– Щас. – Сашка покорно качнула головой, приведя в движение блондинистую шевелюру, и двинулась в комнату, на ходу выкрикивая: – Они не видели меня. Они ничего и никого не видели, представляешь! Даже тот момент, когда я их фотографировала, они пропустили. Так, куда же я их сунула… Ага, вот они! Посмотри, дорогая, на ту, которая разбила в пух и прах все мои надежды!
Ася невольно поморщилась. Сашкино ревнивое нытье воспринималось уже не с той остротой, как полчаса назад. Никто, в конце концов, не мешал ей держаться за Ивана, можно было и предпринять хоть какие-нибудь попытки сделать счастливым его, а заодно и себя. Расстались так расстались. А кроме того, по ее, Асиным, рассуждениям, не так уж плохо им обоим жилось друг без друга, особенно в последнее время. Чего же тут огород городить?! Чего так подругу вдруг закусило-то?..
А подруга вышла из комнаты, прижимая к груди заветную пачечку фотографий. Всего их насчиталось пять штук. Два снимка запечатлели Ивана и его подругу со спины. Правильнее сказать: Иван сидел к Сашке лицом, а девушка спиной. Как он не разглядел вооруженную камерой Александру, оставалось загадкой. Видимо, и впрямь был настолько поглощен своей спутницей, что все окружающее для него просто перестало существовать.
Девушка сзади выглядела весьма изящно. Узкие плечи, длинные волосы, аккуратная попка, обтянутая джинсами, узкая талия. Внимание фотографировавшей Сашки намеренно акцентировалось на полоске бледной кожи между ремнем джинсов и пестрым шерстяным свитером. Таких снимков оказалось два. На двух других, сделанных чуть под другим углом, Иван вытирал девушке лицо носовым платком. Его широкая ладонь закрывала лицо девушки почти полностью. Виден был лишь кончик носа и только. А вот на последнем…
– Вот это да! – прошептала Ася, бледнея и заваливаясь спиной на стену. Такого фортеля от судьбы она, признаться, не ожидала. – Вот это да, Сашка!
– Ага! Пробрало наконец! А я что тебе говорила! Есть ли у меня после этого шансы, дорогая?! Ни черта их у меня нет! Она же… Она же так хороша, что… мне можно смело отправляться ко всем чертям со своей заурядной рожей!
– Рожа, допустим, у тебя очень даже ничего, – проворчала Ася, продолжая разглядывать поразительно красивый профиль спутницы ее сводного брата. – Любишь ты, Сашка, нарываться на всякого рода комплименты.
– Ладно, – легко согласилась подруга, пытаясь выхватить у нее из рук снимок. – Пусть не заурядная, это я того, погорячилась. Но скажи же, что против такой мордахи, как у нее, я не конкурент. Она же… она же божественно красива! Такое лицо…
И не только лицо, хотелось добавить Асе. Но она промолчала из соображений своей же собственной безопасности. Лицом барышня была, в самом деле, поразительно хороша, но и всем остальным ее природа не обделила. И кому, как не Асе, было знать об этом, если прошедшей ночью она занималась не чем-нибудь, как… спасением этого совершенного создания.
Ну, а что же Ванька? Как же так, а? Ломал перед ней комедию, выпендривался, можно сказать, а сам… Что вот Асе думать-то теперь о нем?! И опять же не это главное, а то, как ей подступиться к нему с вопросами? Завтра они встречаются у больницы. Встреча назначена на десять утра у черного входа. Вот приедет она туда и что? Что скажет? Привет, Вань… А дальше-то что? Смотреть в его глаза и молчать о том, что ей все известно?
А что, собственно, ей известно-то? Что Ванька-ирод пил кофе с девушкой, к которой таскался собственный Асин муж, и что потом этой девушке кто-то проломил череп, и что…
Та-ак, начинается! Ася знала теперь уже доподлинно, что это точно начинается. Начинается та самая хрень, которую она лично для себя определяла как шпионский зуд. Не знать ей теперь покоя, точно не знать! Она же измучается, изведется вся от неизвестности и невозможности узнать всю эту историю изнутри, так сказать, в разрезе.
Первоначально у нее так все удачно укладывалось в схему любовного треугольника, что и заморачиваться было не с чего. У нее муж, а у него есть интерес на стороне. У кого их сейчас нет? Потом этот самый интерес кто-то выследил и надавал ему по голове, чтобы неповадно было. Ленька к тому времени был давно дома. Отношения, стало быть, никакого к трагедии не имел и иметь не мог. Не затем он туда таскался две недели подряд. Да и он к тому же по сути своей достаточно миролюбивый человек, хотя и сволочь порядочная.
Н-да… Все было так понятно. Ну и зачем же все так сразу запуталось?! Теперь это обычное, рядовое преступление, совершенное на бытовой почве (так, кажется, у профессионалов это звучит), перестает быть таковым, автоматически переходя из разряда обыкновенных в разряд личных. Теперь это уже ее, Аси, личное дело – узнать, кто и зачем хотел убить девушку. Думать о том, что этим злодеем мог быть ее сводный брат, было тошно. А не думать было нельзя. Что остается?
– Пойду я, Саш, – промямлила Ася, возвращая подруге фотографию чеканного профиля. – Пора мне. Ленька, наверное, заждался.
– Давай, пока.
Подруги обнялись, тяжело вздохнув каждая о своем, и Ася вышла из квартиры.
Ступенька, еще ступенька, снова ступенька… Господи, как же их много! Какого черта они не переедут в дом, где есть лифт? Они давно могут себе позволить поменять квартиру. Она много раз представляла себе этот новый дом. Огромный такой. Не из однотипных бетонных коробок, серыми монолитами угнездившихся в городе, нет. А такой, чтобы пики крохотных башенок устремлялись в небо, чтобы пластиковые окна и двери, чтобы автономным было все от отопления до входа в квартиру и чтобы солнце не покидало ее никогда, перескакивая из одного окна в другое с раннего утра до самого вечера. Чтобы было гулкое холодное парадное и непременный лифт, почти такой, в котором они с Ленькой познакомились. И всякий раз, как она нажимала бы кнопку, она бы вспоминала о поразительно счастливых минутах их первой встречи. И не думала бы ни о чем, и не пыталась ни в чем разобраться. В себе, в Ленькиной холодности, в его нежелании хоть что-то изменить. Просто поднималась бы в лифте к себе домой и вспоминала, как промок тогда его пиджак, какими красивыми казались его мокрые волосы, откинутые назад. И еще каким влажным весельем искрился его взгляд, когда она назвала ему свое имя…
– Лень, ты где? – Ася вытащила из замка ключ и захлопнула дверь. – Э-эй, ты где там?
Супруг не отзывался. В квартире вообще было удивительно тихо. Ася настороженно прислушалась. Нет, ей не показалось, было совершенно тихо. Даже вода из крана не подкапывала, хотя капала оттуда всегда. И сколько бы раз они ни меняли смесители, она все равно ухитрялась просачиваться сквозь любые керамические прокладки и монотонно долбила раковину в кухне. Сейчас не долбила.
– Ленька! Ты что, уснул? – Асе отчего-то вдруг сделалось очень страшно.
Осторожно, стараясь не взвизгнуть молнией, она расстегнула куртку. Повесила ее на вешалку. Не развязывая шнурков, стащила с ног ботинки и на цыпочках пошла в кухню. Если верить его словам, когда он звонил, а верить очень хотелось, муж должен был быть там. Что-то такое затевалось им, что-то наподобие сюрприза. Это мог быть шикарный обед, а мог, конечно, и не быть. Тем более что ничем съестным в данный момент в квартире не пахло. В ней не было ни запахов, ни звуков.
