Он не спал. Вполне осознанно наблюдал за ней, возлежа на их кровати.
– Привет, милый. – Ася ласково улыбнулась. – Тебе не лучше?
Ленька лишь с раздражением вздохнул, очевидно, сокрушаясь ее скудоумию. На его лице читалось: «Ну, как мне может быть лучше, если прошел лишь час какой-то… Откуда столько непонимания, столько черствости?»
Да, приблизительно это читалось в его черных глазах, когда Ася осторожно приблизилась к нему. Одно было хорошо – что он не додумался вслух горевать на предмет ее бестактности. Просто вздохнул и посмотрел на нее выразительно. Это ничего, это она переживет, и не такое переживала…
Ася села на край кровати, наклонилась к нему и нежно поцеловала гладко выбритую щеку. От Леньки очень приятно пахло дорогим лосьоном после бритья. Он часто менял запахи, все выбирал наиболее подходящий, но вот этот последний ей нравился больше всего. А может, она просто соскучилась? И ей сейчас совершенно необходимо целовать его, вдыхать его запах, гладить волосы. Ах да, совсем забылась. Они же в крови…
– Леня, ты его видел? – еле слышно спросила Ася, трогая губами мочку его уха. – Ну, того, кто на тебя напал.
– Я понял, – слабым голосом ответил ей муж, не гневаясь на ее любопытство и не протестуя. – Нет, не видел. Я сложил мясо и лук в кастрюлю. Потом… Точно не помню, в голове гудит все… Кажется, вымыл доску и нож. Убрал все это. Хотел подойти к окну.
– Зачем?
– А что, обязательно нужна причина, чтобы посмотреть в окно? – Ленька снисходительно ухмыльнулся. – Вечно ты все усложняешь, Аська. Просто хотел посмотреть в окно, и все. И тут этот удар… Я даже испугаться не успел, представляешь?! Хрясь по голове – и темнота. Жутко так, словно я умер и меня больше нет. И никакого коридора светящегося я не видел, про который болтают.
Асе хотелось возразить на этот счет и объяснить Лене, что светящийся коридор иногда видят люди, находящиеся в состоянии клинической смерти, но она не стала. Нравится ему ощущать себя вернувшимся с того света, да на здоровье! Хотя, может, ему и в самом деле очень больно. Не так, конечно, больно, как бывает ей из-за него, но все же…
И вот тут Ася поймала себя на странном ощущении. Ощущение было таким странным, таким… остро напоминающим удовлетворение, что в первое мгновение она испытала даже что-то вроде гадливости.
Она что же, радуется?! Она радуется тому, что ее муж схлопотал по голове так же, как и его девка?! Боже мой, какая же она дрянь! Как можно думать о том, что Ленька поплатился за все те мучения, которыми наполнял ее одинокие дни! И это в такой-то ситуации…
– Как он вошел? – пробормотала она, с трудом избавляясь от наваждения. – Ты что, опять забыл захлопнуть дверь?
– Ничего я не забыл! – воскликнул ее муж, снова чрезвычайно раздражаясь от ее непонимания. – Ты должна была подняться с минуты на минуту, чего запираться!
– Тоже верно, – согласилась она, хотя сама никогда не ставила замок на предохранитель, предпочитая захлопывать дверь. – Кто-то вошел и ударил тебя по голове, так?
– Ну, да, наверное. А что же еще?
– Зачем? – задала она очередной вопрос. Пожалуй, единственный вопрос, который не давал ей покоя.
– Что зачем? Что опять зачем? – захрипел на нее Ленька и, смахнув ее руку с себя, отодвинулся ровно настолько, чтобы ее губы не скользили по его шее. – Откуда мне знать – зачем? Может, это грабители были. Ты проверила, ничего не украли?
Она не проверяла, конечно, но точно была уверена, что человек, который покушался на жизнь ее мужа, только за этим и пришел. Ему не нужны были деньги, которые она держала в нижнем ящике их дорогого комода в гостиной. Ленькины деньги она и сама не знала где находятся. Ему не нужны были ее украшения, да их и было-то – кот наплакал: пара колец, не считая обручального, крохотный перстенек с таким же крохотным бриллиантом – Ленькин подарок к помолвке, три цепочки, камея и два кулона. Все… Разве из-за этого бьют по голове, врываясь в квартиру средь бела дня?
Не-ет, Ленечка, ему был нужен ты и только ты. И цель его была очевидной – убить тебя. Точно такую же цель тот человек преследовал, заходя в квартиру номер восемь этой ночью. Там был другой объект – красивая молодая девушка, которую он собирался убить весьма изощренным способом: сначала пробив ей голову, а потом устроив пожар. Он не мог предположить, что в его хорошо продуманные планы вмешается провидение в ее, Асином, лице. Не мог, а вот получилось…
Что же сегодня помешало ему воплотить свои чудовищные замыслы? Что или кто? Знал о скором Асином возвращении? Вполне возможно. Если предположить, что этот человек ждал где-то этажом выше, то он должен был прекрасно слышать весь разговор на лестничной клетке. Акустика в подъезде изумительная. Ленька спустился за пакетом и, кажется, просил Асю не задерживаться.
Так… Что-то не сходится… Что?
Почему именно в этот час и в этот день, вот что! Вот что ее смущало в стройной, казалось бы, схеме сегодняшнего происшествия. То, что произошло ночью, понятно и логично: ночь скрывает все следы, у ночи нет свидетелей, ночью все кошки серы… Нет, последняя пословица, кажется, не особенно подходит. Но факт остается фактом – ночью преступлений совершается намного больше, нежели в светлое время суток, в выходной день, под носом у десятка людей. Неужели так приспичило? А что, если…
А что, если предположить, что этот человек не стоял этажом выше, а следил за ней и зашел в подъезд следом за ней? Стоял на первом этаже и слушал, а когда она зашла в Сашкину квартиру, пошел за Ленькой. Он должен был обратить внимание на то, что замок не захлопнулся. Должен был слышать, что она вернется не совсем уж скоро. Но, видимо, он все же какое-то время выжидал, раз Ленька успел нарезать мяса и лука, убрать с рабочего стола все лишнее и замереть у окна. К тому же супруг беспрестанно ей названивал, и продолжалось это минут двадцать, никак не меньше. Достаточно ли времени для того, чтобы осмотреться и принять решение? Вполне! Дальше дело техники. Оставалось лишь немного сымпровизировать… и все виновные повержены.
Только тут автоматически выскакивал другой вопрос: в чем виновные, в чем?! Неужели ревность? Неужели эти два нападения в самом деле – дело рук обманутого мужа или жениха? Но ведь если учесть, что «женихом» милой девушки на последний момент запечатлен Ванька, то ему можно смело предъявлять обвинения. Так, что ли? Да ни черта не так! Ни черта! Не стал бы Ванька из ревности убивать сразу двоих человек. И опять-таки та «восьмерка» на стоянке соседнего дома не давала Асе покоя. Там же кто-то сидел и курил. Вот бы номер узнать, а… Но разве Ванька скажет! Ни за что не скажет, даже если и запомнил его. Начнет приставать с вопросами, канючить, вредничать. Правду же она ему сказать не может, конечно. Как бы, интересно, это прозвучало из ее уст:
– Ваня, ты один из фигурантов на роль преступника, вот и, исходя из понятий презумпции невиновности, я хочу доказать твою непричастность…
Он же ее в порошок сотрет после этих слов. Нет, это не он. Точно не он.
