Ей пришлось изрядно поплутать, поскольку район этот не был отягощен уличным освещением. Наконец, после того как она в очередной раз ухнула передними колесами в сотую по счету яму, свет фар ее машины выхватил кривобокий указатель платной автостоянки.
Ася подогнала машину вплотную к кособоким металлическим воротам, освещенным ярким прожектором, и пару раз посигналила. Никаких телодвижений, лишь зашлась в диком лае собака за забором. Она снова посигналила и, опустив стекло, высунула голову наружу. Кажется, где-то лязгнул замок и хлопнула дверь. А может, ей показалось? Нет, точно не показалось. Собака перестала брехать, и одна из воротин медленно поползла внутрь.
– Кого черт несет? – грубо крикнул мужчина, предпочитая оставаться в тени ворот.
– Здравствуйте, – приветливо откликнулась Ася и полезла из машины. – Машину можно поставить?
– Машину? – Мужик выступил на свет, оказавшись невысоким крепышом, одетым в телогрейку и заячий треух. – Так ставь. Только заплатишь за сутки. Сотня…
– Без проблем. – Она согласно кивнула и снова села за руль.
Сторож распахнул ворота и, дождавшись, пока «Жигули» въедут на стоянку, медленно пошел вперед, показывая дорогу. На стоянке было очень мало машин. Несколько отечественных. Три потрепанные иномарки, замызганные засохшей грязью по самые крыши, и Ванькин «Форд». Увидев его у дальней стены, Ася едва не заскулила. Вот она! Вот она, его машина, а где он сам-то? Где же, джип ты мой дорогой, твой хозяин?
– Езжай вон к тому джипу, – прогудел мужик, склоняясь к ее приоткрытому стеклу. – Потом зайдешь ко мне в вагончик, возьмешь квитанцию и деньги в кассу внесешь…
Кассой оказался выдвижной ящик ветхого стола, выкрашенного синей краской. Сторож вытащил оттуда потрепанный гроссбух, пачку квитанций и исписанный почти добела копировальный клочок. Долго нашаривал в столе очки, потом еще дольше пристраивал их на курносом носу и уж совсем затянул с заполнением квитанции.
– Сто рублей и распишись, – деловито распорядился наконец мужик, принял из ее рук деньги и авторучку и начал убирать все обратно в ящик стола. – Куда это на ночь глядя собралась, дочка?
– Так это… на Набережную… – быстро проговорила Ася. – К родственникам. Бабушка заболела внезапно, позвонила, велела приехать.
– А-а, ну-ну… – Мужик смерил ее подозрительным взглядом с головы до ног. Хмыкнул недоверчиво, помялся немного, а потом предостерег: – Вот и ехала бы туда на машине, к бабке-то. Темнота кругом, да и район-то уж больно нехороший. Не приведи бог, обидит кто, коли ты к родственникам.
– А если нет? – Ася игриво улыбнулась и, старательно изображая Александру, по-кошачьи изогнулась. – А если нет, то что?
Сексуальности в ней было как в мартеновской печи, даже пожилой мужик и то не проникся. Оглядел ее внимательно еще раз, скептически хмыкнул и пробормотал, скорее для себя, чем для нее:
– А ничего… Только вроде мелковата ты, коли не к родственникам-то…
Конечно, он что-то знал о нравах этого района, занавесившего свои тайны ночной темнотой. Знал или догадывался, но рассказывать ей точно не собирался, потому что через пару минут распахнул дверь вагончика и, приподняв над головой потрепанный треух, попрощался.
Ася вышла за территорию стоянки, дождалась, пока закроются ворота и стихнет собачий лай, и лишь тогда отправилась на улицу Набережную.
От стоянки до дома номер двадцать и правда была пара кварталов. Но каких кварталов! Темнота, ямы, кочки, лужи… Ася хотела было включить фонарик, но потом передумала. Вдруг свет ее фонаря заметит тот, кому его замечать противопоказано? Родион Хаустов, например…
Ее опасения оказались нелишними. Осторожно подобравшись к дому номер двадцать, стоящему на пустыре в окружении дворовых построек и мало чем от них отличающемуся, она заметила неясные силуэты двух мужчин. Один из них стоял на крыльце. Второй чуть в стороне и был почти незаметен, Ася его скорее угадала, чем увидела, по колыханию темного сгустка в пространстве и едва слышным однозвучным ответам.
Ася стояла, прислонившись к стене одного из сараев, и боялась дышать.
Вот они! Те самые бандиты, что похитили ее Леньку, а потом, возможно, и Ваньку. В них вся загадка. Только как к ним подступиться? Выскочить из своего укрытия и завопить: «Руки вверх!», угрожая фонариком? Смешно! Они ей этим самым фонариком тюкнут по голове и в лучшем случае свяжут, а в худшем отправят на корм рыбам. Шум реки здесь был хорошо слышен, и Ася позвоночником ощущала свинцовую тяжесть ее бездушных волн.
– Поехали, мать твою! – вдруг громко проговорил тот, что стоял на крыльце. – Поехали, если ты такой придурок! Только потом не говори, что я тебя не предупреждал! Все ведь зло из-за баб…
Он загромыхал по ступенькам, входя в дом, а тот, которого Ася скорее угадывала, чем видела, остался стоять на прежнем месте. Вскоре дверь с диким визгом снова распахнулась, и мужчина вышел, на ходу натягивая на себя куртку. При этом он не забывал ругаться, разбавляя самую обычную брань непечатными выражениями. Потом он метнулся куда-то в дальний угол подворья, сразу став совершенно незаметным. Ася испугалась и почти вжалась в землю, но пронесло. Через пару минут, показавшихся ей вечностью, взревел мотор машины. Яркий свет фар взорвал кромешную темноту, осветив двор. Ася осторожно приподняла голову и осмотрелась.
Вытоптанная до блеска земля. Два столба с провисшей между ними веревкой, унизанной прищепками. Два перевернутых ведра и какие-то ободранные кастрюли рядом. Сломанная скамейка и ряд дверей покосившихся сараев. И никакого частокола вокруг. Такое запустение…
Ася невольно чертыхнулась. В таком месте – и притон?! Либо в милиции работают люди с богатейшим воображением, либо им просто нечего делать, раз они наведывались сюда с рейдами. Кто в здравом уме и памяти сунется на такое подворье за удовольствием? Разве что слепой или умалишенный.
За разглядыванием окрестностей она пропустила тот момент, когда второй мужчина уселся рядом с водителем. Услышала лишь, как хлопнула автомобильная дверца. Через мгновение «восьмерка» с тем самым номером, что пробивал криминалист, укатила. Темнота снова сделалась такой плотной, что хоть головой о нее бейся.
Поднявшись сначала на четвереньки, Ася затем выпрямилась во весь рост и несколько раз поупражнялась, плотно зажмуривая глаза. Кажется, проступили какие-то смутные очертания. Дом стал виден точно. Стараясь быть осторожной, Ася пробралась по темному, как колодец, двору и подошла к крыльцу.
Что она делает? Зачем собирается заходить в этот дом? Что думает там найти, в таком отстойнике? Но тут же в голову ей влезло упрямое возражение: но ведь Родион Хаустов со своим спутником что-то же здесь делали. Вот и она попробует.
Страшно Асе было до звона в голове. И во рту пересохло, и сердце ухало, как сумасшедшее, но она все равно шла. Сначала по ступенькам, которые оказались на редкость крепенькими и совсем не гуляли под ногами. Потом по темным сенцам, миновав тяжелую скрипучую дверь. А потом по очереди она обошла обе комнаты, слабо освещаемые колыхающимся огоньком лампадки.
