Я в ту же секунду представила себе злую бабу-ягу, да такую страшную, как вся моя жизнь, а вместо метлы у нее – бритвенный станок.
Зайдя на кухню, мы принялись за чаепитие. Кухня выглядела для борделя слишком чистой и уютной. Она прямо вся сияла на фоне коридорного дыма и гари, как белая ворона в стае черных грачей. Тогда Ксюха и похвалила Лыську:
– Эх, Наталья! Молодец! Ты прямо как ремонт сделала. Удовольствие одно здесь сидеть.
Это точно, для нас удовольствие было двойное. Чай после путешествия показался мне самым вкусным и сытным в мире! Пока я потягивала чаек, Лыська внимательно рассматривала меня оценивающим взглядом, только не как человека, а как кусок мяса на рынке:
– Ну что, Ксюха, свежее мясо подвезла нам? Не слишком ли молодая? Ей восемнадцать-то есть?
Я молча кивнула в ответ.
– Есть-есть, – подтвердила Ксюха.
Лыська, подозрительно и ехидно прищурив левый глаз, ухмыльнулась:
– Нет, Ирен не возьмет малолетку. Опасно. Не те нынче времена!
У меня как-то резко в голову ударила кровь, я даже вспотела от напряжения. «А что, если меня хозяйка не оставит? Что тогда действительно со мной станет? Куда мне идти, чем заняться? Назад точно нельзя. Назад дороги нет! Казак найдет, ноги выдернет и в канаве, на хрен, закопает. Он зря слов на ветер не бросает! Я это точно знаю».
К тому времени тот, кто был в душе, уже отправился на работу, а тот, кто спал, проснулся и пошел в душ. Так для меня освободилась койка. Я тотчас же вырубилась, и мне приснился чудесный сон, похожий на видение.
…Я иду по Питеру, вся такая расфуфыренная, красивая, в натуральной норковой шубе и в кожаных сапогах-ботфортах, подхожу к собственной машине красного цвета, сажусь в нее с чувством великого удовлетворения, что я не какая-нибудь плечевая шлюшка, а как в том кино про интердевочку – настоящая валютная проститутка! Потом я сижу в крутом баре и разговариваю со всеми иностранцами, а за мной вереницей уже выстроилась очередь богатых солидных дяденек в дорогих костюмах и с пачками долларов в руках. Интересно было и то, что с немцами я говорю по-немецки, с финнами – по-фински, с японцами – по-японски. И все меня понимают и зазывают к себе в роскошные номера пятизвездочных отелей. А я еще и выбираю, с кем мне пойти, а кому отказать.
Проснувшись, я была горько разочарована, что в моей жизни все не так быстро происходит, а придется, по крайней мере, еще многое пережить, прежде чем я дойду до желанной цели. К тому же, вопрос о моем пребывании в «конторе» пока висел в воздухе.
Но после такого сказочного сна предчувствие дарило надежду, и меня радовало уже только то, что я лежу в «конторе», а не бегаю в дождь и слякоть по трассе. Я подумала, что хозяйка – она все-таки женщина – сжалится надо мной и не выкинет на улицу, а оставит работать, и я, в свою очередь, не подведу ее и буду изо всех сил стараться ей в благодарность.
Так я и витала в своих мыслях, в полудреме, пока меня по плечу не похлопали чьи-то огромные прохладные руки.
– Хелоу, рашн! – громким голосом заявил о себе какой-то интурист.
А Ксюха почти хором с ним расхохоталась:
– Ленусь, хватит спать, пойдем пройдемся по городу. В пышечную сходим, позавтракаем. Места тебе покажу, чтоб ты тут все знала.
Но, пока я слушала ее, мой взгляд был устремлен на разбудившего меня незнакомца. Передо мной стоял высокий, могучего телосложения мужчина, лицо его светилось добротой, он очень мило улыбался во весь рот. Однако одет он был, как настоящий бандит. На нем отлично сидел малиновый пиджак с золотистыми пуговками, на носу – очки в тигровой оправе с черными стеклами, так что глаз его не было видно.
Он протягивал мне свою огромную ручищу и что-то нескладно лопотал на иностранном наречии… Но из этого всего я поняла только одно слово – «Танюша». Я в ответ осторожно протянула ему свою руку и, стеснительно улыбаясь, выдавила из себя тихонько:
– Лена.
Ксюха звонко рассмеялась и сказала:
– Да не бойся ты его, он хороший. Это наш Танюхан. Он только пьяный беспокойный и шумный, нудный слегка, чем нас ужасно иногда бесит. Ну а когда трезвый, то значительно добрей и интересней.
Я ей тогда сразу почему-то поверила. Он был именно такой! И мне впоследствии не раз пришлось в этом убедиться.
Затем «Танюша» (его финское имя – Танэ, просто девочкам трудно его было так величать, вот они и придумали ему созвучную кликуху) присел рядом и принялся болтать со мной по-фински, как будто был убежден, что я его понимаю. Наверное, я должна была ему отвечать по-русски, как в фильме «Особенности национальной охоты», но я сидела, открыв рот, и смотрела на него, не понимая ни единого слова, чувствуя себя инопланетянкой рядом с ним, хотя и была на своей родной Российской земле.
Я его все разглядывала тогда, наслаждалась его запахом, и думала: «Какой он странный и необычный человек. И зачем он все это говорит, ведь я ничего не понимаю?». Но мне было бесконечно приятно находиться рядом с ним: он так отличался от всех, кого я когда-либо знала! Я бы вот так и сидела рядом с ним целую вечность, ничего не понимая, но ощущая спокойствие души! Этот человек излучал какой-то неописуемый теплый свет…
Вдруг Ксюха схватила меня за руку и увлекла за собой, рыкнув сквозь зубы:
– Двигаемся к входной двери!
Я быстренько забежала в туалет, ополоснув лицо холодной водой, и, не найдя полотенца, вытерлась рукавом собственной кофты.
Выйдя из двора, мы с Ксюхой прошли немного по переулку и, свернув налево, направились к светофору. Перед моими глазами во всей своей красе раскинулся Старо-Невский проспект: величественные здания, непривычные моему глазу, от которых веяло стариной… Во всем чувствовалось дыхание истории!
Огромное количество иномарок пролетало на большой скорости по дороге мимо меня… Я чувствовала, будто попала на какие-то аттракционы. И еще удивляло меня то, что повсюду расползались люди, как муравьи, они все куда-то торопились. Весь город был охвачен будничной суетой…
Ксюха оторвала меня от размышлений, указывая рукой налево:
– А там – Новый Невский проспект.
Я так и сияла вся оттого, что стою на самом Невском, влюбившись в него с первого взгляда. Мне казалось, что я здесь уже давно жила, просто уехала ненадолго.
И тут загорелся зеленый свет. Мы в бешеном темпе со всеми людьми ринулись переходить дорогу. После я увидела Пышечную. С улицы она выглядела неважно – была похожа на какую-то столовую.
Но когда мы зашли, запах оказался многообещающим. Таких вкусных пышечек с заварным кофе я не пробовала ни разу в своей жизни! До сих пор я вспоминаю этот вкус тающей во рту выпечки. Даже торговка в кафетерии, сама как пышечка, запечатлелась в моей памяти на всю жизнь. Это была колоритная полная женщина в советском поварском чепце, из-под которого едва виднелись ее огненно-рыжие волосы, убранные в высокую прическу, такую же пышную, как она сама.
