная в пеленки-распашонки, Света перестанет быть интересна своим беззаботным сокурсницам. Сытый голодному не товарищ — старая истина. Только это сейчас все упускают из виду, кроме нее, матери и хозяйки дома. Она сейчас для Веры и для Ивана, не дай бог, если он узнает, будет выглядеть чудовищем. Но ничего, время всех рассудит. Ей еще спасибо скажут».
«Отослать Веру из дома получилось, а вот как бы ей закрыть рот, чтобы не спрашивала, где Виолетта, — задачка не из простых, — думала Нина Матвеевна. — Ладно, до вечера еще время есть, что-нибудь придумается. Проблемы будем решать поэтапно. Сначала надо малявку в приют отправить. Тьфу, тьфу, тьфу, — Нина Матвеевна, постучала по деревянному подоконнику, — лишь бы все прошло без сучка и задоринки, а то уже неделю голова кругом идет. Еще и Верка со своими планами по пошиву детских платьиц душу выматывает. Как будто бы у меня в груди камень, как будто бы мне самой легко отдать дите в казенные стены! У меня, может, сердце кровью обливается, только дочь мне дороже, я ее девятнадцать лет растила, а эту байстрючку всего неделю вижу. Я к ней потому не подхожу, чтобы не прикипеть душой. Кстати, что бы такого передать Алле Евгеньевне? Может, банку кофе, которую Ивану подарил его бывший аспирант? — Нина Матвеевна открыла дверцу верхнего шкафчика, чтобы проверить, на месте ли кофе. Ее тонкие пальцы нащупали приятную округлость жести — банка была на месте. — Нет, пожалуй, кофе еще пригодится для стоматолога, — подумала она, — Алка и подарочным мылом обойдется».
* * *
Небесову повезло: Татьяна Войтенко свой выходной проводила дома. Он нагрянул к ней сразу после телефонного звонка и, не дав ей толком собраться, отвез в управление.
— Всего на несколько минут, — пообещал Михаил, — нужно, чтобы вы опознали одну вещь.
— Какую вещь? Зачем? Что-то украли? — тараторила она по дороге. Татьяну разрывало от любопытства.
— Вам все объяснят, — уклончиво ответил оперативник, который сам толком не знал, что там нарыл его коллега.
Когда горничная увидела медальон, она тут же подтвердила, что именно его видела у Земсковой. После оформления бумаг Войтенко отпустили. Девушке так быстро покидать казенные стены не хотелось — у нее возникла уйма вопросов, но ни на один из них ответа она не получила.
— Кто убил Ленку? Почему? За что Арина убила своего жениха? Из ревности, да? Ее уже арестовали и теперь посадят в тюрьму? — зачастила она в дверях.
Последний вопрос интересовал не только Татьяну, ответ на него хотела узнать и Ариадна Металиди.
Арина сидела в помещении для задержанных и ждала, когда ее пригласят на очередной допрос. Она была готова к тому, что Меньшиков будет мстить ей за гибель сына, хоть и надеялась, что остынет и проявит благоразумие. Не проявил. Теперь по его велению на нее повесят всех собак. «Капитан о трагедии с Аркадием пока ничего не сказал. Издалека заходит, с медальоном прицепился. Ничего, скоро и об убийстве Меньшикова речь зайдет. На следующем допросе обязательно спросит: «Где вы находились, гражданка Металиди, когда ваш жених свернул себе шею? Рядом стояли? Как удачно!» Арина произнесла это вслух, передразнивая Барсикова. Она сделала губы уточкой и сморщила нос. Получилось похоже, потому что заглянувший в окно сержант гоготнул.
